Лунная ведьма

– Уже двадцать седьмиц как, – счастливо улыбнулась Увала.

Но как же… Вчера ведь сама видела, как они заговорщицки переглядывались с Лукасом!

– Ольжич – лесничий. Часто в лес уходит, то шалых охотников отвадить, то ловушки проверить. Благодаря ему, дичью обеспечено с полгорода.

– Скажешь тоже – полгорода. Так несколько домов…

– Шесть десятков, – гордо поправила женщина.

По хитрому блеску враз пожелтевших глаз я поняла: на стуле напротив не только лесничий – оборотень.

Орчанка и оборотень? Вот это парочка! Воистину чудны дела богов.

– Чуть не убила единственного фамильяра, ведьма! – праведному гневу Буки не было предела.

Скосив взгляд на расхаживающего по столу взбешенного мыша я в который раз поразилась, как в настолько маленьком существе может умещаться бушующий ураган эмоций?

– Я просто вовремя оказала помощь. Лучше бы спасибо сказал, неблагодарный, – и бровью не повела, что пришибить друга не входило в план спасения.

Еще в детстве выучила: при любом непредсказуемом результате стоит выбирать нестандартные решения, а лучше всего сделать умный вид, что все получилось, как надо. Кто знает-то, как оно было надо?

– Рука у тебя тяжелая, – обиженно буркнул фамильяр. – Напомни, сказать об этом Лукасу. Хотя… Что это я в самом деле?! Не буду предупреждать. Колдун на меня сову натравил, пусть с тобой сам и мучается.

– Мучается? Хорошенького же ты обо мне мнения!

Этот наглец и на миг спесь не потерял. Спокойненько так себе продолжил:

– Ведьма – счастьем не бывает, – и сказал это так уверенно, точно на себе проверил каждую ведьму с ее счастьем.

– Смотря какая ведьма!

– Любая, – выпятил губу Бука.

– Я уже жалею, что не стукнула посильнее, – если бы каждый ведьмовской взгляд обладал смертельной силой, от фамильяра осталась бы кучка пепла. И это в лучшем случае.

– Вот! Так и знал, что ты это сделала специально! – возопил мышь, подняв вверх когтистую лапу.

– Не фамильяр – истеричка! – не выдержала я. – Десять лет в междумирье не пошли тебе в пользу! Характер испортился.

– Думаешь, ты что ли стала божьим одуванчиком?

Я потянулась к фамильяру, но тот вовремя отскочил, и в руки не дался:

– Только попадись мне, паршивец!

– Ой-йо-йой! Мне уже начинать бояться или после завтрака?

– Какого завтрака? – насторожилась Увала.

– Вкусного и сытного.

Орчанка подбоченилась:

– А три булки завтраком не считались?

– Тьфу, кто еще помнит этот легкий перекус? – и потянулся за ватрушкой. Пока Увала опомнилась и отодвинула от мыша тарелку, тот успел схватить три.

– А ты не лопнешь, животинка? – с сомнением протянула я. Где у него только все помещается?

– Кто? Я? Да ты что смеешься, ведьма?!

Вновь проявив странное единодушие, мы с орчанкой одновременно изобразили серьезность. Мол, о каких шутках идет речь?

– Хорошо, торжественно обещаю, как только учую что правильно не идет, а просится обратно… Сразу выйду из таверны, чтобы не заляпать твои прекрасные скучные стены, женщина. И тебя ведьма, так и быть.

Веселый смех вновь наполнил кухню. Видимо, не я одна живо представила, обрисованную Букой, картину.

– Весело тут у вас… – покачал головой Ольжич. – Часто так?

– Реже, чем хотелось бы, – ответила Увала.

Мужчина тут же насторожился. Он спокойно отставил кружку в сторону, отложил наполовину съеденную ватрушку и развернулся к жене:

– Опять кто-то охочий до чужого добра приставал?

Женщина нервно повела плечами:

– Нет, Ольжич, все хорошо.

– Увала, – с предупреждением в голосе сказал он. Даже мне стало не по себе от силы зверя, что неожиданно стала так явно ощутимой. – Не ври мне. Ты обещала.

Орчанка стушевалась, скомкала фартух. Для полноты картины еще не хватало, чтобы носком туфельки зашаркала.

– Вран заходил, – наконец, призналась она.

– Вран значит? – в глазах оборотня зажегся нехороший огонек. – Хорошо, любимая. Я вырву ему ноги.

– Ольжич!

– Больше заходить не будет.

