Страница 559 из 573
- На обоих, господин даАртаньян, - ответил сокольничий, - но вы не беспокойтесь, король не знаток, он охотится не для себя, его цель - доставить развлечение дамам.
Слово дамы было настолько подчеркнуто, что заставило даАртаньяна насторожиться.
- Ах, - проговорил он, с удивленным видом глядя на своего собеседника.
Начальник псовой охоты, очевидно, чтобы снискать благоволение мушкетера, угодливо кланялся.
- Смейтесь, смейтесь надо мной, сударь, - улыбнулся даАртаньян, ведь я не знаю решительно никаких новостей: я отсутствовал целый месяц и только вчера воротился из моих странствий. Я оставил двор еще опечаленным смертью королевы-матери. Приняв последний вздох Анны Австрийской, король не желал развлекаться; но все кончается в этом мире. Он перестал грустить? Ну что - же! Тем лучше.
- И начинается также, - перебил его с грубым смехом начальник псовой охоты.
- А... - во второй раз произнес даАртаньян, горевший желанием познакомиться с новостями, но считавший, что расспрашивать было бы ниже его достоинства. - По-видимому, есть нечто такое, что начинается?
Начальник псовой охоты многозначительно подмигнул, но даАртаньян не пожелал узнавать что бы то ни было от этого человека.
- Скоро ли мы увидим его величество? - спросил он сокольничего.
- В семь часов, сударь, я велю выпустить птиц.
- Кто будет сопровождать короля? Как поживает принцесса Генриетта? Как самочувствие королевы?
- Лучше, сударь.
- А разве она болела?
- Со времени своего последнего огорчения ее величество была нездорова.
- О каком огорчении вы говорите? Не опасайтесь моей нескромности. Рассказывайте. Я ведь ничего не знаю, поскольку только что приехал.
- Говорят, что королева, живущая в некотором забвении после смерти своей свекрови, пожаловалась на это его величеству, и он ей ответил:
"Разве я не провожу, мадам, у вас каждую ночь? Чего вы еще хотите?"
- Ах, бедная женщина! Она должна всей душой ненавидеть мадемуазель Лавальер, - сказал даАртаньян.
- О нет, вовсе не мадемуазель де Лавальер!
- Кого ж в таком случае?
Звук рога прервал их беседу. Он созывал соколов и собак. Сокольничий и его спутник тотчас же пришпорили лошадей и покинули даАртаньяна, так ничего и не объяснив ему.
Издали показался король, окруженный придворными дамами и кавалерами. Шагом, в строгом порядке, под звуки труб и рогов, возбуждавших лошадей и собак, продвигалась по полю эта пышная кавалькада. Это было шествие, смешение звуков, блеск, игра красок, о которых ничто в наши дни не может дать даже отдаленного представления, кроме разве обманчивого богатства и фальшивого величия театральных зрелищ.
ДаАртаньян, хотя и зрение его несколько ослабело, заметил за кавалькадой три следующие друг за другом кареты. Первая, ехавшая пустой, была предназначена для королевы. В ней никого не было. Не видя де Лавальер близ короля, даАртаньян стал искать Луизу глазами и увидел ее во второй карете. С ней было двое служанок, которые скучали, казалось, не меньше, чем их госпожа.
Слева от короля на горячем коне, сдерживаемом умелой рукой, ехала женщина ослепительной красоты. Король улыбался ей, и она улыбалась ему. Когда она чтонибудь говорила, все начинали неудержимо смеяться.
"Я, без сомнения, встречал эту женщину, - подумал мушкетер, - но все-таки кто же она?"
Он повернулся к своему приятелю, сокольничему, и задал ему этот вопрос. Тот собрался было ответить, но в этот момент король заметил даАртаньяна:
- А, вот вы и вернулись, граф! Почему же мы с вами еще не виделись?
- Потому что, ваше величество, - поклонился капитан, - вы уже спали, когда я приехал, и еще не проснулись, когда я принял сегодня утром дежурство
- Он все тот же! - громко сказал довольный Людовик - Отдыхайте, граф, я вам приказываю. Сегодня вы обедаете у меня.
Вокруг даАртаньяна восторженно зашептались. Каждый старался протиснуться поближе к нему и сказать мушкетеру какую-нибудь любезность. Обедать у короля было большой честью, и его величество не расточал ее так, как Генрих IV. Король проехал немного вперед, а даАртаньян был остановлен новой группой придворных, среди которой блистал Кольбер.
- Здравствуйте, господин даАртаньян, - обратился к нему министр с ласковой вежливостью, - надеюсь, ваша поездка была удачной?
- Да, сударь, - отвечал даАртаньян и поклонился, пригнувшись к шее своего скакуна.
- Я слышал, что король пригласил вас к обеду; вы встретите там вашего старого друга.
- Старого друга? - переспросил даАртаньян, погружаясь с душевною болью в темные волны минувшего, успевшие поглотить столько друзей и столько врагов.
- Герцога д'Аламеда, только сегодня прибывшего на Испании, - продолжал Кольбер
- Герцога д'Аламеда, - старался припомнить, роясь в своей памяти, даАртаньян.
- Это я! - произнес белый как снег сутулый старик; он приказал открыть дверцы кареты и вышел из нее к мушкетеру.
- Арамис! - вскричал пораженный изумлением даАртаньян.
И, все еще неподвижный, оцепеневший, он позволил дрожащим рукам сановного старика обвиться вокруг своей шеи.
Кольбер, бросив взгляд на обоих друзей, молча отъехал в сторону, предоставив им остаться наедине.
- Итак, - сказал мушкетер, беря под руку Арамиса, - вы, изгнанник, мятежник, снова во Франции?
- И обедаю с вами у короля, - проговорил, улыбаясь, бывший ваннский епископ. - Не правда ли, вы задаете себе вопрос: к чему верность в подлунном мире? Давайте пропустим карету этой бедняжки мадемуазель Лавальер. Посмотрите, как она волнуется; взгляните, как ее заплаканные глаза следят за гарцующим на коне королем!
- Кто это с ним?
- Мадемуазель де Тонне-Шарант, ставшая госпожою де Монтеспан, - отвечал Арамис.
- Луиза ревнует, значит, она обманута?
- Еще нет, даАртаньян, но это не замедлит случиться.
Они разговаривали, следуя за охотой, и кучер Арамиса вез их так ловко, что они приехали к месту сбора как раз в тот момент, когда сокол только что налетел на птицу и прижимал ее к земле.
Король спешился, г-жа де Монтеспан тоже. Они находились перед одинокой часовней, скрытой большими деревьями, с уже облетевшими от осеннего ветра листьями, за часовней виднелась ограда с решетчатою калиткой.