Нить на запястье

— Какая работа?! Оставайся дома и не пытайся даже выходить! Дима врача привезет… — Олег был сердит и недоволен ее профессиональным рвением. — И помолчи уже, ради Бога! Думаешь, я не понимаю, насколько тебе больно… блин! У самого горло дерет, когда тебя слышу, душа моя.

Сам заметил, что это место — для нее «домом» определил? Права была: что бы там ни говорил, а уже свой выбор сделал, даже если признавать это прямо не позволял себе.

И обнимал с какой-то трепетной жадностью, бережно настолько, что и обижаться на него не могла, и такая властность не задевала. Да и потом, при всей властности и напускной суровости — видела и знала, что на самом деле не помешает он ей никуда идти. Только пытается достучаться и донести разумные доводы.

— Олег, помнишь, что сам говорил про больничный? Так и мне болеть особо некогда, — шепотом, чтобы не перегружать горло, выдохнула она. — И у меня есть работа, которую необходимо делать. И люди, которые хотят только у меня сделки заверять. И уже ждут два дня. Сам понимаешь, так клиентов растерять проще простого…

Не обманывала, ей ещё вечером написали несколько постоянных клиентов с очень горячими просьбами хоть на полчасика выйти. И Маша пообещала. Ей доверяли, и она ценила это. Да и людей понимала. Не хотелось их подводить. Ну, и три сделки… Если все верно организовать — два-три часа. Не полный же день! А репутацию поддержит, да и людям поможет.

— Тебе деньги нужны? Оплатить больничный? — все еще раздраженный, хмыкнул Олег, усадив ее на стул и включив кофемашину.

— Не вздумай! — отрезала резко. Глянула со всей суровостью, на какую только была способна. Хоть и сложно что-то сурово заявлять, когда сглотнуть больно.

Он вроде и усмехнулся, а по факту же видно, что скривил губы. Недоволен. Но и ее аргументы понимает.

— На сирот своих всегда готова взять, а на тебя я, значит, ни копейки потратить не могу, чтобы без споров. Изгаляться приходится, — глянул через плечо… непонятно, то ли сердито, то ли поддевая.

Маша вздохнула и уткнулась лицом в ладонь. Не отдохнула вообще. Шесть утра, а они уже завтракают. Не захотела без него продолжать спать, а Олегу к семи на встречу. Не выспалась опять, за три часа-то!

— Дети… это дети, Олег. Им надо…

Он молча снял с подставки две чашки и подошел к столу, поставив кофе перед ней. Она тут же обхватила одну пальцами, с наслаждением вдыхая аромат.

— Любишь детей? — Олег же, протянув ладонь, обхватил пальцами щеку Маши, немного надавив, чтобы посмотрела на него.

— Люблю, — и не думая обманывать, одними губами согласилась.

И, не отворачиваясь от его руки, сделала глоток кофе, стараясь согреть горло и уменьшить боль.

Олег смотрел в упор на нее, мягко и нежно поглаживая пальцами ее кожу на скуле.

— Что же своих нет, Мария Ивановна?

— Да вот, не сложилось как-то, — улыбнулась так же криво. И тоже ему в глаза смотрит.

«От любимого детей хотела», — не сказала, но он понял. Увидела это в его взгляде… Вообще, странное дело — то, как они понимают друг друга. Опыт по жизни сказывается? Или дикое желание и тяга к самому существу другого? Чтоб любым способом ближе. Хоть как-то…

Олег промолчал. Другой рукой взял свой кофе и тоже отпил, еще несколько мгновений согревая ее кожу. После чего пошел-таки к холодильнику и начал изучать, что у них на завтрак.

— Эй, подруга, ты меня слышишь? — Алена помахала перед ее лицом рукой. — Так, все! Заканчивай с работой — и домой. Не то я тебе постельный режим пропишу. И вот эти вот таблетки начинаешь пить сразу. Сейчас вместе в аптеку зайдем. А то доиграешься… — суровым тоном врача, а не подруги, заявила она.

— Слышу, — вздохнула Маша, возвращаясь мыслями в настоящий момент, пусть все еще хотелось остаться в их торопливом и сонном утре.

