Непобежденный

Светя фонариком, Никитин зацепил крючок буксировочного троса за буксировочную петлю, устроенную под днищем автомобиля специально для буксировки. Затем вдвоем с товарищем подняли станину прицепа и просунули в кольцо трос и связали его.

Промокли до самой нитки. Но зацепили и вытянули прицеп на дорогу.

Затем они вернулись на лодочную стоянку. Никитин подогнал автомобиль и прицеп к контейнеру, и за полчаса они перебросали рыбу из контейнера в прицеп. Его борта были низкими, и пришлось нарастить борта досками и фанерой, но все равно вся рыба не вошла в кузов, пришлось часть рыбы погрузить в багажник. Затем накрыли прицеп куском брезента, подоткнули края.

– Ну, с богом! – произнес его товарищ, когда управились и сели в автомобиль.

– Работы мне на остаток ночи, таскать да разгружаться.

– Может, тебе помочь? С тобой поеду, разгрузимся, я у тебя заночую?

– Нет, сам управлюсь, ты давай, как договорились, дуй к себе, высыпайся, а с утреца на стоянку двигай…

Никитин подвёз приятеля к тещиному дома, где тот собрался провести остаток ночи. Затем развернулся, переключил фары на дальний свет и направил его на калитку дома, где уже стоял приятель, сгорбившись от льющегося сверху потоков дождя, нажимая на звонок. Слышно было, как глухо, нехотя, с ленцой залаяла собака, должно быть, не покидая своей конуры и недовольная тем, что ее потревожили.

Никитин снял фуражку, вытер тряпкой мокрый лоб, затылок, лицо, поелозил за спиной, куда тоже натекла вода, расстегнул куртку. Облегченно вздохнул, как вздыхают мужики после окончания большой важной работы, проделанной хорошо.

Отъехал он только тогда, когда в доме тещи друга зажегся свет.

IX

Никитин осторожно вёл свой «жигулёнок», то и дело приспуская боковое стекло и поглядывая назад, где ему внушали опасение наращенные борта прицепа: не развалились бы они да не растерять бы рыбу по дороге? Он уже миновал поселок, проехал поворот, ведущий на аэродром авиационного завода; вот потянулся деревянный заводской забор, за которым темнели корпуса цехов, и высилась труба котельной, – ещё немного и побежали по левой стороне домишки частного сектора другого поселка, называвшегося Победа.

И вдруг в скупом свете фар, в завесе дождя, выросла почти посередине дороги человеческая фигура в плаще-накидке с капюшоном, – взмахнула полосатым жезлом, приказывая ему остановиться и припарковать к обочине.

«ГАИ! Нарвался! – промелькнуло в голове Никитина. – Как их угораздило высунуться в такую мокрядь? Ах вы, суки! Всё пропало! Может, рвануть наудачу?»

Медленно притормаживая на мокром асфальте, он проскочил гаишника и припарковался справа у обочины метрах в пятидесяти от гаишника. И не сразу он заметил гаишную «Ладу», спрятавшуюся на зеленом газоне, в кустах. Пока гаишник шел к нему, Никитин снова подумал: «Может все же рвануть? До дома всего с полкилометра, оторвусь, главное рыбу доставить домой, а там пусть едят с потрохами».

Но тут же подумал о том, что с прицепом не оторвется от «Лады», только рыбу по дороге растеряет.

Гаишник уже подступился к нему, – Никитин приспустил боковое стекло.

– Старший лейтенант Сазонов, – козырнув, отрекомендовался гаишник рукой с повисшим на шнуре жезлом, – попрошу ваши документы.

– А что случилось, командир? – с напускной развязностью и даже веселостью спросил Никитин. – Я что-то нарушил?

– Ничего не случилось, – отвечал офицер, лица которого не было видно, оно скрывалось в глубине капюшона, словно в широком, глубоком дупле. – Совмещенный рейд ГИБДД и ОМОНа, согласно Указу губернатора. Кетовая путина, сами понимаете, проверка всех транспортных средств. Что у вас в багажнике и в прицепе?

– Ничего особенного. Так, рыбки немножко, для дома, для семьи.

– Открывайте багажник и показывайте, что у вас в прицепе, – командовал он. – И попрошу документы.

Никитин достал из бардачка водительское удостоверение и документ о праве собственности на автомобиль и отдал их гаишнику. Затем надел фуражку, застегнул куртку под самое горло и, уже предчувствуя самое скверное развитие событий, выбрался из автомобиля. Он только сейчас осознал то, что они выпивали сегодня со Славкой, а в холодную, сырую погоду запах спиртного далеко чувствуется.

