Гордость и предубеждение

Барон, зашедший в комнату некоторое время спустя, не стал его будить, лишь плотно закрыл дверь, чтобы не дай бог никто не увидел эту картину, от которой щемило сердце. Генри точно был в хороших руках и обязан был очнуться.

*

Уилл проснулся от того, что кто-то мягко поглаживал его по голове. Спросоня он не сразу сообразил, что происходит и почему тело так затекло, но спустя секунду он окончательно проснулся и открыл глаза. На него, устало улыбаясь, сверху смотрел Генри.

- Спасибо, Господи, - одними губами произнес Томсон, проглатывая слезы.

========== Глава 24. Конец. ==========

- Я увезу тебя отсюда, - тихо проговорил Генри, мягко поглаживая его волосы. Уилл угукнул, не уточняя, впрочем, что сил у Генри не хватит даже на то, чтобы самостоятельно встать с кровати, и он сам не пустит его никуда ближайшие две недели точно. – Не плачь, милый. Видишь, я живой.

- Это пока, - выдавил из себя Уильям. – Пожалуйста, выздоровей. Это ведь все… из-за…

- Это не из-за тебя, - оборвал его резко Одри. – Прекрати это. Я сам так решил, а джентльмены отвечают за свои слова. И я выздоровею. Как моя сестра отнеслась к этому объявлению?

- Я прошу прощения за это. Мисс Одри была готова ехать прямо сейчас, но я удержал ее. Однако, не думаю, что надолго. Ах! – неожиданно воскликнул он и вскочил.

- Что случилось? – беспокойно спросил мужчина, пытаясь приподняться.

- Я совершенно забыл, что обещал написать вашей сестре, как только вы очнетесь! – от стыда молодой человек перескочил на «вы» и даже не заметил этого.

Одри мягко усмехнулся.

- Не переживай. Ты можешь написать ей сейчас.

- Я так и сделаю, немедленно, - Уилл поднялся на ноги и выскочил из комнаты. Он сбежал вниз, чуть не скатившись по лестнице кубарем, и у первого попавшегося слуги попросил бумагу с пером. Затем также бегом он вернулся обратно и, запыхавшись, опустился у стола в комнате Генри. – Я напишу ей, что вы упали с лошади, как посоветовал барон. Он сказал, что не стоит сообщать о дуэли, дабы не привлекать лишнее внимание властей. Однако маловероятно, что твоя сестра поверит, что ты упал с лошади, потому ты потом сам ей объяснишь… - он поднял взгляд на Генри, который внимательно наблюдал за ним, и, увидев кивок, продолжил писать. Затем свернул письмо и запечатал каплей воска.

- Я отнесу вниз, - сказал он, выходя из комнаты.

Одри откинулся на подушках, которые ему подложили под спину, дабы привести в почти полусидячее положение. Невероятно болело в груди, и дышать было тяжело, маленькими глотками воздуха. Умирать не хотелось, и мистер Одри и не собирался. Однако данный эпизод, эта комичная дуэль, доказала ему, что им с Уиллом не место в этой деревне, в этом городе и с этими людьми. Картер был первым, но он, разумеется, не станет последним. Таких будет еще много. В их век подобные отношения – под строжайшим запретом, и настоящее чудо, что он и Уилл нашли друг друга. Мужчина слабо улыбнулся, не веря, что он действительно нашел Томсона.

Тот как раз показался в дверях, запыхавшийся, красный, влетевший к нему в комнату.

- Зачем ты поднялся? – строго спросил он, метнувшись к нему. – Тебе запретил врач, как минимум две недели.

Одри ничего не сказал, лишь молча смотрел на него.

Наверное, такие моменты и составляют подлинное счастье, решил он, пока Уильям активно отчитывал его.

*

- Прости, Кейт, мы вынуждены уехать как можно скорее, - упрашивал молодой человек сестру, которая обеспокоенно сжимала его ладони. – Не переживай, все будет хорошо.

- Ты абсолютно в этом уверен? – она бросила взгляд вглубь коляски, где на подушках откинулся слишком уж бледный мистер Одри, совершенно не подходивший под понятие «хорошо».

- Я уверен, доктор разрешил, - Уилл кивнул, выпуская ее ладони. Они прощались около поместья Мэйндор.

