Центр тяжести

«В смысле?»

«В прямом. Ты не замечал? От него воняет псиной. Даже после душа. Плюс эта экзема на шее, которую он чешет прям по-собачьи. – Он показал, как Миха чешет свою шею – вышло очень похоже. Действительно, как собака. – И еще во время пробежек, когда устает, он высовывает язык, прям как овчарка. Есть у меня подозрение, что в роду у него были не только люди».)

На следующий день после уроков, выходя из школы, я наткнулся на Грека. Он сидел на ступеньках и ждал меня:

– Эй, дело есть! Хочу кое-что спросить у твоего брата. Насчет вчерашнего.

– А что насчет вчерашнего?

– Он говорил про камень с числами. Мне капец как надо узнать, где он его видел.

– Ничего не выйдет, – сказал я.

– Да брось. Всего пара вопросов.

– Ты не понял, я не запрещаю тебе, я пытаюсь сказать, что это бесполезно.

– Почему?

– У него проблемы с этим… с географией. Он даже в трех осинах может заблудиться.

– В трех соснах.

– Что?

– Правильно говорить: в трех соснах.

Прозвенел звонок, и дети высыпали из кабинетов. Егора я ждал прямо у двери. Стоило ему появиться, как Грек тут же кинулся к нему, вытащив из кармана какую-то фотографию. Он вел себя как частный детектив из нуарного фильма – сразу же вошел в роль, даже воротник куртки поднял.

– Егор, мне нужно задать тебе пару вопросов. Скажи, ты знаешь этого человека?

Егор вопросительно посмотрел на меня, я пожал плечами и кивнул, мол, можешь отвечать.

– Это ведь он вчера помог тебе, я прав-нет?

– Не бойся, – сказал я, – просто ответь ему, и мы пойдем домой.

Егор, щурясь, посмотрел на фотографию.

– У него здесь больше волос на голове. У того их почти нет.

– Но это ведь он, да-нет?

Мой брат кивнул, и выражение лица у Грека стало медленно меняться – сперва он словно не поверил своим ушам, потом сам посмотрел на фотографию и заулыбался так, словно выиграл подарочный набор ножей в «Магазине на диване».

– Я знал, – тихо сказал он и чуть громче, немного удивленно: – Я был прав!

Я выхватил у него карточку и тоже посмотрел на нее.

– Кто это?

– Осторожно. – Грек отобрал у меня фотографию. – Это из архива, ее нельзя так хватать. Пойдемте, я кое-что вам покажу, вы офигеете! Просто офигеете!

– Я знаю, что тебе Аня обо мне рассказала. – Мы вышли на площадь Четырех Елок и направились в сторону Сельскохозяйственного института. – Она сказала, что я чокнутый, да? Сказала, что я «с прибабахом», – он изобразил пальцами кавычки, – что я от нечего делать придумываю загадки и тайны и сам их потом решаю. Но это! Это я не придумал. – Он похлопал по карману, где лежала фотография.

– Что «это»?

Мы остановились возле входа в институт. Там на огромном стенде висела подробная карта Рассвета, со всеми домами, полями, холмами и оврагами.

– Вы читали рассказ Эдгара По «Письмо»? – Грек повернулся к нам, дернул головой, откинул челку с глаз.

– Н-н-нет, – признался я.

– О, это гениально! Там есть такой детектив, Огюст Дюпен! И он расследует дело, ему надо найти письмо, спрятанное в доме у одной дамы. Полицейские шпики обыскали весь дом, даже ножки стола просверлили, хотели найти тайник. Они даже подушки иглами протыкали, чтобы найти там это письмо. И все равно не нашли! А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что они идиоты! – Грек развел руками. – Они забыли проверить самое очевидное – стол. И только Огюст Дюпен был достаточно умен. – Он постучал мизинцем по виску. – Он сразу нашел письмо, оно как ни в чем не бывало лежало прямо на рабочем столе, веришь-нет?

Мы с Егором молчали.

– Так вот, о чем это я? С Рассветом то же самое. Самая большая тайна Рассвета – здесь, – Грек ткнул пальцем в карту, – прямо у всех под носом. Но никто ее не замечает. Люди слишком ленивы. Приглядитесь, не замечаете ничего странного?

Мы с Егором минуты две разглядывали карту.

– А что мы должны увидеть?