В это время из «Лады» выбрался ещё один служитель порядка, тоже в плаще-накидке с капюшоном, и приблизился к ним. Этим служителем оказался омоновец. У него под плащ-накидкой поверх бронежилета угадывался автомат.

– Употребляли сегодня? – спросил Никитина гаишник. Лицо его все так же не было видно из «дупла» капюшона.

Отрицать это было глупо.

– Рыбалка, командиры, сами понимаете. Холодина такая, без этого нельзя, иначе дуба дашь. Совсем немного приняли для сугреву. Дорога пустая, никому никакого вреда не причиню. Я тут поблизости живу, три минуты, и я дома. – Он старался говорить виноватым тоном.

– Открывайте ваш багажник! – скомандовал гаишник.

Никитин открыл багажник.

– А ещё и браконьерствуете вдобавок, – с укоризной проговорил гаишник.

– Ну, какое там браконьерство, командиры? Пропитание себе добываем. Выживать-то надо. – Я безработный, никаких доходов нет, жене зарплату четыре месяца не платят, – оправдывался Никитин

– Показывайте, что в прицепе.

– А что показывать? Там тоже рыба.

Никитин откинул брезент с прицепа.

– Ничего себе немножко! – воскликнул гаишник. – Смотрите, капитан, какие масштабы?

Омоновец, стоявший чуть поодаль, приблизился, чтобы полюбопытствовать, и, присвистнув от удивления, вставил свое веское слово:

– М-да, этой рыбой неделю можно целый взвод кормить. Оформляй протокол на изъятие, я свяжусь с руководством, чтобы понятых прислали,– приказал гаишнику омоновец, который, должно быть, на этом посту был старшим.

– Отвязывайте прицеп и следуйте со мной в машину, – сказал Никитину гаишник.

– Это ещё зачем мне прицеп отвязывать?

– Вашу машину перегонят на штрафстоянку, а рыба будет конфискована, – объяснял ему гаишник.

До Никитина только теперь дошел смысл его слов.

– Как это конфискована? Зачем конфискована? Командиры, Христом-богом прошу, не забирайте рыбу!

– Закон есть закон, уважаемый, без всякого снисхождения… Освобождайте багажник, отвязывайте прицеп и идите в машину. Паспорт с собой есть? – поинтересовался он.

– Зачем вам паспорт?

– Повторяю, вы будете задержаны до утра, а завтра вас с утра отвезут в суд.

– В суд? Зачем ещё в суд?

– Вы что, гражданин, простых законов не знаете? Или прикидываетесь тут дурачком?.. Вы будете задержаны за управление автомобилем в нетрезвом состоянии и до утра отправлены в спецприемник. А утром вас отвезут в суд. Суд решит, какое назначить вам наказание, – штраф или суток десять-пятнадцать ареста. Понятно? Отвязывайте прицеп и идите в мою машину!

Всё было предельно ясно. Но Никитин ещё пробовал спасти рыбу.

– Командиры, не забирайте рыбу, у меня семья, дети, их кормить надо! – умолял он служителей порядка. – Штрафуйте, отправляйте в спецприемник, но оставьте мне рыбу!

– Вот все вы такие: натворите дел, а потом на жалость давите, будто мы злодеи какие-то, – вставил свое слово омоновец.

Гаишный офицер отправился к «Ладе» оформлять протокол. Никитин загородил ему дорогу.

– Командир, ну имейте снисхождение! Оформите задержание с алкоголем, оставьте мне рыбу! Семью год кормить надо, у меня двое детей-школьников! Христом-богом умоляю! Возьмите рыбы, сколько душа желает! Вы же тоже люди и у вас семьи! На колени перед вами встану!

– Не надо перед нами на колени вставать. Проштрафились, отвечайте по закону. Чего дурака-то валять? Выгружайте рыбу из багажника и отвязывайте прицеп, – ответил на эту тираду Никитина гаишник.

И, обойдя Никитина, он направился к своей «Ладе».

Никитин попробовал уговорить омоновца.

– Командир, – подсунулся он к нему, – ну вы же люди, – пробовал он ещё раз надавить на жалость. – Не отнимайте последнее! Ей-богу, без ножа зарежете, если отнимете рыбу! Ну, что вам стоит?