Монте-верита

-Прости, я, кажется, нарушил границы, - сказал я, - но так уж получилось. Я заметил, что комната стала совершенно пустой, не той, что при твоей матери.

-Да, - коротко отозвался он. - Анна не любит ничего лишнего. Ты идешь обедать? Она послала меня за тобой.

И мы спустились вместе, больше не возобновляя этот разговор.

Я почему-то не мог забыть пустую спальню Анны. Сравнивая ее с изящным, дорогим уютом моей комнаты, я чувствовал, что Анна, и это само по себе было странно, относится ко мне как к человеку, не способному расстаться с удобствами и изысканностью, тогда как она, по каким-то причинам, прекрасно обходится без них.

В тот вечер, когда мы сидели у камина, я наблюдал за ней. Виктора позвали по какому-то делу, и мы с Анной несколько минут пробыли наедине. Как всегда, я ощутил, что ее безмолвное присутствие излучает спокойную, мягкую умиротворенность. Эта атмосфера окутывала меня с головы до ног. Все было так не похоже на мою повседневную, скучную жизнь - ее тишина как будто исходила из другого мира. Я хотел поделиться с ней этим чувством, но не мог найти нужных слов. Наконец я сказал:

-Вы что-то сделали с домом. Но никак не пойму, что именно.

-Неужели? - откликнулась она. - А я думала, вы поняли. Ведь мы оба ищем одно и то же.

Мне почему-то сделалось страшно. Тишина, окружавшая нас, была прежней, но, пожалуй, еще более сильной, почти давящей.

-Не уверен, - ответил я, - будто я что-то ищу.

Мои слова прозвучали глупо и бесследно растаяли в воздухе. До этого я смотрел, как полыхает огонь в камине, но теперь вынужден был взглянуть ей в глаза.

-Неужели? - повторила она.

Помню, что меня охватила глубокая тоска, и я впервые увидел себя со стороны - никчемного, заурядного человека, много и без особой цели разъезжающего по миру, занимающегося ненужными делами с такими же никчемными людьми только для того, чтобы быть сытым, одетым и всю жизнь жить в комфорте. Я подумал о моем домике в Вестминстере. Он был выбран после долгих размышлений и очень тщательно обставлен. Я увидел мои книги, коллекцию фарфора и двух добрых слуг, ждущих моего возвращения и поддерживающих дом в идеальной чистоте. До этого момента и сам дом, и его обстановка доставляли мне огромное удовольствие, но теперь я уже не был уверен, будто это чего-то стоит.

-Что же вы предлагаете? - услышал я свой голос, спрашивающий Анну. По-вашему, я должен все продать и бросить работу? А что потом?

Вспоминая наш короткий разговор, я решил, что в ее словах не было ровно ничего, способного вызвать мой внезапный вопрос. Она предположила, будто я что-то ищу, и, вместо того чтобы прямо ответить ей "да" или "нет", я спросил - должен ли я отдать все, что имею. В то время меня не удивил смысл этой фразы. Я знал, что ее слова глубоко задели меня, и если за несколько минут до разговора в моей душе царило спокойствие, то после него я встревожился.

-Ваш ответ может быть иным, - сказала она, - я тоже до сих пор не уверена в своем, но когда-нибудь узнаю его точно.

Наверное, подумал я, глядя на Анну, у нее и сейчас готов ответ, с ее-то красотой, спокойствием, пониманием. Что ж ей еще надо, кроме детей? Видимо, пока их нет, она и ощущает пустоту в своей жизни.

Виктор вернулся в зал, и, по-моему, его появление придало атмосфере стабильность и теплоту. В его уже не новом смокинге было что-то уютное.

-Сейчас сильно похолодало, - начал он, - я выходил посмотреть. Настоящий мороз. Однако ночь прекрасная. Полнолуние. - Он придвинул кресло к камину и нежно улыбнулся Анне. - Почти так же холодно, как тогда ночью на Сноудауне, - заметил Виктор. - Боже мой, это нелегко забыть. - И, повернувшись ко мне, со смехом добавил: - Я тебе никогда не говорил, что Анна соблаговолила наконец подняться со мной в горы?

-Нет, - изумленно ответил я, - я думал, что она против этого. - Я посмотрел на Анну и обратил внимание, что ее глаза стали странно пустыми. Я догадался, что ей неприятна тема, которой коснулся Виктор, но он, не почувствовав этого, продолжал увлеченно говорить.

-Она загадочное существо, - сказал он. - Анна знает о том, как надо подниматься в горы, не хуже нас. Она шла впереди меня, и я потерял ее из виду.

Он полушутя-полусерьезно, со всеми подробностями рассказал мне о путешествии. Оно было крайне рискованным, потому что они отправились в путь в слишком позднюю пору. Когда они вышли, казалось, что день будет ясным, но после полудня погода резко изменилась, начал погромыхивать гром, засверкали молнии, поднялась снежная буря. Тьма застигла их на спуске, и им пришлось заночевать под открытым небом.

-Не пойму, - признавался Виктор, - как я ее упустил. Только что она была рядом со мной, а в следующую минуту куда-то исчезла. Скажу тебе откровенно, что я пережил страшные три часа. Во тьме, полузамерзший.

Во время рассказа Анна не проронила ни слова. Создалось впечатление, что, неподвижно сидя в кресле, она полностью отключилась. Я ощутил неловкость и беспокойство. Мне хотелось, чтобы Виктор замолчал.

-Во всяком случае, - сказал я, желая закончить разговор, - вы благополучно спустились и все обошлось без осложнений.

-Да, - радостно согласился Виктор, - около пяти часов утра я совсем продрог и был страшно испуган. И тут Анна возникла передо мной из тумана, не оставившего никаких следов на ее лице и одежде. Она удивилась, что я рассержен. Объяснила мне, что спряталась за выступом скалы. Просто поразительно, как она себе там шею не свернула. Когда мы в следующий раз отправимся в горы, сказал я ей, пусть уж она меня поведет.

-Вероятно, - заметил я, глядя на Анну, - следующего раза не будет. И одного довольно.

-Как бы не так, - оживленно возразил Виктор, - мы, знаешь ли, собираемся будущим летом в большое путешествие. Альпы или Пиренеи, мы еще не решили точно куда. Присоединяйся к нам, получится настоящая экспедиция.

Я с сожалением покачал головой:

-Очень хотел бы вам обещать, но, увы, никак не получится. Я должен в мае быть в Нью-Йорке и вернусь назад не раньше сентября.

-У тебя еще бездна времени, - поспешил успокоить меня Виктор, - мало ли что случится до мая. Мы об этом поговорим позже.

Анна по-прежнему молчала, и я удивился, как это Виктор не нашел ничего странного в ее нежелании участвовать в разговоре. Она внезапно встала и, пожелав нам спокойной ночи, пошла к себе наверх. Мне было ясно, что наша болтовня ей не по душе. Я захотел переубедить Виктора.