Олег все же смирился с тем, что она также засобиралась. Но и не запретит же: взрослая она, да и доводы с работой услышал. Пусть и сделал акцент, чтоб дольше трех часов не сидела. Грозился проследить. Учитывая его наблюдение за ней — Маша поверила. И пообещала. Да и не нарушила ничего: уложилась в два с половиной часа. А теперь к ней Алена заскочила по пути в свою клинику, чтобы проверить состояние. И Маша предупредила об этом Горбатенко, сбросив сообщение. А то проверит, где она, и пришлет Дмитрия — ее из конторы вытягивать… забавно будет.

— Хорошо, сейчас пойдем, — принялась вяло складывать вещи в сумку.

Заезжала утром домой, чтобы собраться. Ну, и машину свою взять. Отказалась от водителя и сопровождения, хоть Олег и сильно настаивал. И все равно подозревала, что он от своей идеи не отказался, и где-то неподалеку кто-то из его людей маячит. Или же у нее мания преследования появляется.

Алена не торопила. Тоже поднялась из кресла и ждала, пока подруга будет готова. Да и разговор не заводила, понимая, что это приносит дискомфорт. Но стоило Маше подойти к вешалке за пуховиком (да, про «утепление» она тоже слово Олегу дала), как ее телефон включился. Звонил Петр. Говорить со старшим братом никакого желания у нее не имелось. Но и увиливать от разговора — неразумно. Еще лично приедет, упаси Боже… Так и не простила ещё Петю за последнее. И эти непонятные вопросы, возникшие после разговора с Колей, и то, что от Олега вчера узнала… Много нюансов.

— Да? — ответила на вызов, пусть это единственное слово и прозвучало слишком хрипло.

— Маша? Ты как? Коля сказал, что болеешь. Слышу, лучше не стало? — как ни в чем не бывало, с тревогой в голосе поинтересовался старший брат.

— Не стало, — не спорила она, не напоминая, из-за кого без плаща под дождем «гуляла». — Ален, две минуты, — отклонив телефон, попросила у подруги. Та кивнула.

— А ты где? — видно, все равно услышав, насторожился брат.

— В конторе, собираюсь домой. Алена зашла проверить мое состояние, — не вдаваясь в подробности, поделилась Маша.

— Почему на работе, а не дома? — вроде и пожурил, но без особой строгости.

Да Маша такого бы от него и не ждала. Петя сам отличался маниакальной преданностью работе. Больничный и не брал никогда, кажется.

— Нужно было, — словно с чужим человеком говорит, а не с братом.

Самой как-то дико, даже учитывая нюансы. А не может навернуться на душевность, которая еще три дня назад была. Не после всего.

— Да, клиенты ждать не будут, — понимающе хмыкнул Петр.

— Да.

Алена вздернула бровь с насмешкой. Поняла, кто звонит, и ее точно забавляла такая манера общения в семье. Ну и Петя… не любила она его, что и демонстрировала всей своей мимикой, веселя Машу.

Тишина в трубке какая-то неловкая. Ей нечего ему сейчас сказать, но он позвонил же с какой-то целью. Вот и давала брату возможность выговориться. И тот не преминул воспользоваться.

— Маш, там через десять дней будет торжественный вечер. После публичного представления нас к новым должностям. Ты, наверное, уже получала приглашение? — наконец, подошел к основному Петр.

— Да, видела… — не успела прочитать еще. Но конверт, в самом деле, из почтового ящика сегодня достала. Да и на мейл что-то приходило.

— Ты сможешь там и для своего фонда преференции получить, ассоциация не против провести какой-то благотворительный аукцион. Я это уже с ними обсудил, — продолжал брат.

Подкупает… Значит, что-то для себя хочет. Но Маша молчала пока, ожидая дальнейшего и не торопясь благодарить. И Петр это тоже понял.

— Так вот, Маш… Ты же не держишь зла? Я действительно сожалею, что перегнул палку и не сдержался. Взбеленился не на тебя, по факту, а выплеснул на твою голову. Прости, сестренка, искренне.

— Да, Петь, я поняла твои мотивы, — нейтрально заметила Мария.

— Да… Для меня это очень важно, Маша. И твоя поддержка — тоже важна. Я нуждаюсь в этом, понимаешь? В твердом знании, что могу на семью рассчитывать и опираться во всем. И что мы единым фронтом выступим и всем покажем, насколько поддерживаем и любим друг друга…

Ага… Убедительно так, слов нет…

О репутации своей печется, чтоб никто не понял и не узнал, что далеко не настолько все гладко в клане Коваленко, как он привык демонстрировать. Для Петра это, в самом деле, важно. Да и публичная репутация судьи Верховного Суда, как ни крути, а должна быть безупречной.