Страница 11 из 13
Надо ли упоминать то, что необходимую уступчивость я все-таки проявил?..
Глава 5
Где-то около месяца не ничего не происходило, видимо даже для такой фигуры как гауптштурмфюрерин СС Катарина Гедин, вытащить из концлагеря военнопленного было очень не просто. Или она просто не торопилась?..
За это время в нашей тюряге произошли некоторые изменения. Кормить стали гораздо хуже, да и режим ужесточили. Охрана тоже зверствовать стала, не в пример чем раньше. С чем это было связанно? Не знаю, но так как нас внезапно стали гоняли на строительство укреплений по побережью, то догадываюсь что дела у фрицев на фронте не совсем в порядке.
И еще… Нас осталось всего полтора десятка человек. Остальных, скорее всего, вынесли из бункера в резиновых мешках. Млять…
Наконец меня отконвоировали в комендатуру, где пришлось подписать кучу бумажек, после чего я попал в рабочий батальон. Катарина Гедин свое слово сдержала.
Получил старую, чуть ли не времен первой мировой войны, немецкую форменку с зеленым треугольником на груди, раздолбанные сапоги и стал трудится на благо Рейха, етить его в душу. Мерзко, противно, но зато относительная свобода и гораздо больше возможностей осуществить побег. Стоит оно того? По мне, так стоит. О том, что будет после того как доберусь до своих, пока не думаю.
Зачем думать?.. Знаю я. Знаю, но очень надеюсь, что информация, которую я принесу в клювике, сыграет свою роль. Хотя сильно не обольщаюсь. В общем, видно будет.
Состав рабочего батальона? Ну что вам сказать… Я бы особо не раздумывая, утречком на рассвете, скосил бы из пулемета девяносто восемь процентов личного состава. Остальных на Колыму, на перековку. Мразь на мрази и сволочью погоняет. Хотя – не все, есть и порядочные люди, попавшие туда случайно. Но в очень незначительном количестве.
В батальон постоянно наезжали рекрутеры из разных добровольческих частей, но особый урожай им снять не получалось. Тут советскую власть, конечно, все люто ненавидели. Ой как ненавидели. У всех личные обиды. У того – заводик у деда отобрали, у этого – национальное самосознание вдруг проклюнулось. А третий, вообще с пеной у рта доказывает, что всему виной «кляти москали». И все поголовно верят, что фрицы, отобранное Советами, им с радостью вернут. И заводик, и деревеньки, и самостийность будут уважать, и вообще рай земной в бывшем Союзе устроят. Но вот воевать вместе с фрицами, почему-то они не хотят. Ну да, можно же головушку сложить… а тут кайлом в разминочном режиме помашут, а там, все и без них как-нибудь устаканится. Кормят, охраняют, даже хаять Советскую власть и стучать на соседей по бараку никто не запрещает. Благодать!
Тьфу млять, оппортунисты, троцкисты, недобитки и просто гандоны штопанные…
Ну ничего, придет время…
Сука, так и хочется в глотку вцепиться, хотя если призадуматься, сам немногим лучше…
Но лучше! У меня есть цель, к которой я вот таким мерзким образом иду. Выхода другого нет.
От конфликтов спасало лишь то, что прямо с подъёма я отправлялся в усадьбу Герды Гедин, где и проводил все время до отбоя, а иногда даже оставался ночевать в сарайчике. Работы по хозяйству хватало, порой я ее сам изобретал, лишь бы не возвращаться в казарму.
Вот беседку построил и сад в порядок приводить начал…
И потихоньку, к причалу с катерами воду с продуктами стаскиваю и прячу в тайнике.
Да. Собираюсь уходить водой.
Да. Сам.
А остальные?
Я же не волшебник и не самоубийца…
– Это убрать! – Мимо меня к машине протопал Брад, походя ткнув пальцем в инструменты и кучу веток. – Госпожа приезжать. Сам сидеть сарай и ждать приказ.
Брад… ну это я его так называю, настоящее имя гуркха толком не выговоришь. Браджхап… Бранджап… короче Брад и все. Он уезжает на аэродром встречать госпожу… тьфу ты… шведку из Берлина.
