Страница 14 из 16
Проследив за его взглядом Марти с улыбкой согласилась:
– Люблю. А что мне еще делать? Не вышивать же. Вот уж что я не люблю. Тоска смертная эти нитки и иголки.
– А Ферруна ты видела?
– Это такой страшный, бледный, как смерть? Видела. Он мне не понравился. У меня от его взгляда все внутри оцепенело.
– Смерть? Ну, возможно. Для врагов. Так вот, он тоже очень любит читать.
– Я знаю, – она укоризненно покачала хорошенькой головкой. – Библиотекари жутко ругались. Он брал книги без спросу и не возвращал, а это запрещено.
Беллатор легкомысленно махнул рукой, не предавая значение подобной ерунде.
– Вообще-то они превышают свои полномочия. Библиотека хоть и считается королевской, но собирали-то ее мы. Вернее, наши предки, Медиаторы. Ну и мы с отцом тоже.
Сестра строго взглянула на брата, не одобряя его несерьезность в этом важном для нее вопросе.
– Брать что-либо без спросу в принципе нехорошо. Пусть это даже, по сути, и наше. Так мы выказываем неуважение служащим нам людям. А не возвращать взятое, чем это ни прикрывай, называется кражей.
Беллатор чуть помедлил, прежде чем отпить вино из бокала.
– По сути, ты права, – он вынужден был с ней согласиться. – Тебе вполне можно быть королевой. Ты будешь мудро править.
Марти потупилась и покраснела.
– Я понимаю, ты хочешь сказать мне что-то приятное. Но лучше не надо. Я видела, как исчез Родолфо.
– Вы с ним хорошо относились друг к другу?
Она печально улыбнулась мудрой улыбкой взрослого человека.
– Мы часто играли вместе, когда были детьми. Потом он решил, что стал слишком взрослым для игр.
Беллатор отметил тонкую дипломатичность, с которой сестра ушла от прямого ответа.
– Понятно. Ты боишься, что тебя ждет такая же судьба, если ты сядешь на трон?
Она села поглубже на стуле и поболтала ногами в воздухе, невольно показав, что она еще только ребенок.
– Нет, не боюсь. Потому что я не собираюсь садиться на трон. Мне не нравится приказывать.
– Ты считаешь, что просить лучше? – удивленно уточнил брат.
Марти вскинула на него ясный взгляд.
– Я считаю, что вежливость лучше всего.
– Ты великий дипломат, сестренка! – искренне восхитился Беллатор. – Кстати, почему ты не обратилась с мучающим тебя вопросом к отцу?
Марти скептически посмотрела на него.
– Как я могла? По сути, я обвинила бы его в своих неприятностях. Это мелко. К тому же отец видит во мне предавшую его Зинеллу и относится соответственно.
– Ты считаешь, что он переносит на тебя свое отношение к ней? – Беллатору не понравилось это предположение. По сути, сегодня он впервые разглядел в сестре не несмышленого ребенка, как привык, а очень умного человека.
– Я не считаю, я вижу, – грустно кивнула Марти. – Порой он смотрит на меня с таким негодованием, что я теряюсь. Мне хочется сказать ему, что я не Зинелла, но это неприлично.
Беллатор внезапно зевнул, не успев сдержать зевок, все же ночь была бессонной, и сестра проворно поднялась.
– Прости, ты устал, а я мешаю тебе отдыхать.
Она сделала грациозный реверанс и отправилась к себе. Беллатор тоже учтиво поклонился и, зайдя вперед, раскрыл перед нею дверь.
– Я и не думал, что ты так выросла, сестренка. И так поумнела, – сказал он ей на прощанье.
Она кивнула и быстро пробежала мимо, шелестя пышными юбками.
– Марти! – спохватившись, позвал он ее.
Она остановилась, вопросительно повернувшись к нему.
– Сними это ожерелье. В твоем возрасте полагается носить жемчуг. Бриллианты тебе не подходят.
– Хорошо, – со вздохом согласилась Марти. – Я это знаю. Просто это ожерелье подарила мне моя любимая тетушка Фелиция, и оно греет мне сердце.
Она ушла. Беллатор прошел в свой кабинет, вскрыл первое лежащее на кипе документации донесение и принялся читать. Обнаружив, что не может сосредоточиться, отложил его в сторону и сжал виски тонкими сильными пальцами.
