Страница 141 из 157
— Ты всегда пахнешь медом и весенними цветами. Иногда я чувствую твой аромат на улице, а иногда он мне снится... Тебе когда-нибудь снился запах? — ком в горле не дал мне ответить и поэтому я просто блаженно закрыла глаза, слегка откинув голову назад. Спустя секунду его дыхание оказалось у меня на шее, опаляя горячим желанием и оставляя там легкий, как прикосновение одуванчика к телу, поцелуй. Гортанный голос мужчины раздался прямо около моего уха, сразу после того, как он нежно прикусил мочку: — Я был всегда уверен, что твоя жизнь без меня будет легче. Считал, что не оберегаю тебя, а усложняю и обременяю твое существование. И именно по этому просил докладывать мне только о твоем здоровье, материальном положении и безопасности. Так было надежнее, что я не сорвусь с места и не прилечу к тебе в тот же день, притесняя твой выбор.
— Я так ждала тебя все эти три месяца! Понимаешь? Мне был нужен ты! Так сильно, что я сама, едва получив досрочную визу за баснословные деньги с твоей карточки, рванула в Штаты… — несколько истерично выпалила я, но получилось уж слишком обвинительно и, наверное, жалко. Зажмурив глаза, крепко сжала руки мужчины, словно боясь, что сейчас открою глаза, а все окажется иллюзией и очередным сном... — И да, я знаю, что такое чувствовать запах во сне, а потом открывать глаза и никого не видеть рядом. Я знаю, что такое жить постоянными иллюзиями в режиме ожидания. Не тебе мне об этом рассказывать, Шаворский!
Объятия Роберта на моих плечах стали такими крепкими, что дышать удавалось с трудом. Это было невыносимо приятно, непередаваемо хорошо, до невозможности кайфово… Бабочки внутри танцевали ламбаду, мозг витал где-то в облаках, сердце победно трепетало. Думать о чем-то важном не было сил и желания. Были только он, я и пасмурный Нью-Йорк за окном.
— Прости меня, мышка… — спустя долгое, совершенно не неловкое, молчание с придыханием, искренне и как-то уж слишком эмоционально для Роберта Шаворского, сказал он мне, а затем резко прервал объятия, возвращая мою парящую в облаках душу на грешную землю, но только для того, чтобы развернуть лицом к себе и, зафиксировав мои руки по бокам уверенно, глядя прямо в глаза, отчеканить: — Я слишком сильно виноват перед тобой. Не простительно сильно. Меня невозможно прощать и совершенно не за что любить. Тем не менее, ты тут и мне отчаянно хочется верить, что не для устройства на эту рабскую по всем условиям работу. Мне безумно хочется надеяться, что, ни смотря ни на что, ты бы села в ту чертову машину и приехала ко мне три месяца назад! — я хотела было что-то сказать, но он коротко покачал головой и я тут же захлопнула рот, давая ему закончить эмоциональную, по планке Роберта Шаворского, тираду: — Блядь, я должен был держать тебя за руку все это время, пока ты была рядом с Фаиной. Я должен был быть рядом и не позволить новым напастям зажать тебя в угол... Ей богу, мне казалось, что все проблемы исходят от моих персональных врагов, но жизнь намного сложнее и опасность может поджидать за каждым поворотом, даже от близкого человека... Я был бы безумно рад, если бы ты позволила мне провести остаток жизни рядом с тобой, потому что я хочу видеть тебя каждый день, час, минуту… Знать, что ты в безопасности и счастлива. Я был бы рад стать причиной твоих охуенных, крышесносных улыбок и отцом твоих будущих детей. Потому что я люблю тебя, но готов принять любой твой ответ. Всегда помни это.
По мере речи Роберта моя челюсть опускалась все ниже к полу, пока слово "дети" не заиграло в его словах и робкая улыбка скользнула по моим губам. Слегка отодвинувшись от мужчины, я положила руки на уже немного округлившийся живот, тем самым выделяя его через свободное черное платье-мешок. Глядя на застывший взгляд Шаворского, нервно пояснила:
— Уже... — молчание Шаворского затянулось, а моргать он так и не начал. Разнервничавшись не на шутку, я обеспокоенно свела брови на переносице и грустно пошутила: — Хреновое противозачаточное мне кололи в больнице.
— У тебя был серьезный переизбыток тестостерона, именно это и спровоцировало задержку месячных. В больнице тебе давали "Белара" – гормональный препарат, который не дает яичникам овулировать, что делает оплодотворение априори практически нереальным... — растерянно пояснил он, все же не отрывая взгляда от моего живота, а затем, робко улыбнувшись, перевел взгляд на мое лицо: — Ты же понимаешь, что тебя это ни к чему не обязывает, да? Я могу обеспечить ребенка и со стороны, ты не должна ради этого жить со мной. Хотя мне до сих пор не верится, что такая удача могла улыбнуться именно мне. Наверное, все дело в той хреновой картине, что я купил на благотворительном аукционе... Черт, мне просто не могло так повезти!
Не выдержав вселенской тупости владельца самой большой корпорации в России, я, в безмолвной мольбе подарить этому безнадежному хоть немного мозгов, закатила глаза и простонала:
— Ты - совершенный тупица! Поверь, я не настолько самовлюбленная овца, чтобы растить близняшек в одиночестве, вдали от любимого мужчины, только для удовлетворения своего внутреннего "Я"… — договорить Роберт мне не дал, так как его руки впились мертвой хваткой мне в лицо и жадно притянули к себе для поцелуя.