Страница 42 из 44
«Дорогая Наташа! Я на нелегальном положении в Петербурге. Если хочешь, приезжай ко мне. Тонечку, боюсь, придется оставить хотя бы временно родителям. Я сейчас занимаюсь таким делом, за которое, в случае чего, ни один адвокат не выхлопочет вечную каторгу. Хочешь помочь – приезжай, буду рад с тобой сотрудничать. Хочешь увидеться – тоже жду с нетерпением. Считаешь, что такой муж тебе не нужен – развод с беглым каторжанином оформить проще простого. Что бы ты ни решила, я приму любой твой выбор. Люблю, целую, Егор».
- Егорка-Егорка, - вздохнула Наташа, - Жди меня, скоро я к тебе приеду.
На следующий день Наташа попрощалась со всеми, кого знала в Калуге, уволилась из больницы и, взяв волю в кулак, крепко обняла дочь и оставила ее временно на бабушку и дедушку.
- Тонечка, маму вызывают в командировку, мама должна ехать, - вытирая слезы, говорила Наташа, - Ты не волнуйся, мама вернется. И слушайся во всем бабушку с дедушкой, будь воспитанной девочкой.
Сев в поезд, идущий в столицу, Наташа начала вспоминать, как сказала в больнице, что едет в Петербург, чтобы заработать там денег для того, чтобы обеспечить дочь, но, возможно, еще вернется, как сказала родителям Егора то, что едет к своему супругу.
Приехав в столицу, девушка с легким волнением пошла по адресу, который был указан в письме. Придя в нужную квартиру и увидев там Егора, Наташа в слезах бросилась ему на шею.
- Егорочка, что же ты на этот раз задумал? – спросила девушка.
- Наташа, прошлой осенью царский поезд сошел с рельсов, но царь не пострадал. Я хочу сделать так, чтобы в этот раз не погибли невинные люди, а вот монархии у нас больше не было, - ответил Егор.
- Егорочка, ты не помнишь 1881 год? – спросила Наташа, - Это бесполезно, нужно другими методами действовать.
- Помню, Наташа, помню, - ответил Егор, - Но уверен, что я прав.
Проведя с супругом несколько дней, Наташа сказала:
- Егор, я уезжаю в Калугу. И прошу тебя, забрось все, что ты затеял, иди в полицию, сдайся добровольно, а я к тебе потом приеду в Забайкалье, будем жить вместе, семьей. Если хочешь, можем вместе пойти в полицию, я тебя морально поддержу.
- Наташенька, мне ведь срок добавят, а на каторге я не выживу, - вздохнул Егор, - Я ведь когда меня осудили, когда прибыл в Забайкалье, когда все увидел своими глазами, понял – надо бежать. Сбежал через две недели, надолго там оставаться не стал. Потом немного пересидел в Висбадене, вернулся в Калугу, но, как видишь, засветился перед полицией.
- Егор, надо надеяться на лучшее и все будет хорошо. Пожалуйста, милый мой, покайся в полиции и все будет хорошо. Лучше на каторгу, чем сотворить то, что ты хочешь, и пойти под петлю, - сказала Наташа.
Егор слушал мягкий, будто гипнотический, голос девушки и вдруг сказал:
- Наташа, пока я не передумал, пошли.
Вместе с супругой Егор пришел в отделение полиции.
- Федотов Егор Константинович, беглый каторжник, осужден на двадцать лет, сбежал из Нерчинска, - сказал Егор, - Жил в Висбадене, вернулся в Калугу, был там арестован, но снова сбежал. Из столицы написал письмо супруге, она приехала ко мне и убедила во всем покаяться.
Наташа наблюдала за этой картиной и с трудом сдерживала слезы.
«Лучше на каторгу, чем бомбу в царя метать», - подумала девушка, - «А я потом приеду с Тоней к Егору, будем все вместе жить в Нерчинске или туда, где позволят поселиться».
Попрощавшись с супругом, Наташа вернулась в Калугу.
- Доченька, мама приехала, - сказала девушка Тоне. Совершенно не радуясь тому, что дочь бросилась к ней на шею, Наташа сказала Анне, - Егор хотел устроить покушение на царя, я его убедила сдаться полиции, пока не произошло непоправимое. К счастью, его намерения остались тайной, но, как сказали в столице, минимум год заключения ему добавят.
