Порочное влечение

Надломленный голос мужчины с легкой хрипотцой больше напоминал расстроенную гитару, а я с изумлением поняла, что физически ощущаю его прикосновения, что казалось… невозможным. Было поистине интересно, что он скажет, так как полный отчаянья взгляд мужчины будоражил душу и ритм сердца на приборе около кушетки значительно ускорился. Роберт тоже не оставил этот факт без внимания и, растерянно подняв на белую панель взгляд, удивленно протараторил:

— Не понимаю… Ты меня слышишь, мышка? — Шаворский сжал мою руку сильнее, когда пульс снова совершил скачок и быстро пришел в обычный ритм. На его губах появилась какая-то детская улыбка, смешанная с долькой неописуемой горечи, — Слышишь... Ты никогда не простишь меня, верно? Это было бы глупо с твоей стороны…

Роберт внезапно отпустил мою руку и по теперешней моей хрупкой оболочке прошла волна нечеловеческого холода, вынуждая поморщиться и задрожать. Но мое внимание неизменно было приковано к Нему, который с гортанным стоном, пробирающим до мозга костей даже призрака, зарылся лицом в руки, так сильно растирая ими глаза, что после они стали кроваво-красные и непривычно… живые. Словно этим тяжелым жестом он сбросил с себя какую-то маску и сейчас на меня, точнее - мое недвижимое тело, смотрел несчастный мужчина средних лет, постаревший вмиг из-за печальных не по возрасту глаз, из-за большого количества морщин на лице, с безумной тоской в глазах и сумасшедшей обеспокоенностью, которая больше пугала, чем прельщала в данной ситуации.