Страница 5 из 9
Мое сердце бешено заколотилось от негодования и злости, моя грудь наполнялась песком и ненавистью к этому святоше, сознание не принимало то, что происходило в эти минуты. Искали пять суток?! Но как так? По мне приказ! Все, похоже, я пропал! И как он, о боги, это сделал?!
Я протянул руку, аккуратно и медленно взял приказ, всматриваясь в глаза всадника Тита, однако, к моему удивлению, не увидел в них беспокойства и тревоги, какого-то злорадства или сожаления, напротив, я чувствовал его сокрытое дружелюбие ко мне. Чтобы всадник благоволил легионеру – небывалое дело!
ccc
Легионер Клеменс Флавий, состоящий на службе в I когорте XIII легиона под началом Центуриона Лентула Криспа, освобожда ется от службы данной и переводится по велению моему в личную мою преторианскую гвардию за заслуги перед Римской империей и во имя Славы Рима. Приказываю явиться оному на службу до 7-го числа месяца Июля Великого Цезаря Гая.
Претор Иудеи Пилат Понтийский
/ccc
Моему удивлению не было предела. Я перечитал приказ дважды и вошел в легкий ступор. Моя жизнь перевернулась с ног на голову за считанные минуты. Сам претор Иудеи назначил меня в свою личную охрану! Откуда он вообще знает обо мне?!
– Клеменс, уже вечер пятого июля, и до Иерусалима еще скакать и скакать. Нам нужно немедленно выдвигаться, – сказал напряженно Тит.
– Хорошо! – ответил я. – Скачем!
Мне тут же выделили лошадь, и я, вскочив на нее, дал во весь опор. В моем сознании был сумбур, в котором я пытался разобраться и проанализировать все, что произошло со мной. Впрочем, у меня это слабо получалось. Да и теперь это неважно.
Меня напрягало во всей этой ситуации только одно. Я – Костя в Клеменсе или Клеменс в Косте? Я легионер или хирург? Ибо я отчетливо ощущаю и вижу в своем сознании улицы Москвы, потоки машин и людей, все достижения нашей (той) современной цивилизации, которых здесь нет и в помине.
Хотя, помнится, будучи Костей, в юности я прекрасно воображал, как сражаюсь легионером, что спасаю во время сражения Орла нашего Легиона и поднимаю его так высоко, что враги, упав духом, тут же сдаются, а меня награждают всеми наградами, которые только возможно было получить легионеру. Это был мой триумф.
А ведь и правда, я грезил в юности римскими временами. Я этот период жизни и увлечение будто позабыл. Ведь он был таким интересным! Сколько же я прочел книг про Рим, про походы Цезаря на Галлию, про императора Актавиана, про этрусков, оказавших столь сильное влияние на римскую культуру. А теперь я здесь!
А этот странный Иешуа… ведь он сказал, что Костя – именно будущее мое воплощение, тем самым отчасти облегчив самоидентификацию и немного обрадовав меня.
Итак, я – Клеменс Флавий, легионер и гражданин Римской империи, и моя карьера пошла в гору. Допустим.
Но зачем мне тогда вспомнилось будущее воплощение – Константин из России, из 2017 года от Рождества Христова?!
Именно от Рождества Христова, а я ведь живу еще во времена «до Рождения» некоего Христа из Назарета и сейчас идет, сейчас идет, сейчас…
и в моей памяти откуда ни возьмись проявились даты: шел 733 год от основания Рима, или 3731-й от сотворения мира по иудейскому календарю, или 5463-й от сотворения мира по египетскому летоисчислению, или 5488-е лето от сотворения мира в звездном храме по славянскому Коляды дару (календарю). Эти мысли беспорядочно бегали в моей голове, повторяясь раз за разом! Да откуда же я это все знаю? Для меня это оставалось загадкой.
Мы продолжали упорно скакать, лошади то и дело переходили на рысь, а значит, сильно устали и нуждались в отдыхе! Поэтому мы остановились в одной из уездных таверн на недолгий сон, как сказал Тит, буквально на четыре часа.
Мы сели отужинать. Я ел так, как никогда в жизни. Видимо, это сказывалось пятидневное голодание, пока я общался с Иешуа, хотя по ощущению наш диалог длился не дольше тридцати минут. Но, даже набив желудок, я чувствовал голод, который никак не отпускал меня. Времени на отдых было все меньше и меньше, и я, поднявшись на второй этаж, завалился на кровать прямо в одежде и закрыл глаза, погрузившись в сладкий сон. И сразу же в том темном пространстве, что было перед моим закрытым взором, возник его образ, образ Иешуа. Я то и дело открывал глаза, пытаясь избавиться от видения, но, закрывая, вновь видел его и, отчаявшись и устав бороться, решил уснуть так. Я засыпал с таким вкусным предвкушением чего-то грандиозного и прекрасного, уходил в сон с пролетающими образами моего великого будущего.