- Наташа, ты все сделала правильно, с каторги еще можно вернуться, а вот если сделать то, что Егор задумал… - сказала Анна, - Так что ты права, не мучь себя переживаниями.
Тем временем, к апрелю 1889 года, Егор был этапирован в Нерчинск.
- Федотов Егор Константинович, - отчитался молодой человек, - По приговору суда срок каторжных работ был увеличен на год.
- Только благодаря явке с повинной, - сказал начальник каторги, - Забирайте осужденного.
- Пошли, - толкнул в бок Егора конвоир, - Посмотрим, как тебе будет работаться после сотни плетей.
Отсидев неделю в карцере, Егор, вернувшись в барак, твердо сказал себе:
- Все, Егорка, надо бежать. Здесь оставаться невозможно.
Выбрав момент, в который он остался практически один, Егор пустился в бега. Молодой человек долго плутал по лесу, пока не вышел в какой-то поселок.
«Кандалы надо как-то снять», - подумал Егор и, решив, что без помощи других он не справится, присел на землю, пытаясь придумать хоть какой-нибудь план, как ему поступать дальше.
- Что, фраерок, лыжи навострил? – услышал Егор голос рядом с собой, - На галерах* не понравилось, драпануть решил?
- Да, - вздохнул Егор, - Теперь кумекаю, как бы браслеты снять.
- Тебе, поди, и паспорт не помешает? – спросил человек, - Слушай, а хочешь я тебе за кругленькую сумму все справлю? Будешь хоть крестьянином, хоть дворянином.
- У меня денег нет, - вздохнул Егор, - А без денег никак?
- Отработай у меня батраком и будет тебе все: и паспорт, и деньги на дорогу, - сказал человек, - Ты у меня далеко не первый фраерок, которому я помогаю, так что соглашайся. А то за бродяжничество можно в тюрьму попасть, несколько месяцев там отсидеть.
- Согласен, - вздохнул Егор и подумал, - «Даже если он меня и обманет, это лучше, чем на каторге».
*на каторге
Незнакомец помог Егору снять кандалы, а потом сказал:
- До июня работаешь у меня от зари до зари, а потом получаешь паспорт и деньги на дорогу.
Придя в хозяйство и поняв весь объем работы и то, на что он подписался, Егор подумал:
«Зато вернусь к Наташеньке, Тоне и родителям».
Егор проработал у человека до июня и, строя планы о том, как он вернется домой, сказал:
- Ну и где мой паспорт?
- Какой паспорт? – удивился человек, - Я тебя по доброте душевной от полиции скрывал, от каторги, а паспорта я не выдаю. Что-то не нравится – вали отсюда на все четыре стороны.
Разозлившись от того, что за то, что с него сняли кандалы, ему пришлось работать с утра до ночи полтора месяца, Егор пошел прочь, куда глаза глядят. Прося милостыню и выглядя как обыкновенный бродяга, к середине июля Егор когда-то пешком, когда-то подъезжая на повозках, добрался до Красноярска.
На окраине Красноярска Егора остановил полицейский патруль.
- Кто ты? – спросил его полицейский.
- Михаил Анисьев, - ответил Егор первые попавшиеся имя и фамилию.
- Почему бродяжничаешь? Где документы? – раздался очередной вопрос.
- Сгорела изба, все сгорело, - начал на ходу выдумывать Егор, - Жить негде, мыкаюсь по добрым людям.
- А сам откуда? – спросил Егора полицейский.
- Из-под Омска, - сказал Егор.
- Да что ты с ним разбираешься, в каталажку его, а там видно будет, - сказал другой полицейский.
Пробыв в заключении почти четыре месяца, Егор узнал, что его снова вызывают для установления личности.
Версия молодого человека за эти месяцы, проведенные в тюрьме с уголовниками, была отточена до малейших деталей. Снова повторив то, что он Михаил Иванович Анисьев, мещанин из Омска, Егор получил наконец-то паспорт.
«Зато я на легальном положении и паспорт у меня не поддельный», - подумал Егор, - «Все законно, никто меня не остановит».
Заработав на разгрузке вагонов немного денег, Егор купил билет на поезд и поехал в Калугу.
«Знать бы, как меня там встретят», - вздохнул Егор, - «Ждут или не ждут…»
В Калугу Егор вернулся в конце октября. С легким волнением молодой человек постучал в дверь родительского дома.