Страница 119 из 157
— Мои родители… живы? — хрипло прошептала я, хватаясь за бокал, но, не в силах повторить подвиг Шаворского, только немного пригубила сладкое вино и тут же спросила: — Почему ты не сказал?
— Я могу сказать тебе их адрес и номер телефона. Могу даже лично отвезти! Но… зачем, если им это не нужно? — немного сожалеюще, сказал он и я вдруг поняла, что он точно знает, что я им не нужна, а значит спрашивал. Господи… Неужели он сделал это ради меня? — Есть еще вопросы?
— Что насчет прослушки под секретарским столом? В смысле, неужели Каролина каждый раз сидела там и держала карандаш в зубах? — спустя целую вечность все же сказала я, решив не заострять внимание на родителях. Ничего внутри не кольнуло, не сжалось и не заставило меня, унижаясь, просить встречи с ними. Значит тема закрыта. Навсегда.
— Запись велась на то устройство, что ты нашла в ящике, ну а карандаш был запасным вариантом, как говориться "на всякий пожарный". Просмотрев записи на камере наблюдения, мои люди заметили странность Каролины: каждый раз, как у меня было личное время, она ныряла под стол, якобы что-то уронив, и проводила там какое-то время. Это было так редко, что никто не обращал на это никакого внимания, как и на то, что она выносила конкурентам запись со всеми переговорами. Это происходило тоже не каждый день, поэтому из-за внезапного увольнения и аннулирования пропуска просто не смогла забрать свое устройство, — деловито поведал мне мужчина, попивая коньяк, будто это была какая-то свежая прохладная водичка в засушливый день.
— Хорошо, допустим… Но Артем… Зачем ему убивать меня? Даже если он работал на конкурентов, то мог бы просто организовать… — растерянно протараторила я, будучи снова перебитой уже не совсем трезвым Робертом.
— Хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам! На допросе Артем признался, что три года назад работал под другим именем наемным киллером в Париже. Что ты так смотришь? Я бы тоже никогда не подумал... Но соответствующее образование в этой области у него, оказывается, тоже есть... Ха! Если можно назвать это "образованием": школа идеально обученных по всем фронтам, бездушных, но чертовски умных убийц. Не зря ему впаяли пожизненное... — закинув ноги на диван и поудобнее устраивая руки на спинке, сказал мне мужчина: — К тому же, только он мог заметить скрытую зависть Вероники к Татьяне и ее непреодолимое желание обладать всем, что ей присуще: от сумки и одежды до мужчины и квартиры. Вот она и билась головой о землю, только бы угодить "любимому"… В какой-то степени мне даже жаль, что она разделит участь Артема, но слишком уж много эта девчонка нарушила законов. Помогать в ее освобождении я не буду, даже не проси.
В голове болезненно всплыли слова Паши про то, что моя вузовская подруга теперь вечность станет гнить в тюрьме, и я искренне посочувствовала ее загубленной судьбе. Уточнять у мужчины детали суда и действительно ли он купил его не хотелось... Не хотелось в очередной раз испытывать на прочность свое сердце, пока от него остался хотя бы каркас. Тем не менее, надрывные эмоции в рассказе Роберта о бывшем друге и Веронике, давали надежду на его честную не причастность. Я, как никто, понимала мужчину и разделяла его скорбь по утраченным близким людям и такому хрупкому доверию ко всему живому. Прошлого не воротишь, как и давно загубленной детской наивности, по которой я буду искренне скучать...
— Роберт… Может это и не совсем уместный вопрос, но… Все же, кто полоснул тебя ножом три года назад? Это ведь как-то связанно с твоим отцом? — решив воспользоваться открытостью мужчины, я задала самый волнующий меня вопрос, ожидая, отвергнет он меня или ответит.
— "Privat"... — равнодушно заявил мужчина немного нечетким голосом, с трудом сосредоточив взгляд на моем ничего не понимающем лице и продолжив: — Немцы всегда были нашими главными конкурентами. Но только три года назад папа заключил одну неправильную сделку… Если бы отец и сын Шаворские погибли тогда, то "Privat" спокойно прибрали "ZoMalia" к рукам. Сегодняшний день не просто очередной корпоратив, это начало новой эры, мышка! Мне удалось размазать немцев и после двенадцати ночи они – абсолютно бесправные, безработные и ничего не стоящие людишки. Больше никто не пойдет у них на поводу, даже за деньги, которых у тех больше нет.
— Тебе удалось отомстить за отца… — немного грустно констатировала я, а затем поймала себя на мысли, что снова начинаю медленно менять свое решение в отношении мужчины напротив... Нет! Этого просто нельзя было допустить! — Самое главное я узнала... что же… Тогда я пошла. Пока и удачного полета!
Резко вскочив с места, я быстро просеменила к выходу и не заметила, как осталась без туфли. Пришлось выдохнуть и все же вернуться обратно, дабы не идти босиком. Тяжелый взгляд мужчины так и напрашивался на мой ответный контакт, но я отчаянно хотела уйти от него сегодня свободной и не попасть под новое сию минутное обаяние.