Я проваливался в образы сна, что были живее реальности. Вот я личный гвардеец у Понтия, где отличное жалованье и много привилегий, а вот я уже трибун в Риме, вот моя жена, вот дети, я своими добрыми делами славлю Рим и свой род, а вот и славная богатая старость и…
Слезы закончились, как мне показалось, довольно быстро, и я, подняв голову, увидел человека, сидящего в конце длинного зала. Я вновь Клеменс! «Ёшкин-матрёшкин», – сказал я по-русски коряво и с акцентом, будто заправский баварец.
Я ГДЕ-ТО ЭТО УЖЕ ВИДЕЛ. Дежавю.
Я оказался вновь в храме Митры и вновь увидел этого Иешуа в конце храма. Не сдержавшись, побежал к нему с окриком «Какого лешего ты делаешь со мной?!» – и услышал довольный, но тихий и спокойный голос:
– Присаживайся, Клеменс. Нам о многом еще нужно поговорить, – произнес он с улыбкой на лице.
– Это что было? Сон? Что ты вообще творишь? Что за издевательства? – возмущенно восклицал я, как маленький мальчик, которого незаслуженно наказали.
– Это все игры разума, Клеменс, это вероятность твоей судьбы, твоего будущего, куда я могу тебя направить, если ты будешь верить и доверять мне. Как видишь, я кое-что могу, но мне, как никогда, нужна твоя помощь! Этот мир в небывалой опасности. В такой опасности, как никогда ранее, ни в одной из эпох, мне известных, где цена ошибки – это все земное человечество. И именно поэтому ты и начал вспоминать свое будущее воплощение.
– Какой мир в опасности? Ты о чем, а? Где реальная реальность, я уже совсем запутался?!
– Я тебе показал твое будущее здесь, могу показать твое будущее и будущее всего мира там, в двадцать первом веке!
– Ну уж не…
И, не успев договорить, увидел, как он, подскочив ко мне, положил руки на мою голову, и я провалился в какую-то темную бескрайнюю бездну, словно выброшенный из тела комок сознания.
Глава 4
Тринадцатый великий аркан
– Эээ-ей, Ко-о-остя, Костя, как ты? Костя-я-я! – тормошил меня Сережа будто из очень далекого пространства комнаты.
Я же, словно вынырнув из-под толщи воды и задыхаясь, начал очень жадно дышать, вдох за вдохом приходя в себя. Легкие обжигал кислород, состояние было похоже на возвращение после долгого общего наркоза, когда тело еще не слушается, но сознание проясняется, хотя и очень медленно.
Сережа быстрым движением усадил меня ровно и начал растирать место солнечного сплетения и мочки ушей, чтобы вернуть меня к жизни, и, надо сказать, у него это получилось довольно хорошо – я быстро приходил в себя.
– Сереж, сколько меня не было? Сережа, я, по-моему, влип. Или у меня потекла крыша, или это невероятная реальность и эврика…
– Костя, что случилось? Я не успел ничего толком сделать, как ты где-то секунд через тридцать захрипел и начал задыхаться, и вот мы уже с тобой говорим.
– Там у меня прошло часов восемь!!!
– Воу-воу-воу-у-у! Ты что, реально живешь одновременно и здесь, и там? Я в шоке, Костя, да как это вообще так?! Я конечно слышал о возможности такого рода путешествий, но чтобы так!
– Ни фига не весело! И завидовать здесь нечему, да и радоваться тоже! Я, Серега, по-моему… вернее, по-Иисусову, должен увидеть свое будущее здесь, если не помогу ему там! Он сказал, что нашему миру здесь грозит небывалая опасность, которой не было ни в одной из эпох.
– Это что, скоро война? Последняя война? Да, теоретически… сейчас атомного оружия на планете столько, что арсенала хватит разорвать ее на кусочки раз сто кряду! Правда, такого не было ни в одно из известных нам времен! Хотя в той же Махабхарате описано применение уже на земле прототипа ядерного оружия, – как говорили древние, оружия богов. Но видимо, у них тогда хватило ума не разрушать планету до основания, так, только чуточку подретушировать.