Нить на запястье

И только теперь заметила, что за окнами довольно светло. Моргнула, даже приподнялась, чтобы удостовериться. Начало девятого утра.

Нет, понятно, что их измотало все, но…

— Спи еще, — сонно проворчал Олег, явно не желая давать ей возможность передвигаться дальше. Крепче руками обхватил.

Она же с улыбкой перевела глаза вновь на него. Высвободила одну руку и даже с какой-то жадностью накрыла его щеку, скулу пальцами: напитываясь и теплом кожи Олега, и шершавостью пробившейся щетины, легкими ощущениями его дыхания.

— Я была уверена, что ты и в субботу в офис едешь ни свет, ни заря, — тихо поддела Олега, прижавшись губами к его губам в легком касании.

Пришел черед Олега смеяться, смешивая веселье с этим мягким поцелуем, легко прикусывая ее губы, словно полнее ее «в плен» старался захватить. Да и из своих рук он и не подумал выпускать ее, или как-то расширить возможности передвижения Маши.

— Еду обычно, — и не думал спорить Олег, все-таки открыв глаза.

Посмотрел на нее… А у Маши грудь сдавило от силы тех эмоций, которые она в этом взгляде любимого мужчины увидела… Так непривычно и настолько сильно, что дрожь по позвоночнику и вся кожа покрылась «мурашками».

— Но сегодня не буду, — продолжил отвечать на ее вопрос, о котором Маша успела забыть за эти пару секунд. Еще плотнее прижал к себе. — Имею право устроить себе выходной хоть раз в полгода? Пусть сегодня живут без авралов. А я с тобой хочу побыть, — усмехнулся Олег с какой-то веселой иронией.

Немного саркастичной, словно бы не верил, что «без авралов» возможно. Однако его и данный факт сейчас, похоже, не особо беспокоил. А Маша… она его очень понимала — в самом деле не хотелось даже двигаться, не то чтобы куда-то выходить.

— Выходной… — протянула, словно по языку раскатывала. — Я была почти уверена, что ты и слова такого не знаешь, — мягко поддела Олега.

Он вновь хмыкнул, но в споры не вступал. Откинулся на подушку, прикрыв глаза, и словно в самом деле целиком и полностью расслабился. Но так и продолжал ее держать.

Сейчас казалось, что и нет нужды обоим еще в чем-то, кроме крепких объятий друг друга. Потому со спокойной совестью вновь улеглась ему на плечо. Уже не спать хотелось — просто лежать около него. А в душе все равно жило какое-то тревожащее ощущение, что проблем меньше не стало, наоборот даже.

И эти опасения разгорелись ярким пламенем, когда они все же спустились в кухню завтракать.

Вроде бы замечательно все было: и возможность касаться друг друга постоянно, обнимать его, со смехом перекидываться какими-то фразами, рождающимися между ними незамысловато и легко. Целоваться постоянно, словно подростки, бродить по дому не расплетая рук. Или обсуждать то, что оба знали, а такого немало имелось, ведь тесно переплелись их интересы, не имея иных точек соприкосновения ранее, кроме рабочих моментов. Так что тем для разговора — море.

И кофе казался обоим обалденно вкусным, лучше, чем был еще пару дней назад… И плевать, что сорт и кофемашина те же самые! И сырники настолько вкусные, каких она никогда не ела. Но не оттого, что те повар какого-то ресторана готовил, а потому, что Маша невероятно счастливой себя ощущала. Для нее даже пасмурный осенний день за окном играл такими красками, какими солнечные дни не сверкали еще месяц назад, навевая депрессию. И в глазах любимого мужчины она такое же счастье видела, на его лице эти эмоции читала, — совсем непривычно, учитывая вечную склонность Горбатенко к «нечитаемости». Сейчас же — словно раскрытая книга для нее… Только для Маши, она это так же хорошо понимала. И наслаждалась каждой секундой. Кофе пила мелкими глотками, слизывала с вилки сметану с сахарной пудрой, которой тот самый повар сырники полил. Даже листик мяты для декора сверху вызвал у нее искренний восторг, развеселив Олега.

Небывалое утро для них, невероятное. И Маша очень надеялась, что только первое в череде других таких.

Пока Олег, закончив пить свой кофе, не поднялся и, впервые отойдя от нее больше чем на два шага, не посмотрел в окно.

