Страница 6 из 9
Вода единственный (нет, еще есть соль!) минерал, употребляемый как есть. Постоянно и всеми. Постоянно! Всеми!
Конечно, в Святой Земле - африканская жара и не представимый для нас горячий воздух. Что-то подобное бывает и в Останкине, когда в июле растрескается земля, но это все равно несопоставимо с тамошней жизнью без тени и влаги...
...Отсюда омывание ног путника, как особое благоволение и услужение...
NB. Мы же не вылизываем народившихся младенцев - их надо обмыть, надо очистить роженицу! Наши самки непрерывно рожают...
Воистину наижеланнейшее для нас - женщина. Но так могло и не быть, не сотвори Создатель священного текучего минерала. Разве что пришлось бы создавать Адама без обонятельного органа (иронизируешь?).
А еще вода - единственное, куда Господь не заточил сатанических частиц. Сделал же он таково, дабы и от Сатаны она была очистительна...
Он, когда ее парализовало, вовсе обезумел и стал буквально глумиться: небыстро, например, приносил пить, а когда приводил ее в порядок - утирал и мыл, обязательно заговаривал о нечистоте, с которой она к нему пришла. Случалось, он часами сидел, мелко жевал передними зубами - остальные выпали (делать протезы он не желал) - и, оторвавшись от счетоводной страницы, ненавидяще - угрюмец - глядел в ее сторону. Она закрывала глаза, а когда открывала, он по-прежнему глядел...
...Нечистые создания! Моются и не могут отмыться! Это и теперь так. Вернее, именно теперь - там-то воды не было. И получается, что люди, вверяясь миражам, внюхиваясь в воздух песков и зноя, влеклись к оазисам, не затем только, чтобы пить, поить скот, но еще и отмывать своих женщин, ибо сказано: "И всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет..."
...А осчастливленные пиренейской водой мавры?! Они же только и знали, что устраивали в альгамбрах фонтаны и водотоки, только и внимали шелесту струй, только и созерцали одалисок под раскаленным тоже небом, но в прохладных водоемах... И неизвестно, чему больше изумлялись - женщинам ли в струениях или самим прохладным струениям в алебастровых водотоках...
...Образец Господней премудрости и Господнего знания, как обходиться без воды, - смердящий аммиаком бурый верблюд. И что в нем привлекательного? А между тем в словах "обходиться без" уже мысль о воде, о чистом текучем изумляющем минерале...
С. Е. со мной согласился и провел интересную мысль о запрете поэтому поедать свинину. Свинья, роясь известно где, приходила пить к тому же источнику, из которого пили люди. Других на стоянках не было. То же и собаки, то же и кошки. Отсюда библейская, а значит, и циммерманнская неприязнь к собакам и кошкам. Не говоря уже о запретном для этой публики свином мясоедении. С. Е. хоть и кавказец, но на свои ветхозаветные обычаи повернет всегда. А так - человек начитанный. Правда, на рабфаковский пошиб, и словцом "буза" пользуется.
Сюда же припишу, что, хотя С. Е. и чудаковат, ему не откажешь в оригинальности мнений. Но проблему он ставить не мастак. Разобраться - это извольте! Сумеет как никто. Еще маловер С. Е. утверждает...
И снова возник сперва скучный и поучающий, а потом сразу увлекающийся голос мужа, когда тот принимался ей что-то объяснять, что-то, чем сам бывал озадачен и увлечен, а она слушала вполуха, не зная, как уйти от разговора, который, в конце концов, обязательно повернется против нее.
Что же касается С. Е., ловко сообразившего насчет свиней, им был учитель физики, часто заходивший в гости и прекративший визиты, когда муж вдруг стал к выпуклоглазому С. Е. ревновать. Это было невыносимое время. Вообще после приступа ревности он обычно набрасывался на нее и насиловал, а после скандала по поводу С. Е. впервые избил. И она решила от него уйти. Но уйти оказалось некуда.
