Пьесы, ставшие фильмами

Тип. Во. Он самый. Так вот, я не он самый.

Николай Павлович. Но написано в объявлении, что меняете вы две на одну.

Тип. Ну, раз написано… У нас зря не пишут. Бери обе, черт с ними. Зачем мне две?

Николай Павлович. Ну, а в каком районе вторая? Ее посмотреть надо бы.

Тип. Ну, раз надо… А где она?

Николай Павлович. Ну и набрался – даже не помнишь, с кем съезжаешься.

Тип. Ах, съезжаешься… Так бы и сказал. Ну, теперь все. Вспомнил. Съезжаюсь. Точно. А то, понимаешь, ездить ей, видишь ли, далеко.

Николай Павлович. А где она живет?

Тип. Клавка, что ль?

Николай Павлович. Я не знаю, с кем вы съезжаетесь.

Тип. Ишь ты какой – адрес ему… Я за Клавку – знаешь… Ты не гляди, что я такой спокойный, я в душе, знаешь, как этот… Как его? Гамлет. Нет, не Гамлет. Гамлет – он белый. А тот черный. Ну… Его еще играл этот… который после первой не закусывал.

Николай Павлович. Где не закусывал?

Тип. В кино.

Николай Павлович. В каком?

Тип. В другом.

Николай Павлович. В каком другом?

Тип. Ну этот, который ее там задушил, он здесь – не закусывал. После первой. И после второй тоже.

Николай Павлович. Отелло, что ли?

Тип. Во-во. Он. Вспомнил. Точно. У меня память знаешь какая? Будь-будь. Я в лицо кого увижу – все. Вот тебя если увижу…

Николай Павлович. Меня как раз вы больше не увидите.

ТИП уходит.

Николай Павлович (Галине Аркадьевне). Знаешь, у меня идея. Возьмем собачку.

Галина Аркадьевна. Собачку? Зачем? Мало нам друг друга?

Николай Павлович. Ты не понимаешь. Маме надо о ком-то заботиться. Я из-под ее опеки частично ушел. Так пусть хоть будет собачка.

Галина Аркадьевна. Вместо тебя?

Николай Павлович. Будете с мамой за ней ухаживать. Это вас сблизит.

Галина Аркадьевна. Ты уверен?

Николай Павлович. Конечно. Мама обожает животных. (Отходит, садится в кресло, играет поводком.)

Изольда Тихоновна (подходит к Галине Аркадьевне). Слушайте, эта проклятая собака, кажется, съела мой чулок. Вы не видели мой чулок?

Галина Аркадьевна. Но как она могла съесть его? Она же еще маленькая.

Изольда Тихоновна. Ничего себе маленькая – три месяца. Она уже ест больше Коляши. Я не успеваю на нее готовить. Вы совершенно не считаетесь с моим возрастом.

Галина Аркадьевна. Но какая прелесть, вы только посмотрите, какая умница.

Изольда Тихоновна. Она, может, и умница. А я вот дура, что согласилась на эту авантюру. А то вы – на работу, Коля – на этюды, а я – ей на растерзание. Разве мне это под силу?

Галина Аркадьевна. Ничего, скоро лето, поедем на дачу, там вам легче будет.

Изольда Тихоновна. На дачу? Да вы что, я туда уже тридцать лет не езжу, на эту голгофу, и теперь не собираюсь.

Галина Аркадьевна. Но понимаете, песику хорошо бы летом побыть на природе, побегать. И вам, кстати, тоже.

Изольда Тихоновна. Побегать?

Галина Аркадьевна. Мы же с Колей помогать вам будем.

Изольда Тихоновна. Вот именно помогать. Значит, все основное я буду везти на себе. Спасибо, дорогая, если вам животное дороже человека, бегайте сами. Я хочу умереть своей смертью. Кстати, о смерти, – Николаша, ты молоко купил?

Николай Павлович. Нет еще.

Изольда Тихоновна. Конечно. Тебя за смертью хорошо посылать. Живодеры. А чем, интересно, я буду кормить этого крокодила? Ладно, если вам наплевать на молодое животное и на старого человека, сама схожу.

Галина Аркадьевна. Что вы, ни в коем случае, я пойду.

