Страница 14 из 47
В широких дверях Ранда глубоким поклоном встретил Тима, старший конюх. Кланяясь, он прикоснулся ладонью к морщинистому, обветренному лбу, потом к сердцу.
- Душой и сердцем готов служить вам, милорд. Чем может услужить Тима, милорд? - На голове конюха не было чуба воина; волосы Тимы напоминали опрокинутый серый горшок, нахлобученный на голову.
Ранд вздохнул:
- В сотый раз, Тима, повторяю: я не лорд.
- Как угодно, милорд.
Поклон конюха на этот раз оказался еще ниже. Причиной этого недоразумения послужило сходство имен. Ранд ал'Тор. Ал'Лан Мандрагоран. В случае с Ланом, согласно обычаю Малкир, королевское "ал" именовало его Королем, но сам он никогда им не пользовался. Для Ранда же "ал" было просто частью его имени, правда, он слышал, что когда-то раньше, очень давно, до того еще, как Двуречье стало называться Двуречьем, эта приставка значила "сын такого-то". Кое-кто из слуг в цитадели Фал Дара счел, однако, что поэтому он тоже король, ну, или по меньшей мере принц. Все его попытки убедить их в обратном не возымели большого эффекта, разве что снизили его "титул" до лорда. По крайней мере так Ранд предполагал; он никогда не видел, чтобы так много кланялись и расшаркивались даже перед Лордом Агельмаром.
- Мне нужно, чтобы Рыжий был оседлан, Тима. - Ранд знал, что лучше обойтись так, чем пытаться самому заняться этим; Тима не позволил бы ему марать благородные руки. - Я решил провести пару дней за городом.
Дайте только оказаться верхом на большом гнедом жеребце, и через пару дней его увидят у реки Эринин или переходящим границу Арафела. Тогда они меня ни за что не найдут. Конюх сложился чуть ли не вдвое и остался в таком положении.
- Простите, милорд, - хрипло прошептал он. - Простите, но Тима не может исполнить приказания.
Вспыхнув от замешательства. Ранд обеспокоенно оглянулся вокруг - на виду не было ни одной живой души, - потом схватил Тиму за плечо и силой заставил того выпрямиться. Запретить Тиме и немногим другим вести себя подобным образом он не мог, но попытаться сделать так, чтобы этого не видел чей-нибудь взор, было в его силах.
- Почему не может, Тима? Тима, посмотри мне в глаза, пожалуйста. Почему?
- Таковы распоряжения, милорд, - произнес Тима, по-прежнему шепотом. Он продолжал прятать глаза, не от страха, а от стыда, что не может выполнить того, о чем просит Ранд. Чувствовать стыд - для шайнарцев все равно, что для другого человека получить на лоб клеймо вора. - Вплоть до изменения приказа ни одна лошадь не покинет эту конюшню. И никакую другую в крепости, милорд.
Ранд открыл рот, чтобы сказать конюху, что все в порядке и его вины тут нет, но вместо этого облизал губы.
- Ни одна лошадь ни из какой конюшни?
- Да, милорд. Приказ был отдан совсем недавно. Какие-то минуты назад. Голос Тимы обрел силу. - Также закрыты и все ворота, милорд. Без разрешения никто не выйдет и не войдет. Даже городской караул, так было сказано Тиме.
Ранд тяжело сглотнул, но ощущение сдавливающих горло пальцев не исчезло.
- Тима, что это за приказ? От Лорда Агельмара?
- Конечно, милорд. От кого же еще? Конечно, Лорд Агельмар лично не отдавал такого распоряжения Тиме, и даже тому, кто передал его Тиме, но, милорд, кто еще мог отдать в Фал Дара такой приказ?
Кто еще? Ранд чуть не подпрыгнул, когда на крепостной колокольне ударил гулко самый большой колокол. К его звону присоединились другие, потом затрезвонили колокола в городе.
- Если Тиме будет позволено сказать, - обратился к юноше конюх, улучив момент между колокольными ударами, - то милорд, должно быть, очень счастлив.
Ранду пришлось в ответ кричать, чтобы Тима его услышал:
- Счастлив? Почему?
- Приветствие кончилось, милорд, - Тима указал рукой на колокольню. Теперь Престол Амерлин пошлет за милордом и за друзьями милорда и пригласит их к себе.
Ранд бросился бежать. Он еще успел заметить озадаченное выражение лица Тимы, а потом конюх исчез из виду за углом. Какая разница, что подумает Тима. Она сейчас пошлет за мной.
ГЛАВА 3. Друзья и враги
Далеко Ранд не убежал, всего-навсего до ворот для вылазок сразу за углом конюшни. Не доходя до них, он перешел на шаг, пытаясь выглядеть непринужденным и никуда не спешащим.
Ворота были плотно закрыты. Через неширокую арку едва проскакали бы два человека верхом, но, как и все ворота во внешней стене, створки их были обиты широкими полосами черного железа. Сейчас ворота были заложены толстенным засовом. Перед воротами стояли два стражника в простых конических шлемах и пластинчато-кольчужных доспехах, с длинными мечами на боку. На их золотистых налатникахсюрко темнел на груди Черный Ястреб. Одного из стражников. Рагана, Ранд немного знал. За решетчатым забралом заметен был на смуглой щеке Рагана белый треугольник шрама от троллочьей стрелы. На морщинистых щеках старого воина появились ямочки, когдаон увидел Ранда.
- Да будет благосклонен к тебе мир. Ранд ал'тор. - Раган почти кричал, чтобы его услышали в звоне колоколов. - Решил посшибать кроликов или же все еще упорствуешь, что эта дубина - лук?
Второй стражник шагнул вбок, встав ближе к центру ворот.
- Да благосклонен мир к тебе, Раган, - произнес Ранд, останавливаясь перед стражниками. Сдерживать дрожь в голосе требовало огромных усилий. Вам известно ведь, это лук. Вы же видели, как я из него стреляю.
- Неудобен с лошади, - недовольным тоном заметил второй стражник.
Теперь Ранд узнал его - по глубоко посаженным, почти черным глазам, которые, казалось, никогда не мигали. Они смотрели на юношу двойными туннелями из пещеры шлема, Вот так невезение: хуже не придумать, чтобы ворота охранял именно Масима. Хотя нет, хуже могут оказаться только Красные Айя, но намного ли хуже - непонятно.
- Слишком длинный! - прибавил Масима. - Из кавалерийского лука я выпущу три стрелы, пока ты успеешь выпустить одну этим чудищем.
Ранд заставил себя улыбнуться, будто сочтя это замечание за шутку. Ранду не доводилось слышать от Масимы ни шуток, ни смеха. Большинство людей в Фал Дара хорошо относились к Ранду: он занимался с Ланом, Лорд Агельмар сажал его за свой стол, и, что важнее всего, в Фал Дара он прибыл вместе с Морейн, с Айз Седай. Некоторым, правда, никак не удавалось забыть, что он чужестранец, они едва цедили ему пару слов, и то если им приходилось отвечать ему. Из этих Масима был худшим.