Две недели Уилл провел у постели больного, пока доктор наконец не дал согласие на перевозку больного в Памберли. Томсон было запротестовал, но Одри твердо решил более не злоупотреблять гостеприимством барона Оранского и уехать домой как можно скорее. Сам барон также был против, но противопоставить слову мистера Одри не смог никто, даже Джорджина. Сестра, казалось, потеряла несколько лет жизни, впервые увидев брата, однако рюмка коньяка, разрешенная встревоженным Одри, привела ее в чувство. Она долго ругала Генри за неосторожность и Уилла за очень уж неаккуратное сопровождение, а под конец лекции запретила Одри ездить верхом. Смех, поднявшийся в комнате, привел ее в чувство, девушка смутилась и убежала, однако вскоре вернулась и даже великодушно прочитала пару глав вслух для больного.

После этого были визиты молодой четы Адамсонов, которые, впрочем, наделали столько шума, что переплюнули и родных, и даже самого Уилла. Кейт искренне переживала и, кажется к вящей радости Уилла, полюбила всей душой хмурого избранника брата. Разумеется, она держала их секрет в неведении от мужа, поскольку подобные вести могли окончательно сразить молодого супруга. Однако в бароне Оранском она тут же признала второго посвященного в тайну и немедленно прониклась участием и к нему.

Картер, по сведениям барона, принявшего столь живое участие в судьбе обоих горе-героев, немедленно отбыл с полком на новое место летней стоянки. Его плечо заживало, по словам Оранского, «как на собаке, прошу прощения», что заставило Томсона нахмурить брови.

А у Уилла состоялся самый неловкий и серьезный разговор с отцом. Мистер Томсон был суров и хмур. Он спросил единственного сына о будущем. И будущее, выбранное сыном, пришлось ему не по душе. Уильям покинул родительский дом в спешке под громкий хлопок двери отцовского кабинета. Мать выбежала за ним, а сестры столпились у окон, не понимая, что происходит. Матушка кричала ему вслед, что он негодный сын и надо, дескать, вернуться и объясниться, и никто в этом доме не щадит ее нервы! Но он пустил лошадь во весь опор, не оборачиваясь и не обращая внимания на окрики.

Ему пришло письмо от Кейт, спешно вызванной матушкой домой.

«Отец ужасно недоволен. Я не знаю о сути вашего разговора, но беспокоюсь, как бы этот эпизод не стал раскольным в вашем общении. Ты знаешь, отец любит тебя и никогда не пожелает тебе несчастия. Но и ты прими участие в нем. Уильям, напиши ему, коли не хочешь видеть» и проч. и проч.

Она умоляла его поговорить с отцом еще раз, сам Генри, узнав о ссоре с отцом, предложил самостоятельно съездить к нему и поговорить, но ему запретили. Уильям не послушал никого, а потому уезжал с тяжелым сердцем, не прощаясь с родителями.

- Ты не прав, брат, - сказала ему на прощание Кейт. – Но бог с вами, вы обязательно помиритесь. Ведь кроме тебя у отца нет других собеседников.

- Кейти, ты принижаешь себя. Отец больше всех любит тебя, так что ему найдется, с кем поговорить, - ответил молодой человек.

Девушка вздохнула. Бесполезно было уговаривать что его, что отца. Они потому и были отец с сыном, что были настолько похожи в своем упрямстве и гордости. И предубеждении в мыслях и поступках. И если Уилл переступал через предрассудки хоть иногда, то батюшка в силу возраста привык действовать согласно привычкам.

Эдвард приобнял ее за плечи.

- Счастливого пути, друзья мои. Мы вас ждем в любое время, - сказал он, пожимая руку Уиллу.

- Разумеется, - хрипло отозвался из коляски Одри. – Обязательно приезжайте в Памберли осенью.

- Милая мисс Одри, я вас так полюбила, что совершенно не хочу отпускать! – воскликнула Кейт, обнимая на прощание Джорджину. Та растрогалась, рассыпаясь в словах любви. Мисс Адамсон позади плотно сжала губы, не демонстрируя, впрочем, ничем большим свое недовольство.

- Джорджина, Джорджина, я же говорила, вы мне стали точно сестра, - отозвалась девушка, обнимая ее руки. – Мисс Адамсон, я вас тоже сердечно обнимаю и зову в гости!

- До свидания! – все погрузились в коляску, и та с медленным скрипом двинулась по дорожке. Уилл наконец откинулся назад и посмотрел на Одри.