Нить на запястье

Но и так додумал. Как и многое другое. И от предположений с догадками у него сейчас дергало нерв у виска, а в голове тихо, но мерзко стучало. Но он просто крепко обнимал ее, не мешая разговору с этой Аленой. Список лекарств сразу сбросил Диме. И ни на секунду не возникло сомнений, что в ближайшую аптеку уже кто-то поехал.

— Каким образом Ваши братья связаны с происходящим? — очень стараясь сдержаться, с ледяным спокойствием поинтересовался Олег, стоило ей закончить разговор.

Маша устало прикрыла глаза.

— Опять на «вы»? — еле слышно поинтересовалась она, похоже, с удобством устроившись щекой у него на плече. — Я не успеваю отслеживать…

Несмотря на все — это, как и ее мягкий вопрос-насмешка, заставили его усмехнуться. Но не сбили с пути. Олег почуял цель. А в этом он не отличался от ищейки — впивался зубами и всей челюстью держал, пока не докапывался до истины. Однако для нее сделал уступку.

— Маша… — с явно слышимым предупреждением в голосе, позвал. И с намеком. — Ты с братьями встречалась сегодня вечером? — противное щелканье в виске никуда не делось.

Словно ощутив это, она высвободила руку и прижалась к его щеке своими пальцами. Тонкими и ледяными. Погладила. Хотела успокоить? Он закрыл глаза, впитывая прикосновение и ее озноб.

— Если и с братьями, то что?

Юрист, блин! Ничего прямо не признает!

— Кто из них на твоем лице синяки оставил? — в этот раз в его голосе однозначно слышался гнев.

Ледяное, убийственное бешенство, которое разрывало внутренности Олега с того момента, как еще в парке заметил темные отметины на щеках Марии. Тогда стоило неимоверных усилий, чтобы разум сохранить, а не начать все рвать и метать, разыскивая, кто повинен и посмел ее тронуть. Но состояние Маши было важнее.

И… не предполагал, что боль ей мог причинить брат. Выходит, несмотря на все, был лучшего о тех мнения?

— Какие синяки? — казалось, искренне удивилась Маша. Нахмурилась. Поднесла ладонь к своему лицу, лишив его касания. Провела пальцами по щекам. И тут выдохнула. — А… да. Петя вспылил…

Его аж подбросило от этой интонации «бывает, что поделаешь?», которую столь явно в ее голосе уловил. Выходит, не впервые?.. Аккуратно перенес Машу на матрас вместе с одеялом. Медленно поднялся.

— Он… тебя… бил? — медленно, с паузами, во время которых старался вернуть контроль, процедил сквозь зубы.

Но она все равно уловила и почувствовала. Вновь вздохнула.

Его всегда поражало: как она настолько считывает его? Ведь, по сути, только и делали, что закрывались друг от друга оба. А при этом — не было никого, кто улавливал бы и понимал его лучше. Как и он ее.

— Мы поспорили, — словно бы это какая-то мелочь, ответила Маша, глубже закутываясь в одеяло.

Ей все еще было холодно.

Олег за пару шагов пересек спальню и резко открыл дверь.

— Дима! — рявкнул в коридор, не сомневаясь, что начальник охраны поблизости, а не ушел в пристройку. — Найди мне термометр. В кабинете. Быстро!

— Понял, Олег Игоревич! — откликнулся охранник.

А Олег вновь вернулся к кровати. Маша лежала с закрытыми глазами. Если она думала, что прошлая тема закрыта — зря.

— И часто наш судья распускает руки во время споров с сестрой? — застыв около кровати, нависнув над Машей, задал очередной вопрос, постаравшись вернуть контроль.

Она приоткрыла один глаз и, кажется, сумела оценить все как есть. Криво улыбнулась.

— Олег, это… не основное. Не сейчас. Вспылил. Бывает.

— ОН ТЕБЯ БИЛ?! — рявкнул вдруг так, что и охрана, наверное, услышала внизу.

Мария вздрогнула.

Выдохнул, рассердившись уже на себя за срыв. С нажимом провел рукой по лицу, волосам. Одна только мысль о подобном… Олег становился способным на все. На все буквально.

Маша посмотрела в его сторону уже двумя глазами. И с тяжелым вздохом попыталась сесть, упираясь плечом в спинку кровати.

— Не бил, Олег. Просто пытался подавить характером. Заставить сделать то, что он хотел. Перегнул палку немного. Много чего… Но мы же уже взрослые, ради Бога… Я уже могу за себя постоять.

