Страница 562 из 573
- Господин посол, давайте поговорим о делах.
ДаАртаньян тотчас же удалился. Од подошел к камину, откуда можно было услышать все то, что король будет говорить своему брату, который в сильнейшем беспокойстве направлялся ему навстречу.
Лицо короля оживилось. На нем была видна непреклонная воля, которой во Франции уже никто не перечил и которая вскоре не будет встречать отпора во всей Европе.
- Принц, - заявил король своему брату, - я недоволен шевалье де Лорреном. Вы его покровитель, посоветуйте ему в течение нескольких месяцев попутешествовать.
Словно снежная лавина в горах, эти слова свалились на принца, обожавшего своего фаворита и сосредоточившего на нем всю свою нежность.
Он воскликнул:
- Чем шевалье мог разгневать ваше величество?
И бросил яростный взгляд на принцессу.
- Я сообщу вам об этом, когда он уедет, - отвечал невозмутимо король. - А также когда принцесса, ваша супруга, отбудет в Англию.
- Принцесса в Англию! - пробормотал пораженный изумлением принц.
- Через неделю, брат мой, а куда мы с вами поедем, я оповещу вас позднее.
И, подарив принца улыбкой, чтобы подсластить горечь двух столь внезапных известий, король круто повернулся на каблуках и отошел от него.
В это время Кольбер продолжал разговор с герцогом д'Аламеда.
- Сударь, - сказал Кольбер Арамису, - пришло время, когда нам подобает внести полную ясность в отношения между нашими странами. Я помирил вас с королем, я не мог поступить иначе по отношению к такому выдающемуся человеку, как вы; но так как и вы проявляли порою дружеские чувства ко мне, то теперь и вам представляется случай доказать их искренность. Впрочем вы более француз, чем испанец. Ответьте мне с полною откровенностью: можем ли мы рассчитывать на нейтралитет Испании, если нами будут предприняты кое-какие действия против Голландии?
- Сударь, - отвечал Арамис, - интересы Испании не оставляют ни малейших сомнений. Возбуждать Европу против Голладдии, к которой в моей стране существует старинная ненависть из-за завоеванной ею свободы, такова наша политика, ставшая традиционною: но король Франции находится в союзе с Голландией. Затем вам, конечно, известно, что война с этой страной была бы войною да море, которую Франция, мне кажется, не в состоянии успешно вести.
Кольбер, обернувшись в этот момент, увидел д'Артаньяна, который искал себе собеседника на время разговора короля с принцем.
Кольбер позвал его и шепотом сказал Арамису:
- Мы можем продолжать в присутствии господина даАртаньяна?
- О, разумеется! - ответил испанский посол.
- Мы только что говорили с герцогом д'Аламеда, что война против Голландии была бы войною на море.
- Это очевидно, - согласился мушкетер.
- А что вы думаете об этом, господин даАртаньян?
- Я думаю, что, для того чтобы вести эту морскую войну, нам потребовалась бы сильная сухопутная армия.
- Как вы сказали? - спросил Кольбер, решив, что ослышался.
- Почему сухопутная? - удивился Арамис.
- Потому что короля побьют на море, если англичане не помогут ему, а будучи побит на море, он будет быстро лишен портов, которые захватят голландцы, и всего королевства, в которое хлынут испанцы.
- А если испанцы останутся строго нейтральными? - поинтересовался Арамис.
- Они будут нейтральны, пока король будет сильнее противника, - отвечал ДаАртаньян.
Кольбер был восхищен этою прозорливостью, которая если уж касалась какого-нибудь вопроса, то освещала его до конца. Арамис улыбнулся. Он знал, что в дипломатии даАртаньян в учителях не нуждается.
Кольбер, как все тщеславные люди носившийся со своими фантазиями и уверенный в том, что они завершатся успехом, между тем продолжал:
- А кто вам сказал, господин даАртаньян, что у короля нет сильного флота?
- О, я не вникал в подробное рассмотрение вопроса о королевском флоте. Я неважный моряк. Как все нервные люди, я ненавижу море; однако я думаю, что Франция, будучи приморской страной, обзавелась бы и моряками, если бы у нее было достаточно кораблей.
Кольбер вытащил из кармана небольшую продолговатую тетрадку, разграфленную на две части. С одной стороны были записаны названия кораблей; с другой - количество пушек на них и численность экипажей.
- Мне пришло в голову то же самое, что и вам, - обратился он к даАртаньяну, - и я велел сделать список тех кораблей, которые мы недавно добавили. Всего тридцать пять кораблей.
- Тридцать пять кораблей? Непостижимо! - вскричал даАртаньян.
- Что-то вроде двух тысяч пушек, - поклонился Кольбер. - Это то, чем обладает король в настоящее время. Тридцать пять кораблей - это три сильные эскадры, но я хочу иметь пять.
- Пять? - переспросил Арамис.
- Они будут спущены на воду, господа, до конца года, и у короля будет пятьдесят линейных боевых кораблей. С такими силами можно бороться, не так ли?
- Строить корабли, - сказал даАртаньян, - трудно, но все же возможно. Но что касается их вооружения, то как тут быть, право, не знаю! Во Франции дет ни литейных заводов, ни арсеналов.
- Ба! - отвечал Кольбер с веселой усмешкой. - За последние полтора года я много чего понастроил. Неужели вы не знаете этого? Знаком ли вам господин д'Инфревиль?
- Д'Инфревиль? Нет.
- Это человек, которого я открыл. У него хорошая специальность: он умеет заставить работать. Это он стал лить пушки в Тулоде и рубить лес в Бургундии. Быть может, господин посол, вы не поверите, но мне пришла в голову еще одна мысль.
- О сударь, - поклонился Арамис, - я верю вам всегда и во всем.
- Представьте себе, что, размышляя о характере наших союзников, достопочтенных голландцев, я сказал себе: они - купцы, они - друзья короля и будут счастливы продавать его величеству то, что делают для себя. Так вот, чем больше покупаешь... Ах, следует добавить еще, что у меня есть Форан... Знаете ли вы, даАртаньян, Форана?
Кольбер забывался. Он называл капитана попросту даАртаньян, совсем как король. Но капитан улыбнулся и ответил Кольберу:
- Нет, я не знаю его.
- Это еще один человек, которого я открыл, специалист по закупкам. Этот Форан закупил для меня триста пятьдесят тысяч фунтов ядер, двести пятьдесят тысяч фунтов пороху, двенадцать транспортов северной древесины, фитили, гранаты, смолу, нефть и еще всякую всячину на семь процентов дешевле, чем обошлись бы эти же вещи, будь они приобретены в нашей Франции.