Страница 4 из 16
Не обошла беда стороной и дом боярина Кирилла. От московского разорения он лишился всего фамильного достояния. По предположениям некоторых церковных историков, московские наместники старались выжить влиятельного боярина из Ростова. Поэтому, когда Варфоломею было около 15 лет, родители его были вынужденны переселиться из Ростова в другое место. Тем паче, что тогда же спасаясь от страшного террора, наставшего в Ростове, многие из жителей его решились бежать из него, чтобы искать себе пристанища в других местах.
Местом для нового жительства своего семейства боярин Кирилл избрал соответствовавший его собственному более чем скромному положению малый город, или городок, Радонеж, находившийся в Московской волости. Городок отдан был великим князем в удел его младшему сыну Андрею, а наместником он поставил в нем Терентия Ртища. Для привлечения в него новых жителей даны были переселенцам многие льготы и обещана большая ослаба (в податях и повинностях). В смиренный Радонеж и переселился столько же смиренный Кирилл и поселился в нем близ его церкви в честь Рождества Христова.
Не только семейство боярина Кирилла, но и многие другие люди переселились с ним из Ростова в Радонеж. И были они переселенцами на чужой земле, в числе их – Георгий, сын протопопа, со своими родными; Иван и Федор, из рода Тормоса; Дюдень, зять его, со своими родными; Анисим, дядя его, который впоследствии стал диаконом.
В Радонеже
Переехав в Радонеж, семья боярина Кирилла, хотя и не восстановила прежнего своего благосостояния, но со временем в доме появился относительный достаток. Достигли совершеннолетия сыновья. Старший Стефан благополучно женился.
Варфоломей же, несмотря на внешнюю красоту, ставил ни во что красоты жизни и всякую мирскую суету попирал, как пыль, сохраняя чистоту душевную и телесную, возрастая возрастом духовным; и Дух Божий, благий и животворящий, наставлял его на землю праву. Ночью и днем он не переставал молить Бога, Который помогает спастись начинающим подвижникам. Он одинаково любил всех людей, никогда не впадал в ярость, не препирался, не обижался, не позволял себе ни слабости, ни смеха, но когда ему хотелось улыбнуться (ведь и это бывает нужно), он делал это с великим целомудрием и сдержанностью. Псалтирь всегда была у него на устах. Он был украшен воздержанием, всегда радовался телесным тяготам и любил носить бедную одежду; пива и меда он никогда не вкушал, никогда не подносил к устам и даже запаха их не вдыхал, – стремясь к постнической жизни, он вменял в сор и тщету эти потребности человеческого естества.
Со временем и младший из сыновей Кирилла, Петр, также избрал супружескую жизнь. А Варфоломей не захотел жениться, но всей душой стремился к иноческой жизни. Не раз он говорил отцу: «Отпусти меня, батюшка, с благословением, и я пойду в монастырь». Но родители ответили ему: «Чадо! Подожди немного и потерпи ради нас: мы стары, бедны, больны, и некому ухаживать за нами. Твои братья Стефан и Петр женились и думают, как угодить женам; ты же, неженатый, думаешь, как угодить Богу, – ты избрал благую часть, которая не отнимется у тебя. Только поухаживай за нами немного и, когда проводишь нас, своих родителей, до могилы, тогда сможешь осуществить свое намерение. Когда положишь нас в могилу и засыплешь землей, тогда исполнишь свое желание».
Благодатный юноша с радостью обещал ухаживать за ними до конца их жизни и с того дня старался каждый день всячески угодить родителям, чтобы заслужить себе их молитвы и благословение. Так он жил некоторое время, прислуживая и угождая отцу и матери всей душой и от чистого сердца. При конце своей многоскорбной жизни Кирилл и Мария пожелали и сами, по благочестивому обычаю древности, воспринять на себя ангельский образ. Верстах в трех от Радонежа был Покровский Хотьков монастырь, который состоял из двух отделений – одного для старцев, другого для стариц, то есть был смешанным: одновременно и мужским, и женским. В этот монастырь и направили свои стопы праведные родители Варфоломеевы, чтобы здесь провести остаток дней своих в подвиге покаяния и приготовления к другой жизни.
