Сторонний взгляд (ЛП)

Она не колеблется, её рот широко открывается, и с финальным толчком, таким жестким, что даже больно, она тянется и сильно кусает.

Моя обжигающе горячая сперма наполняет её влагалище бесконечными всплесками, пока моя кровь вытекает из её открытого рта и вниз по моей груди.

Мы — одно целое, моё семя орошает её внутренности, пока моя кровь окрашивает нашу кожу. Это грязно, первобытно, — и полное совершенство.

Секс до Кал был необходимым выбросом.

Секс с Кал взывает к моим основным потребностям и насыщает их, и всё это так превосходно, что заполняет трещину в моей груди, о которой я раньше не подозревал.

Она непорочная, чистая и неиспорченная — это подвиг, и я не знаю, как она сумела этого достичь, учитывая жизнь, которой она была вынуждена жить.

— Я причинил тебе боль? — мягко спрашиваю я, постепенно отходя от кайфа, мой член всё ещё твердый и пульсирует, проливая последние остатки глубоко внутри неё.

Она поднимает голову с моего плеча, её дыхание прерывистое, с резким вздохом приходит ответ вместе с пресыщенной и кровавой улыбкой на её лице.

— Нет. Ты не причинил мне боли. Ты освободил меня.

«Ты освободил меня».

— Дай мне свой рот, — требую я резким тоном. Я неспособен предложить нежные слова от сердца, но я могу и буду пожирать её, показывая ей снова и снова, что я владею ей, и она обладает мной.

Вкус её крови, смешанной с моей, наполняет меня и успокаивает моего Дьявола. Он радуется аромату и облизывает её губы, пока не поглощает всё до последней капли.

После этого, когда она растянулась на мне, её голое тело полностью на моём, я рассказываю ей о моих планах не возвращаться в «Хантер Лодж» с другими.

— Я хочу исследовать весь мир с тобой, — отвечает она. — Если мы никогда не вернёмся, я всё равно буду довольна. Я попрошу тебя только об одной вещи.

Я приподнимаю её лицо, и она тянется, чтобы мягко прикоснуться к моей недавно зашитой ране, ее брови хмурятся в беспокойстве.

— Всё, что угодно. Ты можешь просить у меня обо всём, и я дам тебе это, — клянусь я. Моё обещание нерушимо, поскольку нет ничего, чтобы я не сделал для женщины в моих руках.

— Всё, о чём я прошу, это твоё обещание, что ты никогда снова не оставишь меня.

Я прижимаю её губы к моим, захватывая рот и поглощая её просьбу, испивав её до глубины души. Когда я выпускаю её губы, я говорю в них, наша гладкая кожа скользит друг по другу.

— Даже смерть не разлучит нас.

Эпилог

Грим

Восемь месяцев мы путешествовали по всему миру.

Начав с Италии, мы провели ночь в Риме, где её смех отражался эхом по Пьяца ди Треви, в то время пока она бросала монеты в фонтан через плечо. Печаль, что охватила ее на винограднике, медленно испарялась с её кожи, чем дальше мы путешествовали.

Оттуда мы поехали исследовать Грецию, скорей всего, место её рождения, если, конечно, их с сестрой имена о чём-то свидетельствовали. Мы трахались на изолированных пляжах, исследовали руины храма Пантеон и поражались чистоте воздуха на вершинах Метеор.

Кал ощущала умиротворение здесь. Она сказала, что её сердце чувствует связь со всеми элементами вокруг неё, и я обещал привезти её обратно.

Затем, мы путешествовали по Египту, поскольку Кал не могла представить, кто такой верблюд, так что мы побывали там и отправились в поход к Гизе, ночуя в палатках бедуинов.

Оттуда мы отправились в Иорданию. Я ощущал желание показать Кал те вещи, к которым она могла бы прикоснуться и почувствовать, а не просто увидеть моими глазами, так что Кал испытала, что означает поплавать в Мёртвом море.

Так мы двигались от страны к стране, никогда не останавливаясь надолго до тех пор, пока не оказались на одном из островов на Мальдивах, и именно здесь мы провели весь последний месяц.

