Аквариум

  Разыгравшееся воображение разбудило внутри меня ярость. Не заливающие глаза кровью бешенство и исступление, а холодную, праведную ярость, с которой человек защищает свой дом от вторгнувшегося врага. Я повернулся, вспомнив про лом. Тот терпеливо ждал меня на асфальте метрах в пяти от края. Поднял его и побежал. Ярость словно влила в меня новые силы. Усталость и боль прошли без следа, тело переполняла энергия, я двигался в каком-то новом режиме. Быстрее, выше, сильнее! Олимпийский девиз человечества снова обновил рекорды своих постулатов в моем организме.

  Бледный, в отличие от меня, явно двигался с большим трудом, словно преодолевая какую-то вязкую среду, которая с каждым его шагом становилась все плотнее. Казалось, он про меня забыл, во всяком случае, на мое возвращение на мост он никак не отреагировал. Как шел, так и шел.

  А я бежал.

  Высокая, сутулая фигура в странном камуфляже быстро приближалась. Вот бес чуть повернулся, из-за кривого плеча показалась его отвратительная морда, злобно вспыхнули глаза, а рот растянула довольная улыбка. Чему ты радуешься, урод?! Тот снова спрятал голову за горбом и продолжил движение к берегу.

  Не добегая метров десяти, я взвился в воздух и замахнулся ломом, как пикой, целясь в центр спины между лопаток. В последний момент решил все-таки не метать свое оружие, вдруг промахнусь, а просто ткнуть им противника. Выдержал паузу и на излете выбросил руку с ломом вперед. Удар! Сильный и быстрый. И не менее быстрый разворот беса всем корпусом вниз и в сторону. Мой лом пронзил пустоту, а Бледный, выпрямляясь, встретил мое разогнавшееся тело мощным апперкотом. Почти встретил. Уже приземлившись, я успел выставить колено и ударить им беса в голову. Его кулак просвистел около моего лица, а сам он потерял равновесие и свалился на колени. Я перелетел через него, кувыркнулся, звеня ломом о бетон и, вставая, развернулся и огрел его по спине, словно обычной дубиной. Лом замечательно компенсировал нашу с Бледным разницу в длине рук. Теперь уже он упал полностью, пропахав мордой проезжую часть. Попытался метнуться назад, причем очень шустро, так как двигаться в противоположную сторону моста ему очевидно ничего не мешало, но я был проворней. Удар сверху вниз и второй - слева направо. Оба в голову. После второго бес отлетел метра на два и оказался на спине. Мотнул башкой, разбрасывая вокруг черные брызги своей крови, кувыркнулся назад и вскочил на ноги, как ни в чем не бывало. Пипец! После моих страшных ударов его рожа стала еще безобразнее. Челюсть сдвинута в сторону, через правую щеку видно раскрошенные зубы, череп на макушке проломлен, из неслабой вмятины на его гладкой поверхности стекает по лицу что-то омерзительно-тягучее, а ему хоть бы хны! Стоит, пялится!

  Мы застыли друг перед другом. Бледный молча сверлил меня злобным взглядом. За все время боя он не издал ни звука. Вообще, никто из четырех бесов, не сказал ни слова здесь, на мосту. Даже Альбинос, хотя до боя в Аквариуме он был очень даже разговорчив...

  Бес опустил глаза, увидел лом в моих руках и снова довольно оскалился. Я не понимал, почему лицезрение металлического штыря, которым я только что изуродовал его морду, доставляет бесу такое удовольствие. Может он мазохист? Еще хочет? Да, пожалуйста, мне не жалко!

  Прыжок, размах и удар. Наискосок, от земли, прямо под челюсть, в подбородок. Бес подлетел и тяжело рухнул на спину. Я подскочил, перехватывая лом и поднимая его, словно дворник, разбивающий лед. Только вместо льда подо мной было мерзкое полупрозрачное лицо, в которое я и направил ржавый подрезанный наконечник. Я вложил в этот удар все свое тело, всю физическую силу, которой сейчас обладал. Бес широко распахнул глаза с красными зрачками, открыл пасть в беззвучном вопле то ли ужаса, то ли ненависти и попытался убрать голову в сторону, но как-то очень вяло. Лом пробил его правую скулу, прошел насквозь через череп и глубоко погрузился в бетон, чуть согнувшись посередине. Я не смог справиться с инерцией удара и свалился прямо на Бледного, тело которого затряслось в предсмертных судорогах. Готов!

  И тут мир содрогнулся от тяжкого, но практически беззвучного удара, сотрясшего пространство. Машины вокруг дружно подпрыгнули, зависли в воздухе, а потом так же дружно упали обратно. Раздался многоголосый скрип рессор и дребезг стекол, где-то истошно завопила сигнализация, туго натянутые ванты моста зашлись низким, пульсирующим гудением.

