Латая старые шрамы

– Что ж. Не смею настаивать. Но будьте аккуратны. Гололед все-таки.

Поблагодарив молодых людей за участие, продолжила путь. Спустя пару дворов свернула в узкий проулок. Здесь было куда темнее, чем на основной улице. И снегу намело больше. Но я не переживала. Дорога была хорошо знакома.Я уже представляла, как доберусь до своей комнаты, укутаюсь в любимый мягкий плед и с кружкой горячего чая, а, может, даже глинтвейна, устроюсь в кресле перед жаровней. Возьму почитать какой-нибудь приключенческий роман и до самого рассвета стану неспешно листать пожелтевшие страницы, да слушать треск сухих поленьев. В общем, мыслями я была уже дома, а потому большая крытая повозка, преграждавшая выход из проулка, стала для меня полной неожиданностью.Сначала я не поняла, в чем дело, а потому даже шага не замедлила. Когда же возле повозки возникли два мужских силуэта, стало немного не по себе. Люди о чем-то переговаривались, но слов было не разобрать, разве что тон голоса казался раздраженным. А еще мужчины явно спешили. Один из них рывком открыл дверцу и одной ногой шагнул внутрь повозки. В этот момент появилось третье действующее лицо. Здоровенный парень тащил что-то за собой. Точнее, не что-то, а кого-то... Его ноша извивалась, перебирала ногами по скользкий дорожке, руками пыталась достать до лица своего угнетателя. На миг похититель ослабил хват, и жертва, освободившись, выкрикнула:

– Помогите! – голос оказался женским. Да и фигурка. Я только сейчас заметила.

Мать Прародительница!Внутри все похолодело. Я замерла, тяжело дыша и стараясь не двигаться.

– Помоги ему, чего стоишь! – шикнул на товарища тот, что в повозке, и голос его, полный шипящих звуков, испугал еще больше, чем крик несчастной.

Я медленно попятилась назад, желая лишь одного – слиться с тенью дома, затаиться и переждать в безопасности.Меня выдал хруст снега. Даже не снега. Сломанная корка льда под пуховой насыпью. Все трое мгновенно повернулись ко мне. Нечеловеческие глаза главаря сверкнули во тьме. Секунда, и он исчез. Просто слился с поверхностью повозки, а у меня сердце ушло в пятки. Не раздумывая, я подхватила полы пальто и бросилась наутек.

– Хватайте ее! – последовал немедленный приказ и сзади послышался топот ног и хруст сминаемого снега.

Пульс грохотал в висках. Холодный воздух обжигал легкие. Я бежала что есть мочи, молясь лишь о том, чтобы не поскользнуться. Не упасть. Иначе меня ждет участь той девушки.Судорожно оглянулась. Преследователи буквально наступали мне на пятки. Еще не схватили лишь потому, что в узком проулке им двоим было не развернуться. Мужчины толкались, задевали друг друга локтями. Здоровяк был неповоротлив. Мелкий казался шустрей, но бежал он странно - прихрамывал на одну ногу. Но вскоре кто-то из них достал меня. Коснулся рукой локтя, пытаясь схватить, но я резко вырвала руку, и сзади донеслась приглушенная ругань. Обернувшись, я поняла, что хромой растянулся поперек дороги, преграждая проход подельнику. Слава Матери Прародительнице, гололед меня спас!А потом до меня вдруг резко дошло, что я могу кричать. Где-то там, на главной дороге, совершал объезд патруль. Возможно, они не успели уехать далеко.Крик получился сиплым. Воздуха не хватало, горло драло, но я повторила попытку. Поглубже вдохнула, пытаясь не обращать внимание на боль в груди, и заорала что есть мочи:

– На помощь!

Голос разлетелся во все стороны, отразился от каменных стен и эхом заметался по проулку.Пожалуйста, услышьте меня! Хоть кто-нибудь.

Глава 2

Рейнар

Вокруг смотровой башни лютовал ветер. Бешеные порывы бросали в лицо колючее ледяное крошево, скользили за меховой воротник, кусая шею и мочки ушей. Порой мне казалось, что студеные щупальца пробирались даже сквозь швы длинного подбитого мехом пальто и холодили сквозняком спину. Я пошевелил пальцами, разгоняя кровь, и с интересом посмотрел на сопровождающего.Сегодня дежурили несколько новобранцев, и этот, сжимающий в руке факел, что так и норовил задуть ветер, не был исключением. Совсем молодой, с покрасневшим носом-картошкой, на кончике которого уже успело появиться белое пятнышко. Но ничего, мальчишка держится. Чему я, в общем-то, не удивлен – в пограничный гарнизон принимают самых лучших, отлично зарекомендовавших себя солдат из городской стражи. Только, больно уж он молод для героя.

