Страница 14 из 30
На улице человек, первым поприветствовавший Хатильду, удерживал ее сзади, прижимая руки к телу. Старуха сидела на земле, плача и причитая. Хатильда запрокидывала голову, бешено щелкая зубами и пиная голыми пятками ноги мужчины. Внезапно Тауру озарило. Пираты намеренно выпустили их замерзшими, голодными и жестокими, чтобы у них сразу были причины напасть на семьи и соседей. Не потому ли они сожгли только половину деревни? Чтобы выжившие испытали на себе ярость своих близких?
Но времени на размышления не было.
– Святая Эда! – крикнул кто-то в отдалении, а друг Роффа воскликнул: – Вы его убили! Рофф! Рофф! Он мертв! Мертв!
– Хатильда! Прекрати! Прекрати!
Но Рофф лежал на земле, вывалив язык из окровавленного рта, а Хатильда продолжала молча огрызаться, вырываться и пинаться. И в это мгновение ошеломляющего шума Таура услышала крики, удары, вопли и яростный рев с другой стороны деревни. Кто-то отчаянно дул в свисток, снова и снова. Их люди вернулись перекованными, как и предупреждал посланник короля Шрюда. Но теперь Таура понимала, что это значит. Они действительно возьмут все, что им захочется или понадобится. И кого-то вроде Роффа остановит лишь смерть.
Жители деревни убьют ее отца. Внезапно Таура это осознала. Ее отец был сильным и упрямым человеком, самым сильным, кого она встречала. Он не остановится, пока не получит желаемое. Единственный способ не дать ему получить это – убить его.
Папа.
Где он может быть? Куда он пойдет? Свистки, крики и вопли неслись со всех сторон. Перекованные возвращались, и эта ночь была ужасней той, когда явились пираты, которые поджигали, грабили и насиловали. То нападение потрясло деревню. Но тогда они знали, что их люди вернутся. Их страхи и надежды, павшие и воскресшие. А теперь, когда деревня только-только начала возвращаться к жизни, только принялась отстраивать дома и вытаскивать лодки на берег для ремонта, пираты ударили снова. Используя в качестве оружия их собственных близких. Используя в качестве оружия ее отца.
Где он может быть?
Она знала. Он пойдет домой.
Таура пронеслась по темным улицам. Дважды ей пришлось уворачиваться от перекованных. Она распознала их в тусклом свете, лившемся из закрытых окон. Они шагали неуклюже и закостенело, словно дивясь тому, что им вернули прежнюю жизнь. Она пробежала мимо Дженда Гриноука, который стоял на коленях и рыдал:
– А ребенок? Где наш ребенок?
Глядя на него, Таура невольно замедлила шаг. Жена Дженда Сэлэл стояла посреди улицы, с ее одежды капала морская вода, и у нее на руках не было младенца, которого она забрала на Красный корабль. Она смотрела на обугленные останки своего дома.
– Я замерзла и хочу есть, – резко сказала она. – Ребенок все время плакал. От него не было никакого проку.
Ее голос был равнодушным, в нем не слышалось ни сожаления, ни злости. Она констатировала факт. Стоявший на коленях Дженд покачнулся, и, обхватив себя руками, она зашагала прочь от него, по направлению к освещенному дому. Таура знала, что будет дальше.
Однако вышедшая из дома женщина держала дубинку.
– Запри дверь! – крикнула она через плечо. – Не открывай никому, кроме меня!
Женщина не стала ждать, пока Сэлэл попытается войти, а зашагала к ней, замахиваясь дубинкой. Сэлэл не отступила, а, издав нечеловеческий яростный вопль, ринулась на женщину, вскинув скрюченные руки.
– НЕТ! – крикнул Дженд, вскочил и кинулся на помощь жене.
Внезапно Таура поняла, что их ждет. Одни встанут на сторону своих близких, перекованных или нет, а другие будут защищать свое жилище любой ценой. Дженд получил жестокий удар в живот и скрючился на земле, но Сэлэл продолжала драться, невзирая на выбитую, перекошенную челюсть. Женщина с дубинкой нечленораздельно вопила, мало отличаясь от своей перекованной противницы. Мужчины, сражавшиеся с Роффом, стояли и орали друг на друга. Таура промчалась мимо, подстегиваемая ужасом и страхом. Она не хотела видеть очередную смерть.
«Стой за свою семью», – говорил ей отец. Она хорошо запомнила тот день. Кто-то обругал Джефа, который бежал по улице, зачарованный стаей перелетных гусей.