Трахались, смеялись и плавали обнаженными, вокруг нас не было ни единой души. Единственный человек, которого мы видели за последние четыре недели, это парень из службы доставки с главного острова, который привозит нам один раз в неделю запасы.

Вот где я, наконец, показал Кал всё, что мне было нужно от неё, чтобы подавить мой жадный аппетит. Здесь она узнала всю правду: о моих извращениях, о потребностях в боли и крови ради удовольствия.

— Е*ать, — стону я, слова вылетают из горла вместе со стонами, такими долгими и мощными, что даже сглатывание приносит боль.

Она толкается глубже, подстегиваемая моей руганью, двойное удовольствие от страпона (что парень из доставки невольно привёз при его последнем посещении), проникающим в её киску, пока она толкается в мою задницу, срывает небольшой стон с её нежных губ.

Она кусает моё плечо от удовольствия, её острые зубы на моей коже, но давления недостаточно, чтобы прокусить поверхность.

Её руки оборачиваются вокруг моих бёдер со следующим толчком, и она сильно хватается за мой член. Он напряжен и готов лопнуть.

— Жёстче, Кал, — прошу я. — Ты не причинишь мне боль, солнечный свет. Дай мне всё, жестче.

Не успел я закончить своё предложение, как она уже трахает мою задницу со зверской силой, моё тело дёргается под ней. Одна из её рук удерживает моё бедро, другая отпускает мою болезненную эрекцию, чтобы сжать яйца. Следующий толчок достаёт до магической точки во мне, как будто точно зная, в чём я нуждаюсь и когда именно я нуждаюсь в этом, она покручивает мои яички, и я взрываюсь на простыни подо мной. Дрожа, она падает на мою спину, её собственное освобождение следует сразу за моим.

Мы лежим так какое-то время, простыни в моей сперме прилипают к животу, её резиновый член по-прежнему вставлен в мою задницу.

Когда она вытаскивает его, мне стыдно признаться, я с хныканьем перекатываюсь на спину. Она быстро снимает лямки и уютно прижимается ко мне, не беспокоясь о грязных простынях.

— Как думаешь, люди осудят меня, после того что я пережила все те вещи и то, что я делала, и всё же обрела удовольствие с тобой таким образом? — спокойно спрашивает она, её пальцы втирают остатки моего семени в тело.

Я приподнимаюсь на локте и беру её лицо в другую руку, желая, чтобы она могла увидеть правду в моих глазах.

— Здесь никого нет, кроме нас, солнечный свет. Тогда почему нас должно заботить, что за херню кто-то подумает о нас? Мы взрослые люди, действующие по обоюдному согласию, то, что происходит между нами, происходит только между нами. Если какой-то ублюдок думает иначе, это только из-за того, что у него просто не было красивой женщины, трахающей его задницу и превращающей его в сучку.

Она тихо хихикает, прежде чем её лицо становиться серьезным.

— Почему ты называешь меня «солнечный свет»?

Я целую кончик её носа, прежде чем кладу её голову обратно на мою грудь.

— Это то, кем ты являешься для меня. Солнечный свет и свежескошенная трава.

Люк

— Хватит, бл*дь, плакать сука. Ты по доброй воле оказалась в моей темнице, и здесь, детка, действуют только мои правила.

Я оборачиваю её длинные белокурые волосы вокруг своей руки и толкаю головой в ведро с ледяной водой у моих ног, становясь твёрже от того, как её тело извивается от потребности в кислороде.

Непосредственно перед тем, как она падает в обморок, я вытаскиваю её из ведра и выливаю содержимое на пол темницы.

— А-та-та, ты плохая девочка, — отчитываю её, пока она судорожно втягивает воздух. — Посмотри, что ты наделала, ты устроила бардак.

Для начала я тыкаю её лицом в лужу и приказываю:

— Убери это, своим грёбаным языком.

Она стонет от возбуждения с первыми каплями воды, попавшими на её язык. Её дерзкая красная задница — только что после моего паддла — соблазнительно раскачивается, пока она набирает и проглатывает полный рот теперь уже грязной воды.