Зря она это сказала. Он тоже соображал быстро. И выводы хорошо делал.

— А в детстве бил, значит? — уперся в стену руками, ещё больше нависнув над Машей.

— Олег… — Маша не выглядела подавленной его силой. Даже улыбнулась, пусть и было видно, что ей все еще плохо. — Я умею за себя постоять. И в детстве — умела. Быстро научилась. Ну и потом, старшие братья… — она так передернула плечами, словно он сам все должен был додумать. У Олега с этим проблем не имелось. Додумал, мля. — Ну кто из детей не мутузил друг друга? Баловство. Петя и Коля пытались, конечно, показывать свою власть и управлять мной. Наказывали по — своему, если я баловалась… Ну так и я хорошо дерусь, — она подмигнула, подтянув одеяло. — Обычное дело. Да и прошло давно…

Он вдруг понял, что раскачивается на носках, пристально глядя на нее. На самом деле, все эти попытки улыбнуться, непроизвольное желание укутаться глубже в одеяло не только из-за лихорадки, взгляд в сторону, — сказали ему больше необходимого. А особенно синяки на щеках. Сейчас.

— Какая у вас разница? — просипел гневно сквозь зубы. Закрыл глаза на секунду, прикидывая. — Двенадцать лет с судьей и восемь с Николаем, так? — подсчитал он, и сам слыша, что в голосе вибрирует злость и гнев. Чувствовала это и Мария. — Баловство?! Нет, м**ь вашу! — рявкнул. Оттолкнулся от стены и прошелся по комнате, сгоняя ярость, которой не ждал. — Это «травля» называется, Машенька. Домашнее насилие! Когда два пацана пользуются своей властью и превосходством над младшей сестрой! Знаешь, сколько я этого сейчас по школам и отчетам соцслужб разбираю?! И чем это заканчивается в половине случаев?! Судья Верховного суда, б***! Адвокат года! — он вновь с размаху саданул кулаком по ближайшей стене, просто не в состоянии сейчас успокоиться.

Одна мысль о том, что ее в детстве… маленькую вообще, беззащитную же по факту, небось, такую же тонкую и худую, как сейчас, гнобили эти две сволочи, что руку поднимали, — превращала его в монстра, жаждущего сполна отплатить обидчикам.

— Олег, остановись. Выдохни. Это все давно закончилось, — Маша откинула одеяло, несмотря на то, что ее продолжало трясти. — В прошлом. Говорю же, взрослые уже все…

Села среди вороха его подушек и простыней. Вроде и закутанная в его махровый халат, а все равно — видно же, что ее морозит.

— В прошлом?! В ПРОШЛОМ?! У тебя сейчас синяки! — рявкнул, не в силах не смотреть на синяки на ее щеках. Господи! Он себе на горло наступал столько лет, чтобы никаким образом и тень угрозы на эту женщину не бросить, а ее семья, те, кто по определению должны ее защищать и холить…

Греб**** юристы! Удушил бы обоих голыми руками. И родителей, которые это допускали! Интеллигенция, б**!

— Олег…

Мария вдруг снова чихнула и уткнулась лицом в салфетку. Мысли тут же повернули в другую сторону.

Где эти чертовы парни с таблетками?!

В этот момент, вместо лекарств, в дверь постучал Дима. Молча отдал ему термометр. Олег с претензией глянул на охранника. Тому объяснять не было нужно.

— Уже назад едут, все купили по списку. Еще минут семь.

— Хорошо. Принесешь сразу, — устало кивнул Олег и, закрыв дверь, вернулся к Маше.

Она так и сидела, посреди кровати, — напряженная и прямая, как изваяние, словно и от него собиралась сейчас защищаться… Тяжело выдохнув, он сел рядом и, включив устройство, поднес к ее лбу. Маша удивилась, а его это даже позабавило. Дождался результата — больше тридцати восьми, елки-палки! Неудивительно, что ей плохо до такой степени! Реально все внутри сжалось от сочувствия и боли за нее. Не настолько, чтобы забыть об их разговоре.

— Когда он… — Олег замолчал, пытаясь подобрать слова так, чтобы самого себя не разозлить сильнее. — Когда твой брат или они… поднимали на тебя руку в последний раз? ДО сегодня, — не сдержался все же.

Маша в который раз вздохнула и только подползла к нему ближе. А он, прекрасно видя, насколько ей плохо, не удержался — сдался на ее милость. Уже без одеяла сгреб ее в свои руки, усадил себе на колени. И только потом укутал, чтоб ему одеяло не мешало ощущать Машу.