Изольда Тихоновна. Вы пойдете по своим делам. Вам надо поточную линию автоматизировать? Вот и идите и автоматизируйте ее. Если у нас уже нет мужчин, чтобы это сделать. А я вместо вас пройдусь с вашим песиком. (Подходит к Николаю Павловичу, берет у него поводок. Сюсюкает.) Что, моя сладенькая, что, моя дурашка лохматенькая, что, мой крокодильчик умненький…

Галина Аркадьевна. Почему это взрослые люди, как только начинают говорить с детьми или собаками, превращаются в каких-то прямо слабоумных.

Изольда Тихоновна. Могу себе представить, как вы разговаривали со своей внучкой. Как на производственном совещании, наверное. Бедный ребенок. Теперь за животное взялись. Между прочим, не гуляйте с ней перед домом, управдом мне сцены устраивает.

Галина Аркадьевна. А где же мне с ней гулять прикажете?

Изольда Тихоновна. В скверике, за домом.

Галина Аркадьевна. Это далеко. Мне некогда перед работой. И потом, тут все с собаками гуляют.

Изольда Тихоновна. Я не знаю, что он говорит другим собакам, но то, что он говорит мне как ответственному квартиросъемщику, я слушать не желаю.

Подходит ПДП.

Изольда Тихоновна. Почему вы все это мне говорите? Это не моя собака.

ПДП. Но невестка-то ваша.

Изольда Тихоновна. Вот именно. С меня и этого хватит. Сами с ней говорите. (Отходит.)

ПДП (подходит к Галине Аркадьевне). Между прочим, некрасиво.

Галина Аркадьевна. Что некрасиво?

ПДП. Культурный человек вроде. Ответственный работник.

Галина Аркадьевна. Что же в этом некрасивого?

ПДП. А оправляетесь возле дома.

Галина Аркадьевна. Я?!

ПДП. Вы – не знаю, не видел, не скажу. А собачку вашу видел. И скажу. И закрывать на это глаза не могу. Была б она тут одна. А то вас – целая стая. Глаз не хватит закрывать.

Галина Аркадьевна. Но ей же всего полгодика. Куда же мне с ней идти? А тут пустырь, тут никто не гуляет, не ходит.

ПДП. Это уже не пустырь. Это уже объект. Там спортплощадка запроектирована.

Галина Аркадьевна. Для кого?

ПДП. Для вас.

Галина Аркадьевна. Для кого, для нас?

ПДП. Для престарелых. Кто от инфаркта бегает. Без собак, конечно.

Галина Аркадьевна. Но до этого, пока не построят, почему же нельзя пользоваться пустырем?

ПДП. Вы где живете – знаете?

Галина Аркадьевна. Знаю, знаю.

ПДП. Плохо знаете. Вы в образцовом городе живете. А образцовому городу нужен образцовый порядок. А где я его возьму, когда тут собак поразводили? А потом мне же их на шею вешают. Так что давайте платите штраф, а собачку вашу – от греха подальше.

Галина Аркадьевна. Как это – подальше?

ПДП. Продайте или подарите кому-нибудь.

Галина Аркадьевна. Интересно. А им, значит, можно собак, в другом районе?

ПДП. А нас другой район не интересует. Каждый вносит свой вклад на своем месте. Вот я свой вклад внесу, а они пусть уж свой сами вносят.

Галина Аркадьевна. Знаете, я думаю: пока у нас за порядком следят такие блюстители, как вы, образцовым он не станет.

Николай Павлович (подходит). Что тут за прения?

ПДП. Говорят, у художников глаз – ватерпас. Что же вы не разглядели, змею пригрели. И еще без прописки. Ну, ничего, общественность, она среагирует, она создаст атмосферу нетерпимости. (Отходит, садится в кресло.)

Николай Павлович. Мерзкий тип.

Галина Аркадьевна. Как вы его терпите? Его гнать надо.

Николай Павлович. Смотри, оказывается, какая ты боевая! Никогда бы не подумал. А я тебя – все акварелью, акварелью. А тебя ведь надо – темперой.

Изольда Тихоновна (подходит). Я сейчас была в гастрономе, цыплят давали. Почти без очереди.

Галина Аркадьевна. Но ведь я вчера уже привезла цыплят из нашего буфета.