  Меня тоже подбросило на полметра вверх, развернуло, и я снова рухнул на беса, на этот раз спиной. Весь измазался в вязкой жидкости, выплеснувшейся из пробитого лица, скривился от отвращения и откатился подальше. Устало откинул голову на асфальт и посмотрел в небо. Оно равнодушно клубилось вихрями тумана, обволакивающими бесплотными серыми крыльями чуть вибрирующие после удара пилоны. Секунд через десять потревоженный Аквариум успокоился и затих. Неужели все? Я уже начал думать, что это безумие будет длиться вечно...

  Встал на ноги, вернулся к Бледному. Да. Как там говорят? Против лома нет приема?..

  Бес, пришпиленный к бетону погнутым штырем, колотился, как потерпевший. Длинное, худощавое тело ходило ходуном и, наверное, если бы не лом, намертво державший голову, пустилось бы в пляс по всей ширине моста.

  Ну давай, рассыпайся и улетай уже, сволочь! Я устал. Я к Насте хочу...

  Но сволочь не рассыпалась и не улетала. Пятки и локти Бледного выбивали частую барабанную дробь, спина ритмично выгибалась; бес был похож на человека, застигнутого сильным эпилептическим припадком. Вот только мозг этого человека вытекал из совершенно несовместимой с жизнью раны, что позволяло с огромной долей вероятности предположить, что он мертв. Тогда, что это? Затянувшаяся агония?

  Непонятно...

  Неожиданно со стороны туманной бесконечности, в которой исчезала раздавшаяся в стороны лента моста, задул ветер. Он легкими касаниями трогал лицо и шею, но приносил не свежесть, а наоборот, оставлял ощущение какой-то липкой затхлости на теле.

  Я повернулся к потоку воздуха и сделал несколько шагов ему навстречу.

  Ветер... В Аквариуме?..

  Блин! Чем дальше в лес, тем толще партизаны!

  Ветер крепчал. Не порывами, а равномерно и плавно, словно где-то работал огромный вентилятор, которому медленно добавляли и добавляли мощности. К неприятным физическим ощущениям на коже присоединился запах. Очень тонкий и в то же время стойкий незнакомый аромат. Терпкий аромат тяжкой болезни, страдания и смерти. Именно такие ассоциации он транслировал в подсознание, проникая в ноздри. Я содрогнулся всем телом. Отвратительно...

  Ну а потом начались и визуальные эффекты. В самом сердце тумана, в той невидимой точке горизонта, где должны были сходиться исчезающие в серой дымке полосы моста, появилось черное пятно. Оно колебалось и росло, очень быстро превращаясь во что-то, похожее на клубы дыма или грозовую тучу. Второе сравнение оказалось более точным, так как вскоре приближающаяся чернота расцвела серией ярко-красных вспышек, из которых в разные стороны устремились тонкие, изломанные контуры молний. С запозданием прилетели далекие глухие раскаты грома. Пока тихие, словно невнятное злобное ворчание, но судя по затрясшемуся под ногами мосту, очень и очень свирепые.

  Тьма разрасталась. Дальние пилоны уже исчезли в ее плотной, шевелящейся массе. Казалось, чернильное пятно с алыми прожилками, будто огромный голодный спрут, пожирало само пространство Аквариума вокруг, жадно превращая его в себя.

  Третий раз за день я наблюдал начало Армагеддона. Сначала - величественное схождение с небес Негров, потом - грандиозное перевоплощение бесов в колоссы крутящихся разноцветных вихрей... Кто на этот раз? Альбинос заявлял, что выше их только некий Закон. Великий и непостижимый. Строгий, но щедрый. Неужели он?..

  Мои размышления прервал громкий треск рвущейся ткани за спиной. Я резко обернулся.

  Твою ж мать!

  Тело Бледного больше не тряслось. Оно встало на какой-то совершенно немыслимый мостик, касаясь проезжей части только пятками и прибитой ломом к бетону башкой. Горбатая спина прогнулась в обратную сторону, из-за чего широкая грудь беса выпятилась колесом в небо, словно кто-то сильный и невидимый крепко прижал одной рукой ноги, а другой - со всей силы тянул мертвое тело за ремень вверх. Выломанные ребра, измазанные черным, торчали из камуфляжа; именно тот самый звук, с которым их острые концы прорывали плотную материю комбинезона, заставил меня обернуться. На пару секунд Бледный застыл в воздухе, похожий на сюрреалистическую букву Л, а затем с гулким, тяжелым хлопком вздрогнул, будто внутри него что-то взорвалось, туловище его заколебалось и начало трансформироваться. Выставленные, словно два ряда зубов, ребра вдруг стали очень подвижными и гибкими. Они вытягивались и оплетали беса, став похожими на толстые живые канаты, которые в несколько оборотов замотали его спину и грудь, а затем разделились на четыре отдельных пучка. Один из них продолжил превращать торс Бледного в веретено, два устремились к ступням и голове, все также оборачиваясь вокруг мертвой плоти, а четвертый направился вверх, закручиваясь сам вокруг себя в спираль и постоянно утолщаясь.