Монте-верита

Меня удивило, что я наконец добрался до деревни, потому что мысленно я прикинул, что окажусь там часом позже. Должно быть, я поднимался и вправду быстро - ведь пришел я туда примерно в четыре часа пополудни. Деревня произвела на меня впечатление жалкой, почти заброшенной, и я решил, что сейчас в ней осталось всего несколько жителей. Некоторые дома были разобраны, другие полуразрушены и свалены. Дым вился только из двух или трех труб, и я не увидел ни одного человека в поле и на пастбище. Несколько тощих и неухоженных коров паслось в стороне от дороги, колокольчики, завязанные у них на шеях, глухо звенели в пустоте. Местность казалась мрачной, гнетущей, особенно после воодушевившего меня подъема. Ночевать здесь было мне совсем не по душе, об этом не хотелось даже и думать.

Я подошел к двери первого дома, над которым вилась тонкая струйка дыма, и постучал. Через минуту-другую мне открыл дверь мальчишка лет четырнадцати. Взглянув на меня, он повернулся и кого-то позвал. К нам приблизился мужчина моего возраста, грузный и с туповатым выражением лица. Он сказал что-то на диалекте, затем, минуту посмотрев на меня, понял, что ошибся, и, запинаясь, заговорил на местном языке. Он изъяснялся на нем с еще большими ошибками, чем я.

-Вы доктор из долины? - спросил он меня.

-Нет, я иностранец, путешественник, поднимаюсь в горы. Я хотел бы переночевать у вас, если не возражаете, - сказал я.

Его лицо посуровело. Он не ответил прямо на мою просьбу.

-У нас тут тяжелобольной, - объяснил он. - Не знаю, что с ним и делать. Они обещали, что придет доктор из долины. Вы никого по пути не встретили?

-Боюсь, что нет. Кроме меня, никто в гору не поднимался. А кто у вас болен? Ребенок?

Мужчина покачал головой.

-Нет, нет, у нас здесь детей нет.

Он продолжал смотреть на меня удивленно, беспомощно, и мне стало стыдно, что я появился не вовремя и не к месту, но я не знал, чем смогу помочь. У меня не было с собой лекарств, кроме аптечки для оказания первой помощи и аспирина. Если у больного лихорадка, аспирин ему пригодится. Я достал пузырек из рюкзака и протянул его хозяину.

-Это поможет, - сказал я. - Попробуйте ему дать.

Он провел меня в дом.

-Лучше вы сами ему дайте, - попросил он, входя в комнату.

Я не без колебаний последовал за ним. Мне предстояло увидеть печальное зрелище - умирающего родственника хозяина, но простая человечность подсказывала мне, что поступить иначе я не имею права. Кровать на козлах была вплотную придвинута к стене, и на ней под двумя одеялами лежал бледный и небритый мужчина с заострившимися чертами лица. Мне сразу стало ясно, что он безнадежно болен и дни его сочтены. Глаза его были закрыты. Я подошел ближе к кровати и пристально поглядел на него. Он приоткрыл глаза. Минуту мы, не веря себе, смотрели друг на друга. Затем он подал мне руку и улыбнулся. Это был Виктор.

-Слава Богу, - тихо сказал он. От волнения я ничего не мог ему ответить. Я видел, как он обратился к хозяину дома, стоявшему поодаль, и заговорил с ним на диалекте, должно быть сообщив, что мы с ним друзья, потому что лицо мужчины как- то посветлело и он вышел, оставив нас одних. Я по-прежнему стоял у постели Виктора, держа его руку в своей.

-И давно ты так? - наконец спросил я.

-Около пяти дней, - отозвался он. - Приступ плеврита. Со мной это и раньше бывало. Но на этот раз тяжелее. Старею.

Он снова улыбнулся, и я, хотя и догадался, как ему сейчас тяжело, заметил, что в общем он мало изменился и остался тем же.

-А ты, наверное, процветаешь, - произнес он с легкой усмешкой, - судя по виду, ты человек преуспевающий.

Я не удержался и задал вопрос, почему он ни разу не написал мне и что он делал все эти двадцать лет.

-Я порвал с миром, - сказал он, - думаю, что и ты тоже, но иначе. В Англию я больше не возвращался. А ты-то как здесь очутился?

Я дал ему пузырек с аспирином.

-Пожалуй, тебе от этого пользы мало, - заметил я. - Лучшее, что я могу сделать, - это остаться с тобой на ночь, а утром сразу же попрошу парнишку и еще кого- нибудь помочь мне перенести тебя в долину.

Он покачал головой.

-Не стоит тратить время попусту. Со мной все кончено. Я это знаю.

-Ерунда. Тебе нужен врач, нормальное лечение. Здесь это невозможно. - Я еще раз оглядел убогую, темную и душную комнату.

-Не беспокойся обо мне, - повторил он, - есть дела и поважнее.

-Что же именно? - удивленно осведомился я.

-Анна, - ответил он. Я растерялся, от неожиданности его слова не сразу дошли до меня, и Виктор тут же добавил: - Она все еще на Монте-Верита.

-Ты хочешь сказать, - переспросил я, - в монастыре, за глухими стенами, взаперти. Она не покидала его?

-Вот потому-то я здесь, - отозвался Виктор, - я ежегодно приезжаю в одно и то же время и поднимаюсь на вершину. Я, наверное, писал и говорил тебе, тогда, после войны, что обосновался в маленьком рыбацком поселке и живу там очень уединенно и тихо. В этом году я приехал сюда позднее обычного из-за болезни.

Уму непостижимо, как он просуществовал все это время - без друзей, без занятий, терпя долгие месяцы, пока не настанет срок для его безнадежного паломничества.

-Ты хоть видел ее? - спросил я.

-Больше ни разу.

-Но ты ей пишешь?

-Я каждый год привожу письмо. Беру его с собой и оставляю у стены, а на следующий день возвращаюсь.

-И письмо забирают?

-Всегда. На его месте обязательно оказывается какой-нибудь камень, на котором нацарапано несколько слов. Я уношу эти камни с собой. Они лежат на побережье, рядом с моим домом.

У меня сжалось сердце от его веры в Анну, от преданности ей, пронесенной через годы.

-Я пытался изучить это, - продолжал он, - их религию, верования. Они очень древние, дохристианские. В старых книгах сохранилось несколько упоминаний и намеков. Я собрал их воедино, беседовал с учеными, писавшими о мистицизме и древних обрядах галлов и друидов. Почти все жившие в то время горные европейские племена поддерживали между собой тесную связь. Я прочел много книг, где говорилось о власти Луны и вере в вечную молодость и красоту всех, кто ей поклонялся.

-Судя по твоим словам, - заметил я, - ты в это веришь.

-Верю, - согласился он радостно и твердо, - в это верят дети здесь в деревне. Их сейчас немного осталось.