– Не надо, миленький! – запричитала женщина, крепко обняв мужа со спины. Точно тот мгновенно собирался заняться вырыванием ног неизвестного мне Врана. – Он же потом всю городскую власть на нас натравит!

– Боишься? – немного отстранился Ольжич, заглядывая в лицо жене. – Не доверяешь мужу, Увала?

Орчанка побледнела.

Я неосознанно вжала голову в плечи. Бука прекратил жевать. Оборотни славились справедливым, но горячим нравом. И даже дыханием не хотелось привлекать к себе лишнего внимания, вмешиваться в семейные дрязги. Неблагодарное это дело. Милые бранятся, ведьма – остается крайней. Милые опосля сладко мириться будут, а ведьме – раны зализывай.

– Только тебе и доверяю. Разве не знаешь?

Оборотень расслабился. Тень из его глаз исчезла.

– Лукас Дэ Кадари приехал. Обещался разобраться, – обронила Увала.

– Бешеный здесь? – сразу заинтересовался мужчина.

Бешеный? Характер у него, конечно, не ангельский, но чтобы до такого…

– С женой, – кивнула орчанка.

Ах, да! С женой…

– Вот оно как…

На любопытный взгляд оборотня пришлось мило улыбаться, изображая спокойствие и уверенность. Мол, жена, то бишь я, в курсе дел и совсем не удивляется пугающему прозвищу так называемого мужа.

– Ну раз Лукас сказал, что разберется, я ему верю.

Жена не удивляется. Вот совсем нет!

Я сказала не удивл… А к лешему это притворство!

– Бешеный?

Ольжич выгнул бровь:

– Муж, – и знал бы кто, как издевательски это прозвучало! – Не рассказывал?

Ведьма, что быстро не может придумать правдоподобную ложь – не ведьма!

– Мы совсем недавно соединили судьбы. Не успел еще.

– Хм-м… – задумчиво пожевал губами оборотень. Не поверил? – Обладай страж покладистостью характера и вряд ли дослужился бы до главнокомандующего отрядами северной границы.

– Я тоже не обладаю особо покладистым характером, – не смогла промолчать.

– Ты же не сжигаешь предателей дотла по щелчку пальцев?

– Нет, я… Оу…

– Ольжич, – шикнула орчанка, – не пугай девочку!

Я едва язык не проглотила от изумления. Чего-чего?! Лукас не просто колдун? И даже не верховный дейринского клана? Ох, Всемилостивая богиня… Я совершенно не знаю собственного мужа. Тьфу, и не мужа-то совсем!

– Недавно, говоришь?

Резко схватив ватрушку, я откусила немалый кусок и прихлебнула чай.

– Ош-шень вкуш-шно! Шпаш-шибо!

– На здоровье, – улыбнулась хозяйка таверны. – Не спеши, твой фамильяр все не осилит – нам хватит.

Бука тут же поспешил кинуть зерно сомнений:

– А вот я не был бы так уверен!

– Ум-нум-нум, – неразборчиво промычала с набитым ртом.

Лучше пусть считают невоспитанной клушей, чем вновь возьмутся за ненужные расспросы!

– А кто такой Вран?

Оборотень скривился, точно ватрушки не с сыром были, а на полыне замешанные.

– Да повадился тут один городовой жене моей улыбки растачать, – ответил он. – И все отказа не понимает.

– Ухаживал за мной Вран, еще до свадьбы. Да нелюб был совсем. Посмотришь, и ладный, тихий, внимательный, а что-то такое в нем есть… гнилое. Я и отказывала, – объяснила Увала. – А когда за Ольжича пошла, так Врана будто подменили. Приходит, запугивает, пытается склонить на свое. И ведь обязательно подгадает момент, когда Ольжича нет в городе.

– И что хочет?

– Требует либо ублажать его каждую седьмую ночь, либо почти всю прибыль с таверны отдавать.

Ольжич заскрежетал зубами.

Неплохо этот Вран губу раскатал!

– Лихо, – покачала головой. – А Лукас как помочь может?

Увала как-то даже изменилась в лице, словно испугалась:

– Ну так как же? Хорошо знает он правящую верхушку города. Разве не замолвит словечко?

– Думаю, он обязательно сделает все, что сможет, – поспешила заверить женщину.

Не хватало мне еще успокоительные капли готовить для орчанки! Чудеса, да и только…

Какая-то неправильная попалась! Представители столь древней расы не отличались впечатлительностью и тонкостью душевной организации. Несмотря на тяжелую для обычной женщины фигуру и высокий рост, Увала же оказалась ранимой и нежной натурой. Не зря говорят, что боги те еще затейники с особым чувством юмора.