Постель с мужем, сперва ее увлекавшая и будоражившая (у него были необыкновенно мягкие усы), после открытки стала горем и - когда ей приходилось, и - когда ей хотелось. (И тогда, когда, безучастная, она лежала под ним и не отвечала его мужскому в ней беснованию, а глядела в сторону, ожидая, когда все кончится, а он не мог успокоиться, предполагая свою постылость; и, когда сама хотела близости и в женском пылу чуть ли не бесилась под ним, что заканчивалось тоже его злобой, ибо жена-скромница оказывалась блудницей, только что - по случайной милости - явившей истинную свою страсть и не им пробужденную, а просто перепавшую ему самовластную женскую похоть. И он тогда не давал (никогда не давал!) совершиться ее потрясению. Хрипел, скажем, в ухо "Каменку вспоминаешь?", и все уходило...
Вторая тетрадь, похоже, была продолжением какой-то еще.
...Каким образом климат переменился почти во мгновенье? Такое могло произойти разве что из-за необычайно спешного наклона вертикальной до того земной оси или потухания какого-то неизвестного нам светила (возможно также, что изначальное солнце заместилось вытолкнувшей его менее жаркой звездой). Все совершилось сразу и только сразу. Мгновенно! Молниеносно! Иначе как сохранился бы цельный замороженный мамонт? Допустим, он сорвался в бочаг, допустим даже, что, хотя была стужа, бочаг почему-то не зальдился. Однако, чтобы закоченеть в кость, заморозиться до степени, какая обеспечит непротухание до наших дней, сохранность, не нарушавшуюся даже будущими оттепелями и летними днями тундры, необходимо время. Так отчего же - в миг! во мгновенье! - произошло столь яростное замерзание, похолодание и двинулись ледники?..
Записи не кончались. Они были сбивчивы и перемешаны. Ход странных мыслей озадачивал. Ничего подобного она за ним не предполагала, и если в начале их семейной жизни такое еще было возможно, то в последние годы, когда он стал ходить в обвислой майке, никак не могло ожидаться. Причем каждая запись как-то соотносилась с их жизнью и ее судьбой.
Вот очередная тетрадь, и снова непонятное. Хотя в тексте упоминался С. Е. (то есть все писалось в новые времена), запись уснащали яти и твердые знаки. Выполненный чистым торжественным почерком перед ней был
Трактат о Сатане
Сатана, будучи всего только строптивым ангелом (а по сути - выдумщком херувимом), не спросясь, устроил на земле первоверсию Творенья со звероящерами, птеродактилями и доисторической дебрью. Вся эта безобразная жизнь буйно царила и безудержно воспроизводилась, покуда Господь не взревновал к таковому дерзновению, то есть не прельстился (sic!) идеей и не решил показать себя.
Дабы сперва разорить шутовское творение, он изменил плоскость вращения земли (она была вертикальна, отчего в каждой местности стояла всегда одинаковая жара - дебрям и ящерам то, что надо). Совершил сие Господь, быстро подведя к земле луну, притяжение которой земную ось и наклонило (переиначить столь грандиозную плоскость вращения по силам только Творцу!). И чуть ли не сразу из-за различной теперь нагретости земных пространств стала погибать непривычная к новой погоде фауна и растительность, отчего земля и стала вскорости безвидна и пуста. То есть, внеся в безвременье сезоны года, Господь сотворил то, применяясь к чему, мы до сих пор живем, а псевдопремудрого ангела почел с тех пор считать злонравным Сатаной и низвергнул. Дабы его вовсе изженуть, он разделил супостата на мельчайшие частицы и всякую из них неосвободимо заключил в твердь - в различнейшие минералы и в радий, конечно, тоже (подсказано С. Е). - где-где, а уж там сатанинской сути в преизбытке. Иначе говоря, намелко раздробил, а дух злоангельский рассеял по злым делам человеческим. То есть Сатана - и людские помойки, и оскверняющие воду человеческие нечистоты, и тому прочее (коль скоро грязная вода от Сатаны не очистительна, она полагается сатанинской тоже).
Человек же, получив через Нечистого, прознавшего о своей обреченности, любопытство (Сатана знал, через кого высвобождаться!), то есть страсть к познаванию добра и зла (не к познанию! - это важно, и этого никто еще не сказал!), своими неугомонностью и рвением неутомимо Сатану вызволяет (роет шахты, соединяет элементы, выплавляет что ни попало и т.п. Разве каждое откованное орудие не есть победа Сатаны?), то есть собирает его по крупицам, и таково день ото дня побеждает Князь Тьмы.