«Привяжи своего придурка к крыльцу!» – крикнул им погонщик. Ему пришлось резко затормозить, и скользкий свежий улов едва не выпал из телеги. Отец стащил возницу с облучка и побил прямо на улице. Как бы он ни обращался со своим глупым сыном дома, на людях он его защищал. Мать повторила те же слова, когда отец явился домой с окровавленными костяшками и подбитым глазом. «Мы всегда стоим за свою кровь», – сказала она Тауре. Тогда Таура поверила ее словам. Быть может, сегодня мать вспомнит, кому должна хранить верность.
Таура запыхалась. Теперь она скорее плелась, а не бежала, однако ее мысли неслись далеко впереди. Она вполне может вернуться к прежней жизни. Отыщет отца, и тот ее узнает. Она предупредит его, защитит от местных, которые не поймут. Пусть даже он никогда больше не проявит добрых чувств ни к кому из них, он все равно будет папой, и ее семья воссоединится. Она предпочтет спать на холодной земле со своей семьей, чем на полу у огня в доме Джелина.
Таура миновала дом Джелина и продолжила путь, мимо наполовину сгоревших зданий, удаляясь от струившегося из окон тусклого света. Эта часть деревни вымерла; здесь воняло горелым деревом и обугленной плотью. Она всю жизнь прожила на одном месте, но среди этого разрушения не сразу сообразила, какие руины были их домом. Слабый лунный свет сочился с небес и призрачно блестел на мокром дереве и камне. Таура пробиралась по незнакомой территории, где никогда прежде не бывала. Все, что она знала, исчезло.
Она едва не врезалась в своего отца. Он стоял неподвижно, глядя на то место, где был их дом. Таура отпрянула и замерла. Он медленно повернулся к ней, лунный свет на мгновение отразился в его глазах. Потом его лицо снова погрузилось в темноту. Он ничего не сказал.
– Папа? – спросила она.
Он не ответил.
Слова хлынули из нее потоком.
– Они сожгли дом. Мы видели, как тебя забрали. Твоя голова была в крови. Мама велела мне бежать и прятаться. Она искала Джефа. Я спряталась высоко в старой иве, что выходит на гавань. Они увезли тебя на корабль. Что они с тобой сделали? Тебе сделали больно?
Он не шевелился. Потом тряхнул головой, словно отгоняя надоедливого комара, и зашагал мимо Тауры в сторону тускло освещенной уцелевшей части деревни. Помедлив, Таура поспешила за ним.
– Папа, другие знают, что тебя забрали. Приезжал человек короля. Он велел нам защищаться от перекованных. Убивать их, если придется.
Отец продолжал шагать.
– Ты перекованный, папа? С тобой что-нибудь сделали?
Он продолжал шагать.
– Папа, ты меня узнаешь?
Его шаги замедлились.
– Ты Таура. И ты слишком много болтаешь. – И он пошел дальше.
Она едва сдержалась, чтобы не пуститься в пляс от радости. Он узнал ее. Он всегда подшучивал над ней, дразнил за то, что она слишком много болтает! Его голос был равнодушным, но он замерз и промок, оголодал и утомился. И он узнал ее. Обхватив себя руками, она побежала за ним.
– Папа, ты должен меня выслушать. Я видела, как они убивают других похищенных. Нам нужно быть осторожными. И тебе нужно оружие. Тебе нужен твой меч.
Он сделал еще пять шагов. Затем сказал:
– Мне нужен мой меч.
– Он в доме Джелина. Мы с мамой и Джефом живем там, спим у них на полу. Мама отдала ему твой меч, чтобы он позволил нам остаться. Он сказал, меч может потребоваться ему, чтобы защитить жену и ребенка.
В боку у нее кололо от бега, и хотя она обхватила себя руками, холод пробирал до костей. Во рту пересохло. Но это не имело значения. Когда папа окажется под крышей и с мечом, он будет в безопасности. Они все будут в безопасности.
Ее отец свернул к первому освещенному дому.
– Нет! Не туда! Они попытаются тебя убить. Сначала мы должны вернуть твой меч. Потом ты можешь согреться и поесть. Или выпить чего-то горячего.
Если подумать, еды, скорее всего, не осталось. Но найдется чай и, быть может, кусочек хлеба. Лучше чем ничего, сказала она себе. Отец продолжал шагать, и она обогнала его.