Страница 3 из 24
К концу 1700-го – началу 1701 года армейское платье вновь изменилось: «венгерский» стиль уступил место французскому. И почти сразу же специальным указом от 30 декабря 1701 года переодели безропотную публику (в том числе крестьян и священников, не упомянутых в указе 1700 года) в платье «немецкое, саксонское и французское». Было велено, между прочим: «Носить платье Немецкое, верхние Саксонские и Французские, а исподнее камзолы и штаны, и сапоги, и башмаки, и шапки Немецкие… а Русского (платья) и Черкесских кафтанов, и тулупов, и азямов, и штанов, и сапогов, и башмаков отнюдь никому не носить, и на Русских седлах не ездить, и мастеровым людям не делать и в рядах не торговать». В том же указе упоминались и женщины, которым теперь следовало носить: «Платья, и шапки, и кунтыши, а исподние бостроги и юпки и башмаки Немецкие»[15].
Любопытно, что если в указе 1701 года «немецкое» платье явно доминировало над прочими европейскими вариантами, то уже в 1702 году гражданскому населению было велено в праздничные дни надевать костюмы «французские», что еще больше сблизило его с петровской армией, примерившей обмундирование «французского» образца в начале 1701 года. В указе от 28 февраля 1702 года достаточно общо описывалось, кому какое платье положено: «Царевичам и Палатным людям… носить кафтаны верхние суконные Французские, а под ними камзолы золотные, а Генералам и Полковникам и иных чинов начальным людям… носить Французские суконные с украшением золотным, а камзолы золотные ж; а буде у кого золотных нет и тем носить и из иных парчей цветные; а Московских чинов людям и Дьякам носить Французские кафтаны и камзолы против того ж, и камзолы у кого какие есть цветные»[16].
Армия тем самым снова оказалась первой примерившей новый наряд и в очередной раз стала для гражданского населения образцом для вынужденного подражания, продиктованного царскими указами. Правда, в отличие от резвых петровских полков, гражданское население не спешило менять свой гардероб, и, как писал князь Борис Куракин, только «через три года насилу уставились», то есть полностью переоделись. Причиной этого было новое постановление от 22 декабря 1704 года, ужесточившее наказание за ношение русского платья: «А буде кто с сего Великого Государя указу, генваря с 1 числа 1705 года, станут носить платье, штаны и сапоги и башмаки Русские и Черкесские кафтаны и тулупы… с тех людей… имать: с пеших по 13 алтын по две деньги, с конных по два рубля с человека»[17]. Учинить «жестокое наказание» грозились и тем торговцам, которые, нарушая указ, продолжали продавать русское платье и обувь.
Кафтан и картуз Петра I
ГМЗ «Петергоф». Фото 2009 года
Петр I, прививая городскому населению любовь к европейскому платью, опробованному на своих верных полках, действовал по-военному – приказывал, устрашал и неусыпно контролировал одежду горожан, словно своих солдат. Чтобы она полностью соответствовала регламенту, он придумал клеймить платья, сшитые по образцу. Этим занимались специальные выборные «из знатных и добрых людей», которым торговцы должны были приносить одежду, прежде чем ее продавать. Однако такие меры привели к появлению черного рынка, где можно было приобрести запрещенные одежды. Горожане находили и другие способы, как нарушать регламент. В письме к Петру I от 1708 года сообщалось: «Как ты приедешь к Москве, и при тебе ходят в немецком платье, а без тебя все боярские жены ходят в русском платье и по церквям ездят в телогрейках, а наверх надевают юпки, а на головах носят не шапки польские, неведомо какие дьявольские камилавки»[18].
Контроль за гражданами становился строже. В 1708–1709 годах уже не только штрафовали нарушителей регламента, но и прилюдно резали их «русские» платья. «Всякого, кто войдет или выйдет из городских ворот в обычном длиннополом Русском наряде, хватали, становили на колени и обрезали на нем платье так, чтобы оно доставало ему до колен и походило бы на Французское»[19], – свидетельствовал датский посланник Юст Юль.
Новая, одетая на французский манер, петровская армия задавала тон не только в костюме, но и в светской и придворной жизни. Без нее не обходилось ни одно важное событие. Она участвовала в торжественных шествиях, смотрах, процессиях и дипломатических встречах. Если в XVII веке стрельцы, сопровождавшие царя, были почти не видны из-за богатства облачений бояр и самого правителя, то во время царских барочных церемоний гвардия порой затмевала своим нарядом даже Петра Великого и его свиту. Не заметить таких молодцов, одетых на «французский» манер и гладко выбритых по-европейски, было невозможно.
Петр I использовал любой повод, чтобы устроить публичное дефиле своих гвардейских полков, заставить горожан восхищаться ими и бояться их. Так, в начале апреля 1710 года, узнав, что Преображенский полк пришел и стал лагерем под Петербургом, он незамедлительно отправился туда, построил молодцов и лично повел их в город, через замерзшую Неву к Петропавловской крепости.
Значение гвардии в публичных празднествах и царских выходах усилилось в начале 1720-х годов, после победы в Северной войне[20]. Полки восхищали и горожан, и иностранцев, отмечавших ладное обмундирование и красивость. Фридрих Берхгольц[21], присутствовавший 6 января 1722 года на церемонии Крещения, записал: «Вид был чудный, потому что полки состояли все из красивых людей, в особенности первые шесть, принадлежащие к одной дивизии, т. е. Преображенский, Семеновский, Капорский, Лефортовский, Бутырский и Шлюссельбургский, хотя оба остальные также недурны. Во время шествия духовенства император ходил взад и вперед перед полками и командовал, не останавливаясь ни на минуту»[22].
Важную роль петровская гвардия играла в церемонии коронации Екатерины Алексеевны императрицей, состоявшейся в мае 1724 года в Москве. Это отражено в описании торжеств: «7 мая по утру обе гвардии Его Императорского величества и прочие баталионы пришли в Кремль и поставлены были на площади Иоанновской… И от самых апартаментов до церкви Соборной поставлены были по обеим сторонам гренадеры от гвардии, с их гренадерскими шапками, плюмажами убранными… Марш начался половиной Кавалергардии Императорской с офицерами оной на переди… Другая половина компании Кавалергардии Императорской заключала сей марш»[23].
Кавалергарды несли царские регалии и затем красиво, верхом, эскортировали императорскую чету в Вознесенский монастырь «с литаврами, трубами и другими своими». Их обмундирование было столь же пышным, как и облачение духовенства и парадное платье свиты: «Мундир на той Кавалергардии был кафтан сукна зеленого, супервест сукна красного, обложены позументы золотными, и на супервесте на грудях и плечах гербы императорские вышитые, перевязи бархатные красные, золотыми позументами обложенные, а на лядунках бархатных же вышиты вензелы, под короною императорскою, портупеи бархатные с позументами, и пряжки и погоны все вызолочены»[24].
Впрочем, еще большее число нижних чинов и офицеров участвовало в похоронной процессии усопшего императора: мушкетеры, более десяти тысяч гвардейцев, в том числе кавалергарды, флот и гарнизонные войска[25]. Этому печальному военному настрою соответствовало и облачение Петра I: его хоронили в красном, шитом серебром кафтане, в ботфортах со шпорами. В процессии участвовали и доспехи монарха, в которых его так часто изображали художники при жизни.
15
ПСЗРИ, Ч. 1,Т. 4.-С. 182.
16
ПСЗРИ,Ч. 1, Т. 4. – С. 189.
17
Там же. С. 272.
18
Цит. по: Моисеенко Е. Ю. Становление европейских форм мужского костюма в России в конце XVII – первой четверти XVIII века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. На правах рукописи. – Л., 1990. – С. 60.
19
Юст Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709–1711).-М., 1900.-С. 52–53.
20
Война, длившаяся с 1700 по 1721 год между Швецией и коалицией североевропейских государств за обладание прибалтийскими землями и закончившаяся поражением Швеции.
21
Берхгольц, Фридрих Вильгельм (1699–1765) – голштинский дворянин, в течение многих лет в детстве и юности живший в Российской империи, где его отец Вильгельм был генералом на императорской службе. Известен благодаря подробному дневнику о пребывании в России, который он вел в 1721–1725 годах. Дневник позволяет восстановить картину придворной жизни на исходе царствования Петра Великого.
22
Берхгольц Ф. В. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год, Ч. 2, 1722-й год. – М., 1860. – С. 24.
23
Описание коронации ее величества императрицы, Екатерины Алексеевны торжественно отправленной, в царствующем граде Москве, 7 мая, 1724 года. – СПб., 1724.-С. 6–8.
24
Описание коронации ее величества императрицы, Екатерины Алексеевны торжественно отправленной, в царствующем граде Москве, 7 мая, 1724 года. – СПб., 1724. – С. 17.
25
Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Том I. От Петра Великого до смерти Николая I. – М., 2002. – С. 114.