С ним мы вроде поладили… Хотя кого я обманываю. Относится он ко мне, как пустому месту, еще и с непонятным презрением. Как-то ляпнул, что воин сдавшийся в плен достоин воплощения жабы в новой жизни. Какое воплощение? Какая жаба? Сам ты жаба плоскомордая. Мутный он до предела. В комнатке у Брада стоит вырезанная из дерева многорукая баба с ожерельем из черепов на шее и губы какой-то хренью у нее намазаны. Тьфу…
И воняет там каким-то дурманом. И сам он бывает нажрется какой-то дряни и сидит часами на корточках. Качается и мычит… Я бы на месте шведки, его бы на пушечный выстрел к себе не подпускал. Хотя предан он ей, этого не отнимешь. Да и кинжалом орудует – обзавидуешься. Видел как тренируется за своим домиком. Хотя… пока еще нет, а вот восстановлюсь окончательно, думаю с ним справлюсь. Это так. В порядке самовосхваления.
Эсесовка тоже на меня практически не обращает внимания. За все время что я у нее работаю, даже слова не удостоился, не о что похвалы. Хотя правды ради скажу: сам практически ее не вижу. Пропадает фрау гауптштурмфюрерин на базе днями и ночами. Но иногда ловлю на себе ее взгляды…
Дождался пока «Хорьх» выедет со двора, закрыл ворота и шмыгнул за дом. Дверь– то на замке, а вот кухонное окно очень легко открыть проволочкой. Снял башмаки и босиком юркнул на кухню. Минимум час времени у меня есть, должен успеть…
По пути слямзил со стола ломоть хлеба, аккуратно стянул кусочек сыра с подноса и жуя на ходу, на цыпочках поднялся на второй этаж. Только бы кабинет был не закрыт…
Клацнула дверная ручка, дверь мягко открылась…
Есть!
Тот самый кабинет в котором решилась моя судьба. Та же коллекция ружей и пистолетов. Те же шкуры, звериные морды и глиняные языческие божки. Бар с покрытыми пылью бутылками. Роскошный камин с кованной фигурной решеткой. Большая радиола «Телефункен», в корпусе из красного дерева. Красивая старинная мебель.
Хорошо устроилась буржуйка. Что у нас еще?..
Фото в резных рамочках. Вот она на охоте – ножку изящно на здоровенного оленя поставила и с винтовкой в руке позирует. А здесь шведка в смешной четырехугольной шапочке с кисточкой и в черной мантии. Совсем еще юная. А на этой, с эсесманами в больших чинах, на фоне флага со свастикой позирует. Когда это в СС белые парадные мундиры ввели? Х-м… Отстал я от жизни. Ввели значит. Ого… это же сам геноссе Гиммлер. М-да…
А это?…
Мамочки…
Ох и хороша стервь!..
Неизвестный фотограф запечатлел эсесовку в полностью обнаженном виде, стоящую по колени в морском прибое. Красиво-о… Нимфа ептыть… Ручки вытянуты вверх, идеальная грудь, торчащие маленькие сосочки, талия изящно выгнута. Г-м… натуральная блондинка. И спортсменка. Плечевой пояс хорошо развит… Ножки накачанные…
Ох-х… Твою же мать! Я без бабы уже хрен знает сколько. Когда фрицы лупасили почем зря и голодом морили, как то про женский пол не вспоминалось, а как оправился, вишь потянуло…
Да и черт с ней. Я сюда пришел не на фотографии рукоблудить…
Значит отворачиваемся презрительно от голой девки и направляемся к столу.
Черт!.. На столе не бумажки!
Сейф в тумбе стола?…
Млять, тоже закрытый!
Второй?..
Тоже.
Ящики?..
Есть!..
Осторожно вытащил ящик из стола и убедившись что сигнальных маячков нет, стал выкладывать вещи на зеленое сукно.
Два десятка маленьких пистолетных патрончиков в коробочке. 9х17 Kurz?.. Ага, вот же и пистолетик под них. Вальтер РРК. Тот самый красивенький, который она чистила при мне. Запомним. Маломощная игрушка, но на безрыбье и сам ракообразным станешь. Ружья и пистолеты в шкафах – бери не хочу, а вот боеприпасы к ним в закрытом сейфе. Так что и эта «пукалка» сойдет. Получится, прихвачу. Если что…
Дальше.
Блокнот… Формулы, формулы… перерисовки от руки каких-то древних надписей… Каракули какие-то? Иероглифы что ли? Что-то типа карты рисованной от руки… Ни хрена не понимаю. Но когда буду отчаливать блокнотик попробую прихватить. Пригодится…
Несколько вскрытых писем… Ага… это от родни из Стокгольма… Так… Так… Ерунда все. В сторону.