— Где тебе больше нравится, душа моя: Франция, Бельгия, Италия? Или Австрия?

Обычный вопрос, наверное. И кому-то он простым показался бы, возможно. Может, Олег просто направление для отдыха выбирал. Да только Маша его за эти годы хорошо изучила, а за последний месяц много деталей выяснила. Да и юрист в ней никуда не делся: видела лазейки, специфику и прецедент. И сами эти страны…

Она умела понимать полунамеки. Тем более, когда те делал он.

— Олег, я никуда не поеду.

Маша поднялась, забыв и про свой кофе, и про начатые сырники. Подошла к нему, прижалась лицом к его спине, как раз между лопатками. Щеками, веками ощущая напряжение и скованность его мышц. Протянула ладонь и накрыла его руку, которую Олег сжал в кулак. Вновь пытается собраться, закрыться. Только между ними это уже не работает. И сейчас не удержался — поддался ее мягкому давлению, раскрыл кулак и переплел их пальцы сам.

— Это единственный вариант, душа моя, — не согласился с ней Олег, поднял их сплетенные ладони и прижал к своим губам костяшки ее пальцев. — Сама реалии понимаешь…

— Хорошо, — «отступила» на словах, но и не думала сдавать позиции. — И как ты это представляешь, любимый? — заглянула через плечо, чтобы глаза Олега видеть.

А он заскрежетал зубами и резко, шумно выдохнул, опустив тяжелые веки. И молчит.

Маша и сама вздохнула. Оба стоят — даже не пытаются разойтись.

— Уеду я, и что? Как это будет, Олег? Сами «мы»? На выходные приезжать станешь? А сколько их у тебя, напомни, утром говорил? Первые за полгода… Сначала каждую неделю прилетать будешь, а потом — два раза в месяц. После — и того реже. Не потому, что не будешь хотеть меня видеть, — сама его губы теми пальцами, что он целовал, и прижала. Не позволила себя прервать. — Но загружен же, мы оба это знаем. Ты здесь ко мне вырваться не мог. А это — другая страна… — вздохнула. — Может, и не узнает никто тогда… Только если родится дочка или сын — сколько раз они отца видеть в год будут?

— Зато живые. Вы все — живые останетесь! — сипло прервал он ее, даже не отнимая руку Маши от своего рта.

— А ты? Гарантию мне дашь, что с тобой все в порядке будет? — хмыкнула с мягким сарказмом.

Олег промолчал. Тяжело и очень показательно. Не в их ситуации говорить о гарантиях, да…

Маша же только сильнее к его спине щекой прижалась. Закрыла глаза.

— Я не хочу так, Олег. И не могу таким образом отношения строить. Да и ни отношения это будут. Даже не то, что последне два года у нас имелось. Ведь ни встретиться нормально, ни поговорить, ни на что времени хватать не будет. И ты это знаешь не хуже меня. Я не буду знать о том, что твои мысли занимает, что беспокоит и волнует. Ты перестанешь понимать, о чем думаю я… Хочешь так, любимый? — Маша снова замолкла, переводя дыхание.

Олег не сказал ничего. Выдохнул сквозь сжатые зубы. И только крепче ее ладонь сжал. Прям ее монолог выходит.

— Отношения — это… не как работа, конечно, — рассмеялась Маша сама сравнению, которое в голову пришло. — Но в них тоже необходимо время вкладывать, силы, душу. Поддержку давать и опору. Мы же оба это знаем и понимаем, ненаглядный мой. Потому же ты в том парке оказался через двадцать минут после звонка мне. Потому я вчера приехала…

— Любовь моя, — Олег говорил хрипло. И физически ощущалось, что ему это тяжело дается. Очень тяжело. И все ее слова в его кожу впиваются раскаленными иглами. — Даже учитывая это все — лучшего варианта нет…

— И что это будет… Опять, как до вчера? Только я не приеду, чтобы девок твоих гонять? — прервала с иронией.

Без ревности… Пока.

Олег фыркнул и даже рассмеялся.

— Да уж вытерплю до выходных, сто процентов, — тоже поддел. Хмыкнул и перетащил ее наперед, прижав к себе двумя руками. Смял пижаму эту, под ткань забрался. Ладони горячие на ее спине. Гладят, дразнят. — Тем более… Мне ты нужна, Машенька. Позарез! Те все — вообще не в тему!