Марфа окаянная

35

Великая боярыня, вдова Анастасия Григорьева, прозванная «богатой Настасьей»... — Анастасия Григорьева (около 1440 — 1500-е гг.) — Новгородская боярыня, жена боярина Ивана Григорьева, после его смерти (1464(?) — владелица огромных вотчин, одна из богатейших жительниц Новгорода XV в. Сторонница Москвы, в 1469 — 1470-х гг. активно поддерживала деньгами и советом все промосковские группировки в Новгороде. Зимой 1475 — 1476 г. во время «похода миром» на Новгород в её доме гостил сам великий князь Иван III. Но ни заискивания перед Иваном III, ни интриги и предательства не спасли Анастасию Григорьеву — в 1484 г., во время очередного «вывода» новгородских бояр, все её владения были конфискованы, а сама Анастасия вместе с другими боярами вывезена из Новгорода и поселена в скромном имении под Коломной.

36

— Ну гляди, Упадыш, откроется дело, шкуру с тебя спущу! — Упадыш (? — 1471) — упоминаемый Новгородской II и Новгородской IV летописями житель Новгорода, который, если верить летописному сообщению, приняв «мзду от беса злоначального» (то сеть взяв деньги у некоего знатного недоброжелателя Новгорода. — Г. К.), «перевет держаша (то есть предался москвичам. — Г. К.) и Великому Новугороду зла хотеша... и гофуницы (т. о. артиллерийские орудия, близкие к тому типу, который сегодня называется гаубица. — Г. К.) на стене градской железом заколотиша и тех гофуницов числом пять» (Полное собрание русских летописей, Л., 1922, т. 4, ч. 1, вып. 2, с. 447 — 448). Как повествует летопись, вредительство Упадыша было раскрыто, толпа схватила его и «со стены градской пометаша». Поздняя Московская летопись добавляет к этому, что Упадыш «со товарищи» вывел из строя несколько лодей, на которых отправлялась против москвичей новгородская судовая рать.

37

Шестого июля к великому князю прибыли новгородские послы, житьи Плотницкого и Загородного концов Лука Остафьев и Окинф Васильев, посланные вечем с предложением начать мирные переговоры. — Узнав о походе московских войск на Новгород летом 1471 г., новгородцы сочли это обычным великокняжеским походом вроде неоднократно случавшихся прежде. Обыкновенно такие походы заканчивались без больших сражений — высылаемое навстречу москвичам посольство заключало устраивающий обе стороны договор. Новгород выплачивал определённую сумму откупа и обещался сохранять верность великому князю, на что последний отвечал клятвой держать Новгород «но старине». В 1471 г. новгородцы решили действовать по традиционному сценарию: высланное ими посольство имело полномочия предложить Ивану III откуп. Однако Иван III, желавший не смирения, а покорения Новгорода, не принял предложений послов.

38

Сказано было ясно и определённо: снять осаду Демона и двигаться к устью Шелони на соединение с псковичами, а дабы о спине своей не опасались», осаждённый городок оставить на попечение воинов князя Михайлы Андреевича Верейского и сына его князя Василия. — Князь Михаил Андреевич Верейский-Белозерский (около 1400 — 1486 г.) — удельный князь, верный вассал и сторонник великих князей московских Василия II и Ивана III. Участвовал со своим полком во многих походах московского войска, в частности на Новгород в 1471 и 1478 гг., против войск хана Ахмата на Угру в 1480 г. В 1483 г., после бегства сына в Литву, завещал свой удел Ивану III.

Князь Василий Михайлович Верейский (около 1440 — 1509 г.) — сын князя Михаила Андреевича. Вместе с отцом хранил верность великим князьям московским, участвовал в их походах, должен был наследовать Верейско-Белозерский удел, но в 1483 г. по неизвестным причинам бежал в Литву, где получил во владение три села и оставался там до конца жизни.

В походе 1471 г. на Новгород Верейско-Белозерскому полку была поручена осада новгородского города Демона.