Как сказала Марти? Оно греет мне сердце?
Он подошел к тазу, вынул розу. От теплой воды бутон раскрылся и предстал перед ним в полном расцвете своей красоты.
– Вот и этот роскошный цветок греет мое сердце. За все годы своей жизни я не испытывал такого благоговения перед женщиной. Жаль, что я не могу перенестись к Росите прямо сейчас. Завтра тоже. Но уж послезавтра я обязательно отправлюсь к ней. И ничто меня не остановит. – Эти слова прозвучали как клятва.
Глава третья
Мрачный граф Контрарио в темно-сером, отделанном черненым серебром бархатном камзоле, стоял в оружейной своего столичного особняка. Заложив руки за спину и расправив плечи, внимательно следил за своим оруженосцем, испытывавшим остроту наточенного меча. Подкинув вверх птичье перо, оруженосец обеспокоенно ждал, когда оно неспешно опустится на лезвие. Это он точил меч и теперь боялся наказания. Но перо, опустившись на острие, разделилось на две части, плавно упавшие на ковер.
– Хорошо, можешь идти. – Граф кивнул на дверь, и оруженосец поспешил удалиться, благословляя свою удачу.
Контрарио был зол, впрочем, как всегда. Злость раздирала изнутри, не давая дышать. Он срывал злобу на всех, кто попадался под руку. С пропажей кольца жить стало гораздо сложнее, и граф зеленел от ненависти, вспоминая Агнесс. Но он рано или поздно ее найдет, и тогда она ответит ему за все его несчастья.
Он знал, что Агнесс была в монастыре Фелиции, знал, что потом отправилась в замок в надежде раздобыть камень, но вот забрала она его или нет, этого он не знал. Тетриус был жив, он это чувствовал. Камень звал его, своего хозяина, чтобы вновь оказаться в его руках. Он тоже стремился владеть Тетриусом, который давал ему безграничную власть над людьми, и которая теперь исчезала, оставляя у них желание мстить за свое порабощение.
И в этом тоже была виновна Агнесс.
И Феррун.
Это он помог бежать Агнесс, граф был в этом уверен. И это Феррун обрушил центральный пролет моста, чтоб он не смог их догнать. Как он это сделал, никто до сих пор понять не мог.
Мост с огромным трудом восстановили через несколько драгоценных дней, сначала натянув вместо обрушенного пролета крепкие цепи, а потом положив на них толстые доски. Достать со дна рва упавшие металлические части моста было невозможно.
Потом граф был вынужден ждать, когда посланные им в деревню пешие стражники вернутся с лошадьми, потому что Феррун с Агнесс умудрились выгнать из замка всех коней.
К счастью, кони оказались на постоялом дворе. Но Берта среди них не было. Один из стражников, оставленных сторожить привезшего Агнесс мальчишку, сказал, что воин, объявивший себя Ферруном, уехал на Берте.
На вопрос разъяренного графа о том, почему Берта у него не отобрали, дрожа, ответил, что с ним никто связываться не посмел – Феррун слишком силен.
Выслушав нелепый рассказ перепуганного владельца постоялого двора, граф не поверил этим россказням. Но тела убитых Ферруном стражников и особенно сломанный меч убедили его в правдивости сказанного. И насторожили. Кто же это такой – Феррун, и что ему надо было в его замке?
Контрарио взял в руки сверкающий меч, осторожно провел пальцем по острому, как бритва, лезвию. Потом в бешенстве махнул рукой, в которой держал меч. Тот отозвался угрожающим свистом. Он обязательно узнает, кто это такой – Феррун и отплатит. За все.
Но еще больше Контрарио взбеленил его собственный сенешаль, объявивший, что Берт прискакал в его городской дом сам. И он же сказал, что приходил молодой оборванец, донесший, что в монастыре Дейамор подыхает от укусов крыс какой-то «Король-из-подворотни».
На вопрос графа, где принесший эту весть мальчишка, Фонсо, немного помявшись, ответил, что тот ушел.
– Как ушел? – граф заскрипел зубами от злости. – Кто его выпустил?
Сенешаль пожал плечами.
– Его никто не держал. Он запросил слишком много за свои сведения.
– Ты глупец! – граф с ненавистью посмотрел на сенешаля. – Он наверняка знал гораздо больше, чем сказал! Ты хотя бы выяснил, кто это такой – Король-из-подворотни?