Страница 9 из 36
Охотник бросился вперед и выстрелил из пушки. Громовой выстрел разбудил эхо на берегу и сопровождался криком плеском воды. В продолжении 10 минут все новые полчища дикарей лезли на нос, на корму, на борт судна, со страшными ножами в руках, осатанелых, жаждущих крови. Белые с яростью отчаяния дрались ножами, топорами, прикладами ружей. Все они знали, что плен у индейцев - хуже смерти и будет нескончаемой пыткой...
Стоны и крики сражающихся были ужасны и отвратительны в эту темную летнюю ночь. Многие из индейцев упали и не могли подняться. Некоторые из белых также были ранены, а капитан Хорст был убит наповал. Когда он умолк и лежал неподвижный и тихий, его люди страшно перепугались. Дальнейшая защита была невозможна.
Штурман Яков, храбрый и хладнокровный человек, выжидал только критического момента. И когда эта ужасная минута наступила, и положение белых было безнадежно, он воскликнул звонким и решительным голосом; "На воздух, Жак!"
7. ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Кто мог думать, что это последнее отчаянное приказание, эти слова штурмана спасут судно? Однако, так и случилось.
Жак Кэрсон, матрос, услыша команду, бросился в крюйт-камеру, чтобы поджечь порох и взорвать судно на воздух, и вдруг остановился, пораженный удивительным зрелищем.
Между индейцами, успевшими взобраться на шхуну, было несколько Биандотов, которые отлично понимали английский язык. Поняв приказание штурмана, они сообразили, что в следующую минуту все взлетят на воздух, и, не медля, бросились в воду и поплыли, что было сил дальше от судна. В одно мгновение на шхуне не осталось ни единого индейца. Белые едва верили своим глазам. Отступление произошло так же быстро, как и атака. Несколько секунд тому назад всякая надежда была напрасна, а теперь всякая опасность миновала.
Но это дикое побоище не осталось без последствий. Двое из экипажа были убиты, а четверо серьезно ранены. Из индейцев - семь человек убитых, двадцать раненых; восемь из них умерло в короткое время. Капитан Хорст был убит первым. Другой убитый был матрос. Джо Спайн получил легкую контузию; Ашер Норрис был один из 6 защитников шхуны, не получивших даже царапины.
С глубоким сожалением смотрели они на убитых и раненых, но опасение новой атаки заставило всех быть настороже.
Пушку снова зарядили, винтовки были готовы, уцелевшие люди двигались взад и вперед, ожидая появления врагов.
- Я никогда не думал, чтобы мое приказание - взорвать судно могло произвести такое действие, - сказал штурман Яков охотнику, когда суматоха поулеглась. - Как жаль, что я не крикнул это, пока был жив бедный капитан!
- Это случилось, потому что индейцы поняли смысл слов. Краснокожий ничего так не боится, как взлететь на воздух!
- Как вы думаете, сделают они еще попытку?
- Нет, если мы будем поджидать их. Они отправят кого-нибудь узнать, не уляжется ли мы спать после всех тревог, и это надо помнить!
С этими словами охотник положил свою длинную ужасную винтовку на плечо, прицелился в темноту и нажал собачку. Загремел выстрел. В ответ раздался крик, подтвердивший подозрение охотника.
- А я ничего не видел там! - заметил Ашер, смотря в темноту. - Что там? Пирога?
- Нет. Это плыл индеец; он не так глуп, чтоб плыть в лодке. Удивляюсь, что он пытался плыть сюда! Ну, да больше этого не будет. Я уверен, что индейцы мало интересуются нами. Понтиаку известно, что на судне имеется порох, и он хочет завладеть именно им.
- Как вы думаете, был Понтиак среди нападающих?
- Думаю ли я? Да совершенно уверен в этом. Я узнаю его голос из тысячи. Было слишком темно и видеть ясно я не мог, но хорошо знаю его фигуру. Он вскарабкался на нос судна и первым появился на палубе. Понтиак - не трус. Мы оба стремились к одной и той же цели - подстрелить друг друга, - как вдруг...
- Что же?
Вдруг Яков закричал: "На воздух, Жак!" - Никогда я не видал человека в таком ужасе, какой охватил Понтиака при этих словах. Ему не надо было объяснять их значения, потому что эта ракалия так же хорошо понимает английский язык, как язык Оттавов. Он сделал такой здоровый прыжок, словно хотел сразу очутиться на берегу. Больше я его не видел. Индейцы в страхе поспешили убраться с шхуны и, против обычая, оставили на ней своих убитых. Их трупы были немедленно брошены в воду!
На некоторое время индейцы прекратили всякие попытки к нападению. Но Джо Спайн был настороже. Он ходил взад и вперед по палубе, останавливался, вглядывался в темноту, прислушивался к малейшему шуму и разговаривал шепотом.
Свист, раздавшийся на одном берегу и повторившийся на другом, не оставлял сомнения, что дикари переговаривались между собой.
Прошло около часу. К общему удивлению, поднялся легкий ветерок. Штурман велел поднять паруса, чтобы не упустить удобного случая. Якорь сняли. Легкое журчанье воды у носа шхуны доказывало, что она двигается вперед, по направлению к форту Детруа; но движение было очень медленно. Судно подвинулось вперед менее, чем на четыре мили. Ветер снова утих.
Среди непроглядной темноты капитан и его экипаж не подозревали, что судно отнесено ветром в сторону и потеряло дорогу. Когда якорь был брошен, шхуна находилась далеко по течению реки. Эта ошибка могла иметь весьма серьезные последствия, если бы неожиданное обстоятельство не обнаружило ее. Как уже было сказано, тучи сплошной массой покрывали все небо, лучи луны изредка прокрадывалось сквозь тучи, бросая слабый, неверный свет. И когда луна на минуту выглянула из-за облаков, готовясь снова скрыться, Джо Спайн воскликнул: - "Пусть меня подстрелят, если я ошибаюсь. Бросайте якорь живее!"
Приказание было дано, и немедленно исполнено. Яков спросил охотника о причине.
- Мы находимся не более, как в 20 ярдах от острова!
- Силы небесные! - воскликнул капитан. - Я был уверен, что мы идем вперед, а нас отнесло в сторону. Это скверное место для стоянки!
Как раз в этот момент луна снова появилась из-за облаков, и все ясно поняли, что Джо был прав. Близко около них виднелись темные массы деревьев, сплотившихся в непроницаемую стену.
- Самое скверное в этом проклятом месте, - прибавил Джо, - что дикари могут застать нас врасплох!