Страница 17 из 100
Следователь хмуро усмехнулся:
- Шутим значит! - А потом вдруг как подскочит и закричит. - Говори сука, что твои сообщники, и кто из генералов главный резидент микадо.
Босоногая Виноградова ничуть не испугалась и издевательски произнесла:
- А может ты об этом, у самого Лаврентия Палыча спросишь? Думаешь, он простит тебе, что вы лучшего женщину-аса пытать начнете. Немедленно освобождайте меня и вручите самолет поновее. Я полечу защищать наши города.
Следователь хитренько прищурился:
- Ты знаешь, я много видел и друзей наркома, и тех, кто нес пафосную чушь о любви к партии и товарищу Сталина. Многие и о заслугах своих перед страной говорили, стараясь, подать таким образом, что без них, мол, вся Россия будет уничтожена. Все я видел, вернее мы видели и слышали. Так, что не надо нас этим не проймешь "героиня", ты нам еще расскажешь, кто тебе лишние сбитые самолеты рисовал. Все выдашь до единого!
Виноградова крепко выругалась:
- Ну, ты и скотина! Из-за тебя и таких подонков как ты наша армия и проигрывает. Что обескровил е ё накануне войны, как не вы стервятники!
Следователь обрадовано всплеснул руками:
- Вот ты себя и выдала чертовка! А ну-ка в кресло ее!
Громилы двинулись к Виноградовой, но просчитались. Обычно они привыкли иметь дело с покорными как овечки жертвами. Но тут против них была настоящая воительница, причем разъяренная несправедливым упреком в приписывании себе ложных сбитых самолетов. Виноградова всадила ногой ближайшему громиле в пах. Тот как взревет, от жесткого и отнюдь неприятного контакта с девичьей голенью. Второй попробовал всадить кулаков в висок дерзкой девчонке, но та, нырнув, ударила его головой в солнечное сплетение. Тат помощник следователя двигался навстречу Виноградовой, то из-за сложения скоростей, удар получился сильный. Он так же охнул, согнувшись и девчонка, у которой самой звенело в ушах от сотрясения, добавила в подбородок коленом. Если попасть точно в острие, то даже большой шкаф завалиться, как например, часто можно наблюдать в боксерских поединках:
- Сукин сын! Думаешь, тебе пройдет так просто ударить женщину.
Следователь на секунду растерялся, а затем бросился к шкафчику за револьвером. Но Виноградова успела его опередить, ударив с большого размаха голенью в висок. Растяжка у девчонки что надо, драться она умеет, что доказала на примере японцев. Та, что и следователь отключился, разбросив руки в стороны. Еще секунда и Виноградова освободилась от наручников, овладела пистолетом. После чего ударов в межглазье отключила и пробующего подняться помощника палача. Конвой остался за дверью, похоже, палачи переоценили свои силы. Виноградова присвистнула:
- А говорят против НКВД нет приема! Но это если нет другого лома!
Теперь нужно позвонить в Москву и сообщить о себе... Тайный телефон секретаря Берии, ей известен. Там всегда кто-то дежурит и Берию просто обязаны, оповестить. Проблема только в том, что нужна связь с Москвой, а в этом кабинете, телефонный аппарат без диска. Значит нужно прорываться дальше... Тут снова послышались надрывные, женские крики и Виноградова решила:
- Сам погибай, а товарища выручай!
Летчица вышибла босой ногой соседнюю дверь... Там и в самом деле палачи старались во всю. Нагая девушка была растянута на специальных приспособлениях. Один палач, тушил девчонке сигареты на высокой и полной груди, другой прижигал раскаленной кочергой босую ступню красивой по форме ножки. Истязуемая снова крикнула и лишилась Чувств. Виноградова прыгнула как пантера, и всадила главному следователю пяткой в затылок. Затем утяжеленной рукоятью револьвера(видимо его тоже от случая к случаю использовали для пыток), долбанула помощника палача по макушку. Другой, тот, что прикладывал кочергу к подошвам пленницы, попробовал взбрыкнуть своим оружием, но получил ногой сначала уже традиционно в пах, а затем с разворота локтем в горло. Удар пришелся прямо сонную артерию и супостат затих. Виноградова выругалась:
- Бить сволочей, что забивать мяч в ворота, только судья-закон несвоевременно назначает пенальти! Впрочем, закон куда чаще палач, чем судья!
Воительница принялась освобождать жертву из оков. Для нее знакомой с приемами НКВД это было не так уж и сложно. Девчонку еще не успели, непоправимо покалечить, и она быстро пришла в себя. Красивая такая, юная, нежная и чего она могла такого натворить, что её так жестоко допрашивали палачи? Виноградова не дура и прекрасно знает, что большая часть жертв в застенках ЧК люди невиновные или вина ничтожно мала. Вот даже если сравнить Сталина и Николая Кровавого... При царствовании царя Николая Второго в среднем в год расстреливали по триста человек, причем большая часть пришлась на так называемые "столыпинские галстуки", когда революционных мятежников вешали по приговору военно-полевого суда, без адвокатов и соблюдения законности. Царя называли кровавым и возмущались его жестокостью, но... При нем было по триста смертных приговоров в год, в бунтующей стране, где совершались тысячи терактов, убивали министров, охотились за царем, даже сам премьер Столыпин был уничтожен.... Но при Сталине в 1937-1938 годах расстреливалось по 1000 человек в день(!), причем в стране было спокойно, ни взрывов, ни диверсий... И как такое могло получиться?
Освобожденная девчонка рыдает, и безуспешно пытается встать. Виноградова утешает её:
- Спокойно, спокойно! Я добьюсь того, чтобы тебя освободили. Обещаю все сделать для этого!
Девушка стонет:
- Мне очень больно! Жутко больно! Они жгли меня огнем и выворачивали суставы. О ужас, моя бедная грудь. Я останусь уродиной.
Виноградова поспешила успокоить пленницу:
- Я знаю древние рецепты, все ожоги сойдут, словно их и не было. Следов не останется, ты мне поверь.
Нагая, заплаканная девчонка успокоилась и посмотрела на Виноградову с надеждой:
- Вы фея?
Летчица-воительница расхохоталась: