Страница 4 из 11
Я провел руками по ее великолепным полным грудям. Они были такими спелыми и большими, а соски напоминали две тугие горошины, венчающие их сладкие вершины. Я был готов поклясться, что когда сжимал их чуть сильнее, малышка вновь и вновь достигала оргазма. Она стонала против моего члена, все глубже вбирая его в рот, сотрясаясь вокруг него.
Я провел ладонью по ее волосам, великолепные груди покачивались, когда она двигалась головой вверх и вниз. А затем я сильнее прижал девушку к себе, желая чтоб она еще больше приняла мою плоть, зная, что именно этого она и хотела.
– О, о, ооо, – стонала она, пока головка задевала заднюю часть ее горла. Я был так близок к оргазму, и когда сперма стала сочиться из твердокаменный плоти, малышка принялась сосать меня с еще большим энтузиазмом.
– Я хочу кончить на твои груди, – сказал я ей, отстраняя голову девушки от себя. Она обхватила свои полушария руками, когда я сжал в ладони член, покрывая струями семени ее кожу.
– О, это так хорошо, – стонала она. – Ты такой вкусный.
Малышка облизала губы, когда последняя капля спермы упала на ее плоть, а я чувствовал себя так, словно умер и попал на долбанные небеса, которые нашел здесь сегодня.
Я сел на кровать и притянул ее к себе на колени, нуждаясь в том, чтобы сжать ее милую голую задницу в руках, мой член требовал к себе большего внимания. Он требовал ее киски.
Боже, я хотел эту девушку.
Проведя рукой по ее спине, я поцеловал нежное плечо.
– Я даже не знаю твоего имени.
Розовый язык скользнул у нее между губ.
– Все зовут меня Милашка.
Я улыбнулся, это прозвище чертовски идеально подходило малышке в моей руках.
– Тогда я буду звать тебя «моя милая».
Она прикрыла глаза.
– А твое имя?
Ухмыльнувшись, я пожал плечами.
– Можешь звать меня своим моряком.
– Ты моряк? – спросила она, напрягаясь.
Я кивнул.
– А что, с этим какие-то проблемы?
Она слезла с моих коленей, ее настроение явно изменилось.
– Я не связываюсь с моряками.
Не в силах поверить, что теряю что-то столь чертовски быстро, я попробовал снова.
– Я думал, ты еще ни с кем не связывалась.
– Так и есть, – произнесла она взволнованно, потянувшись за ночной рубашкой. – Я имею в виду, что даже общаться с ними не хочу. Не говоря уж про что-то большее.
Оскорбленный, я фыркнул.
– И этому есть причина?
– Мой отец был моряком. И я поклялась, что никогда не буду с мужчиной таким же, как он.
Пробежавшись рукой по челюсти, я попытался во всем разобраться.
– Ты не знаешь, какой я.
– Ты уходишь в плавание на несколько месяцев?
– Да, и на самом деле, скоро как раз очередной рейс.
Милашка покачала головой.
– Тогда я знаю достаточно.
– Серьезно? – спросил я. – Хочешь, чтобы я ушел?
Она закрыла глаза, медленно дыша через нос, словно пыталась сконцентрироваться, чтобы кивнуть в ответ.
– Да, к черту все это, – бросил я, потянувшись за одеждой. Я натянул все на себя, наблюдая за тем, как Милашка расправляла на себе комбинацию, словно не решалась посмотреть на меня.
– Ты ни черта про меня не знаешь, милая.
Она не ответила, лишь уткнулась лицом в ладони и начала тихо плакать.
Я хотел остаться, утешить ее – убедиться, что с ней будет все хорошо – но она сама велела мне уйти.
И я не собирался оставаться там, где мне были не рады. Именно поэтому я ушел на флот из дома при первой же возможности.
Я вышел через заднюю дверь, чтобы братья Милашки меня не заметили – меньше всего ей было надо, чтобы они прицепились к ней сейчас. И я был рад увидеть, что дом был пуст, но я мог слышать голоса людей с крыльца перед домом. Пройдя через задний двор, я направился обратно на базу, ненавидя тот факт, что того мужчины, каким я являлся, было для нее недостаточно.
Если бы она только знала.
В какой-то степени я мог понять ее страх – многие мужчины присоединялись к армии и бросали семьи – но, твою мать, множество других делали тоже самое каждый день вне зависимости от их профессии.
Я пошел в военно-морской флот, чтобы остановить этот заколдованный круг. Чтобы, черт меня задери, дать себе шанс. Делать что-то лучшее, быть кем-то лучшим.
Жизнь, которую хотела для меня семья, была совсем не тем, что я желал для себя сам.
Я хотел быть самим собой.
Когда я добрался до своей койки, то завалился в нее, пытаясь вспомнить каждую мельчайшую деталь этого вечера, связанную с Милашкой. Она не имела никакого долбанного понятия, насколько особенной была. Существовала тысяча вещей о ней, которые я хотел бы узнать у этой крошки. Ее надежды и мечты, и то, как бы я мог стать тем мужчиной, который был ей нужен.
Наконец, я заснул, отчаянно желая оказаться в ее кровати, обивая руками ее тело. Конечно, я мечтал бы трахать ее всю ночь, но больше этого, я хотел защитить ее. Братья Милашки были довольно сомнительными типами, и вещи, творящиеся в их доме, являлись недопустимыми. Она нуждалась в безопасной гавани, в которой могла бы спокойно класть голову на подушку, чтобы отдохнуть ночью.
Мне хотелось стать для нее тем самым единственным мужчиной.
Пусть, не знал многого, но в одном был уверен: я хотел увидеть Милашку вновь. И когда это произойдет, удостоверюсь, что она поняла – я не похож на ее отца.
Так же, как, мать твою, не имел ничего общего со своим собственным.
ГЛАВА 5
Милашка
Шли дни, и я пыталась забыть. Но каждый раз, смотря на себя в зеркало, все, что я была способна делать – это вспоминать.
Когда взгляд этого моряка встретился с моим – он увидел меня.
Но я не увидела его.
Я смотрела на него и заметила только силу и власть, но не разглядела его сердца. Его души. Я судила о нем, будучи пристрастной, не дав ему и шанса показать мне, каким он был на самом деле.
А затем я выгнала его, велев уйти.
Даже не попрощавшись.
– Милашка, да что с тобой такое? – спросил Смит. – Ты пялишься на эту стену, словно дурочка.
– Эй, отвали от нее, не усугубляй, – сказал Портер. – Она все еще злится на нас из-за вечеринки.
Конечно, они были правы – я злилась из-за вечеринки. Стреляющий пистолет в моем доме – неприемлемый атрибут, и никогда им не станет.
Никсон вошел в тату-салон «Ангел смерти» после того, как выходил покурить.
– У меня сейчас вроде кто-то был записан? – спросил он.
– Они отменили сеанс, – сказала я ему, скользнув взглядом по книге с записью. – Больше ничего нет до самого вечера – и это касается всех вас троих. Похоже, что нас ждет трехчасовой простой, – я поправила очки на носу и встала. – Я собираюсь принести себе ланч из задней комнаты.
– Тогда мы ненадолго уедем, – произнес Портер. – Позвони нам, если кто-то появится.
– Куда вы собираетесь? – спросила я. Для них было не типично уезжать куда-то посреди дня.
Никсон ухмыльнулся.
– У нас есть кое-какие дела, о которых надо позаботиться.
Я с неверием посмотрела на братьев.
– Вы же собираетесь сделать что-то дурацкое, да?
– Нет, мы просто собираемся навестить кое-кого и объяснить им, что не стоит с нами связываться.
У меня в голове зародились нехорошие подозрения.
– Не надо идти к тем людям, что приходили к нам домой.
Смит покачал головой, уже сжав кулаки.
– И, что, позволить людям думать, что они могут завалиться к нам в дом и творить там всякую хрень?
Портер встрял в разговор:
– Папа бы гордился тем, как мы решаем проблемы и защищаем свой дом.
Пытаясь сохранить хладнокровие, я отошла от них, бормоча себе под нос:
– Отец был пьяницей. А совсем не героем.
– Эй, Милашка, – сказал Смит, хватая меня за запястье, когда я проходила мимо него. – Он был твоим отцом и заслуживает уважения.
Сильнее сжав губы, я моргнула, отказываясь плакать перед братьями. Только не из-за этого.
– Отпусти ее, она знает, что для нее хорошо, – произнес Никсон, и с этими словами они все вышли, оставляя меня одну, в растрепанных чувствах.