39

И тут же сотня лучников, услышав долгожданный клич, выпустила первую сотню стрел по лошадям передового полка. — Все летописи, по-разному описывая Шелонскую битву, сходятся в одном: начало успеху москвичей положили лучники. Ударную силу новгородского войска составляла созданная князем Василием Васильевичем Гребёнкой Шуйским (см. о нём коммент. №34) тяжеловооружённая конница. Её удара не могли выдержать ни литовские войска, ни орденские рыцари, ни ополчения русских земель. Но москвичи нашли слабое место в вооружении новгородских всадников — кони новгородцев не были защищены доспехами. Поэтому москвичи выдвинули вперёд лучников и открыли ураганную стрельбу по лошадям. Кони новгородцев взбесились, перестали слушаться наездников, строй всадников смешался, наступательный порыв захлебнулся. Новгородцы повернули назад, смяли свою же пехоту, привели в расстройство всё войско — и тем создали блестящие условия для московской контратаки, чем последние и воспользовались.

40

Полк подчинился и сперва медленно, затем все быстрей и быстрей поскакал за Дмитрием, сметая москвичей. — Владычный полк — полк, составленный из людей архиепископа Новгородского и содержавшийся на его средства, имел строгий приказ архиепископа Феофила не вступать в бой с москвичами и воевать только против псковичей. В Шелонской битве полк не должен был участвовать, и большинство летописей сообщает, что так и случилось. Лишь Новгородская IV летопись и несколько зависимых от неё поздних летописей говорят, что часть владычного полка принимала участие в сражении.

Почти всё московское войско с остервенением бросилось преследовать беспорядочно бегущую рать новгородцев, добавляя к числу павших в бою десятки, сотни, тысячи трупов... — В битве на Шелони примерно сорокатысячное новгородское войско потеряло около двенадцати тысяч человек убитыми и две тысячи пленными.

41

При известии о Коростыньском побоище архиепископ Феофил забеспокоился не на шутку, засуетился и в два дня снарядил Луку Клементьева, небогатого боярина, за опасом к великому московскому князю. — После разгрома новгородского войска на Шелони архиепископ Новгородский Феофил послал к великому князю Ивану III посольство, имевшее целью получить у великого князя разрешение для приезда к нему архиепископа для ведения переговоров о капитуляции Новгорода и решения вопроса о поставлении Феофила в сан митрополитом Московским и всея Руси. Посольство возглавлял житьий человек Лука Клементьев, игравший с этого времени заметную роль в московско-новгородских отношениях и принимавший участие во всех посольствах 1471 — 1478 гг., когда Лука покинул Новгород и вступил в московскую службу. В 1471 г. он успешно выполнил поручение Феофила и привёз ему верительные («опасные») грамоты Ивана III.

42

Великий князь Иван Васильевич принял вестника от Холмского, сына боярского Ивана Замятню, остановившись в ямском селении Яжелбицы, в трёх днях пути до Русы. — Иван Замятня (Замятин) — сын боярский московский, находился в отряде князя Д. Д. Холмского и был послан им с известием о Шелонской победе к великому князю Ивану III. За привезённую добрую весть Замятня был пожалован землями и чином окольничего.

Яжелбицы — село в Новгородской земле. Принимая там новгородских послов в 1471 г., великий князь Иван III вложил в это символический смысл: в 1456 г. там же его отец Василий II после победы над Новгородом заключил выгодный договор. Теперь Иван III демонстрировал преемственность своей политики с политикой отца и придавал своей акции оттенок завершения трудов Василия II но покорению Новгорода.

43

Сюда же прибыли и братья его с ратями: Юрий, Борис и Андрей Большой. — Юрий Васильевич (1442 — 12.09.1480), князь Дмитровский, Можайский, Серпуховский и Хотуньский, второй сын великого князя Василия II. Отличался независимым правом, но должен был до смерти своей подчиняться старшему брату — великому князю Ивану III. Участвовал во всех его походах, в частности на Новгород в 1471 г. После смерти (князь Юрий был бездетным, так как Иван III запретил ему жениться) Иван III присвоил себе удел князя Юрия, что послужило причиной раздора между Иваном III и младшими братьями, желавшими получить долю в наследстве князя Юрия.