Почти в то же время произошла важная перемена и в жизни старшего брата Варфоломея, Стефана: недолго жил он в супружестве, жена его – Анна – умерла, оставив ему двух сыновей – Климента и Иоанна. Похоронив супругу в Хотьковском монастыре, Стефан не пожелал уже возвратиться в мир; поручив детей своих младшему брату Петру, он тут же, в Хотькове, и остался, чтобы принять монашество, вместе с тем послужить и своим немощным родителям.
Но Кирилл и Мария, немного лет прожив в иночестве, преставились от этой жизни, и отошли к Богу; сына же своего, блаженного юношу Варфоломея, они многократно благословляли до последнего своего вздоха. Добродетельный юноша проводил родителей до могилы: он пел над ними надгробные песнопения, обрядил их тела, поцеловал их, с большими почестями положил в гроб и засыпал землей со слезами, как некое бесценное сокровище. Со слезами он почтил умерших отца и мать панихидами и святыми литургиями, отметил их память молитвами, раздачей милостыни убогим и кормлением нищих. Так он творил память по своим родителям сорок дней.
Оставление мира
Проводив в последний путь родителей, Варфоломей вернулся в свой дом, радуясь душой и сердцем, как будто бы он приобрел некое бесценное сокровище, обильное духовное богатство, ибо боголюбивый юноша очень хотел начать монашескую жизнь. Вернувшись домой, после смерти родителей, он начал расставаться с житейскими заботами. На дом и на все вещи, необходимые в доме, он смотрел с презрением, вспоминая в сердце своем Писание, в котором сказано, что мирская жизнь полна многих вздохов и печалей. Как сказал Господь в Евангелии: Если кто приходит ко Мне и не отречется от всего, что имеет, тот не может быть Моим учеником (Лк. 14: 26, 33). Укрепив этими словами душу и тело, он позвал Петра, своего младшего брата, и оставил ему отцовское наследство и все, что было в родительском доме потребное для жизни. Сам он не взял себе ничего, следуя словам божественного апостола, сказавшего: Я… все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа (Флп. 3: 8).
Собираясь облечься в иноческий образ, Варфоломей не пошел в Хотьков монастырь, а также не пошел он и в какой бы то ни было другой монастырь. Он хотел монашествовать вне монастыря. Это не значило, чтобы он желал избрать для себя вид монашества наиболее легкий и наиболее несовершенный, наоборот, он искал вида монашества наиболее трудного, строгого и наиболее совершенного.
Строжайшее монашество – это удаление от мира в обоих смыслах – и переносном, или духовном, и буквальном. В смысле духовном оно есть отречение от всякой привязанности ко всему мирскому, в смысле собственном оно есть удаление в пустыню от жилищ человеческих. У нас в России люди монашествовали до тех пор по мере своих сил в смысле духовном, но у нас не было до тех пор монашества в смысле собственном – как пустынножительства. Наши монахи смотрели на пример современных им монахов греческих, а позднейшие греческие монахи уже не шли из городов в пустыни. И вот богоизбранный юноша Варфоломей, отвращая взор свой от примера современных ему монахов греческих и обращая его к примеру древних египетских учредителей монашества – преподобных Антония, Пахомия и обоих Макариев, решил монашествовать в том собственном смысле, чтобы подвизаться в удаленной от жилищ человеческих пустыни.
Решив водвориться в пустыню, он навестил старшего брата Стефана – инока Хотьковского монастыря, – и предложил ему вместе уйти в лес. Стефан не вдруг решается на такой подвиг. Недавний мирянин, поступивший в монастырь не столько по влечению чистой любви к Богу, сколько потому, что его сердце, разбитое семейным горем, искало врачевания в тишине святой обители, он не думал принимать на себя подвига выше меры своей и желал проходить обычный путь жизни монашеской в стенах монастырских. Но Варфоломей просит, умоляет – и Стефан уступает, наконец, неотступным просьбам любимого младшего брата. Братья оставляют гостеприимную обитель и идут в самую глушь соседних лесов.