– Хороший вопрос. – Грек потирал ладони. – Вы ведь недавно переехали сюда, вы ходили на четвертое озеро?

– Ну да.

– Можешь показать его на карте?

Я ткнул пальцем в северо-западную часть карты.

– Угу. А сколько всего озер в округе, ты знаешь-нет?

Я окинул карту взглядом и сосчитал.

– Раз, два, три, четыре… ммм… все.

Грек улыбался все шире, как фокусник, готовый вытащить из рукава двух лебедей, трех енотов и одного жирафа.

– Правильно. Их четыре. А теперь посмотри, как они называются.

Я начал было искать названия, но Егор меня опередил.

– Третьего нету, – сказал он.

– Правильно! – Грек вскинул руки. – Правильно! – Он поднял с земли прутик и стал водить им по карте, как учитель указкой по доске. – Вот первое озеро. Оно так и называется «Первое озеро». Вот второе. И тут написано: «Вто-ро-е о-зе-ро». А вот, если считать по порядку, третье. И как оно называется?

– Четвертое, – прочитал я и тут же стал водить глазами, стараясь отыскать еще одно озеро.

– Не старайся, – сказал Грек, разломив прутик об колено. – Его нет. Третьего озера нет.

Я перевел на него взгляд:

– А почему?

Он сломал прутик.

– Дело, достойное Огюста Дюпена, я считаю. Я спрашивал у взрослых. Никто не знает, почему после второго озера идет четвертое. И никто не знает, было ли вообще третье, люди просто привыкли к тому, что озера так названы. И никто никогда не задумывался, почему. – Он усмехнулся. – Люди очень любят ныть, что все вокруг ужасно банально и скучно, но никто ни разу даже не попытался выяснить, что случилось с Третьим озером. А ведь это невероятно интересно.

Мы шли домой по Институтской улице. Я крепко держал Егора за руку (боялся потерять). Грек шел рядом, сунув руки в карманы своей зеленой брезентовой куртки почти по локти. Куртка была сильно велика ему, особенно в плечах, она явно раньше принадлежала взрослому, но кто-то неудачно и неумело перешил ее для подростка.

– Я должен найти этот камень, – сказал он, глядя на Егора, – с числами. Тот старик, который вчера нашел тебя и привел обратно, к школе, я думаю, он все знает.

– С чего ты взял? – спросил я.

Грек искоса посмотрел на меня и рассмеялся.

– Что, все так же считаешь, что я «с прибабахом», а?

– Ну, мне просто интересно.

– «Просто интересно»! Ха, да у тебя глаза сейчас лопнут от любопытства!

Мы шли через небольшой продуктовый рынок. На этой неделе открылась ярмарка меда. За прилавками стояли огромные тетки в желтых фартуках с пчелами и много-много-много стеклянных банок с янтарной жидкостью – липовый, сосновый, самый разный, жидко-прозрачный, желто-белый, сахарный. Тут были даже банки с сотами.

– Я хочу меду, – сказал Егор.

– Мы скажем маме, она купит, – ответил я.

– Не люблю мед, – буркнул Грек. – Я недавно узнал, что мед – это блевотина пчел.

– Что? Фуууу, – Егор сморщился, – это неправда!

– Правда-правда, я по телику видел, «В мире животных». Пчелы едят пыльцу с цветов, а потом прилетают в улей, заходят в хранилище меда и суют себе два пальца в рот. – Грек сунул два пальца себе в рот и издал характерный звук. – И вот так получается мед: по сути, это полупереваренная пыльца и желудочный сок пчел, веришь-нет?

Мне тоже, как и Егору, было неприятно это слушать. «Этот чувак точно не дружит с головой», – подумал я, а вслух сказал:

– Перестань. Егору шесть лет, не надо ему такое рассказывать.

– Какое «такое»? – Грек развел руками. – Ты что думаешь, я это придумал, что ли? – Он повернулся к одной из продавщиц и громко сказал: – Здравствуйте.

– Здрасте, – отозвалась она. Огромная шарообразная тетка. Две толстые черные брови-гусеницы над глазами, и еще одна – под носом.

– Вы ведь свой собственный мед продаете? Ну, то есть у вас же есть собственное пчелиное пастбище или вроде того?

– Это называется «пасека», – кивнула она. – Да, мой муж – пчеловод.