? Как твое имя, дозорный?

? Рихельм, ингирвайзер. Рихельм Коаль. Приступил к службе в первой четверти зимы.

Отрапортовал четко и глаз не отвел.

? За какие заслуги удостоился места в гарнизоне?

Показалось, или и без того тронутые морозом щеки заалели еще больше?

? За спасение аньи.

Я заинтересованно поднял бровь – одну, второй вернуть подвижность не смогли даже золотые руки доктора Орфина.

? Покушение на жизнь?

? Скорее на… достоинство. – Коаль пожал плечами и опустил взгляд к утоптанной дорожке, по которой вилась едва различимая поземка.

Я мысленно скривился, стараясь не показать разочарования, накатившего пополам с раздражением. Интересно, чего я ждал? С окончанием войны пятнадцать лет назад пора настоящих подвигов миновала, а солдатские заслуги все чаще измеряются теперь мерой испуга очередной вертихвостки.

? В дозоре все спокойно? – поинтересовался я, бросив взгляд на размытое облачко Перехода, переливающееся всеми оттенками синего и зеленого. Будто северное сияние.

? Ничего подозрительного не заметили. Группа с обходом ушла с полчаса назад ? постовой сказал, что идут ровно, без помех. Диких зверей тоже не видно.

? Отлично, ? я коротко кивнул дозорному, ? надеюсь, служба в гарнизоне пришлась вам по душе. Идемте в караулку. И, Коаль, разотрите нос, служебное рвение воистину не требует обморожений.

Парень поспешно прижал руку в толстой кожаной перчатке к лицу, и я с трудом расслышал его за порывами ветра.

? Слушаюсь, капитан Фрей. Прошу оказать честь и первым пройти в караульную.

Мне показалось, или в глазах паренька действительно промелькнуло обожание? Решил, что отцом родным о нем пекусь? Ерунда, меня всего лишь заботит боеспособность гарнизона. Я резко развернулся и пошел к массивной дубовой двери, ведущей в теплое нутро помещения. Как же, герой войны, великий Рейнар Фрей! Кто бы знал, что я ненавижу такие восторженные взоры даже больше, чем страх, который испытывают простые горожане, глядя в мое обезображенное лицо.В караульной ярко горел очаг, перед которым сушились чьи-то разношенные сапоги, наполняя помещение терпким духом мокрой кожи. Вот только тепла хватало ненамного – каменные стены дозорной башни, казалось, навечно вобрали в себя стужу минувших зим. С моим появлением сидевший за столом старый вояка повернул голову и усмехнулся:

? Хороша погодка, а, ингирвайзер?

Подтрунивает как обычно. Я плюхнулся рядом и скинул капюшон. Страж подвинулся и принялся сооружать самокрутку короткими, но неожиданно ловкими пальцами. Я знал этого человека еще со времен, когда сопляком поступил в городскую стражу – тогда, тыщу лет назад, до войны.

? В самый раз для прогулок.

Коаль протопал к очагу и снял с огня котелок. Раскидал по кружкам щепотки травы, плеснул кипятка.

? Тоже беспокоишься? – ветеран выпустил к закопченному потолку сизую струйку дыма.

? О чем, Виттор?

? Неладно на границе в последнее время. Или не чуешь?

Он почесал небритую щеку, а я подтянул к себе кружку и принялся отогревать закоченевшие ладони.

? Я верю только фактам.

? Тогда вот тебе факт. Зверье пропало. Раньше, по зиме, как в дозор пойдешь, хоть зайца, да встретишь, а нынче? Даже по ночам волчьего воя стало не слыхать.

? Что-то еще?

? Не знаю, как другим, ? Виттор задумчиво пожевал самокрутку, ? мне Переход покоя не дает. Раньше мерцал ровно, а в последнюю неделю нет-нет, да и словно рябью подернется.

? Может, мороз играет? – Я прихлебнул пахнувший травами напиток.

? Или глаза, ? добавил, ничтоже сумняшеся, сидящий напротив новобранец.