Страница 3 из 6
Манечка встала и за рукав потянула Финку на улицу.
- Ёжиков пойдём смотреть? - спросила Финка, когда они вышли. - Пойдём, я тоже люблю на них смотреть. Они прикольные, только непонятно как они кушают, у них же ротика нет.
Манечка подмигнула ей третьим глазом и первая стала пробираться сквозь пчелиное стадо, которое гнали на выпас люди Лёшки-пчеловода. Финка шла за ней и поглаживала на ходу мохнатые пчелиные бока. Пчёлы были тучные, чуть сонные после утренней дойки. Они пёрли, не разбирая дороги и надо было следить, чтобы острое копыто не пробило ненароком босую ногу.
Они вышли за околицу и как всегда уселись возле ёженного родника. Пройдёт немного времени, солнце взойдёт повыше и из земли начнут вылупляться крошечные комочки псевдоплоти, на глазах обрастая мясистыми иглами, а может заострёнными щупальцами. Они будут увеличиваться до размера футбольного мяча и, растопырив ядовитые иголки, посеменят на когтистых лапках в сторону леса. За раз вылуплялось всегда ровно восемь ёжиков. Только один раз их было девять, и Манечка пришла в ужас. Она так испугалась, что Финке пришлось её успокаивать, гладить по голове, обнимать и шептать какие-то слова утешения. Странные всё-таки эти фермеры.
Пастухи подобрали умирающую Финку после боя с анархистами, лишь она выжила из целого взвода спецназа отправленного в рейд капитаном Карповым. Её притащили в посёлок и оказали первую помощь. Потом фермеры долго лечили её, выхаживали с риском для себя. Если бы анархисты узнали, что у них прячется боец из Оазиса, всему посёлку пришлось бы худо. Но Финку вылечили какими-то травами, откормили пчелиным мясом, отпоили рыбным бульоном. Ещё она смутно помнила, как ей к простреленной груди прикладывали горячий светящийся шар, но возможно это было бредом.
А теперь фермеры всячески пытались выжить её из посёлка. Председатель говорил, дескать, радиация у нас, вредно тебе, заболеешь. А Финка знала, что врёт, нет в Поле никакой радиации. Эту легенду и в Оазисе поддерживают, но спеназовцы знают военную тайну - радиации давно нет, остались небольшие очаги, они на карте отмечены. Просто Никита Михалыч боялся анархистов. Поэтому Финка и старалась загореть сильнее, чтобы не отличаться от обветренных жителей Кирзачей.
Первые ёжики уже начали обрастать иглами. Манечка довольно щурилась своими разноцветными глазами, а Финка думала, что ведь не просто так девочка ходит каждый день к роднику. Не делали фермеры ничего просто так, они люди серьёзные, был в этом любовании ёжиками какой-то смысл. Но Финке было наплевать, потому что никогда в жизни ей не было так хорошо и спокойно на душе, как во время этих утренних посиделок с Манечкой у ёженного родника. И тут грохнул взрыв.
Финка сразу навалилась на Манечку, закрывая её своим телом. Ёжики заверещали и на глазах у изумлённой Финки стали обратно ввинчиваться в землю. Загудело близкое пчелиное стадо, но всё заглушили автоматные очереди. Пробежал пастух, истошно вопя:
- Дикие! Дикие Ваську Скарлатину убили!
Дикие это было очень плохо. Анархисты воевали с Оазисом, иногда наезжали на фермеров, но от них можно было откупиться. Спецназ воевал с Полем, бунтовщиками и к фермерам не совался. Дикие воевали со всеми. Это были бандиты. Они грабили и убивали, крышевали и беспредельничали. Финка приподнялась на локтях и огляделась. Вдалеке, за пчелиным стадом ближе к лесу, как раз на ёжиковой тропе, маячили силуэты. Позиция у Финки была хорошая, родник в ямке, почти естественный окопчик, противник как на ладони. Но вот оружия у неё с собой не было.
- Лежи здесь, - сказала Финка и для убедительности вжала голову Манечки в землю.
- Ага, - сказала Манечка.
Финка ещё раз внимательно огляделась и рванула к домику, который фермеры выдели ей для одинокого проживания. В неё стрельнули пару раз, но не прицельно, просто для острастки. Возможно, дикие решили ограничиться кражей нескольких дойных пчёл, но могут передумать и завалить в посёлок.
Спокойно и очень быстро, как на учениях, Финка забежала в избу, накинула броник, подхватила автомат, сунула в карман запасной магазин. Пожалела, что нет ни одной гранаты. Выбежала во двор, притаилась за поленницей. Сообразила, что забыла обуться и усмехнулась. Она была в отличном настроении, в крови привычно бурлил адреналин, как всегда перед боем ей было страшновато и азартно. И самое главное появилась возможность показать фермерам свою полезность, отплатить и за спасение, и за лечение, и за пчелиный сыр.
Она услышала громкую матерную брань и осторожно выглянула из укрытия. Так и есть - трое диких шли в посёлок, размахивая стволами, высматривая двор побогаче. До них было метров двести, и Финка сняла бандитов как на стрельбище, тремя короткими очередями. И сразу в стороне пчелиного стада, там, откуда раньше доносились автоматные выстрелы, бахнул ружейный залп. Это, заслышав стрельбу, вернулся с охоты отряд Шопенгауэра. Сейчас фермеры добьют или хотя бы отгонят оставшихся в живых диких.
- Маня! - громко позвала Финка. - Манечка!
Девочка лежала в траве и не шевелилась. Финка перевернула Манечку на спину и увидела кровь. Она рванула ткань платья, рассмотрела рану и испуганно охнула. Шальная пуля вошла девчонке в грудь, справа, над печенью. Точно как совсем недавно Финке. Она закинула автомат за спину, взяла Манечку на руки и побежала к дому Председателя.
4. Поле, 14 июня, 2112 года
В старых книжках Жмот часто встречал выражение «бескрайнее поле». Так вот Поле не было бескрайним. Оно всё состояло из краёв, углов и клиньев. Полосы перепаханной фермерами земли упирались в островки кустарника, овраги разрезали рощицы чахлых берёзок, тут и там виднелись глубокие провалы или напротив - участки вздыбленной почвы. Всё это было ярко-жёлтое, оранжевое и бледно-зелёное. А голубое небо ближе к горизонту наполнялось охряным оттенком. Курлыча пролетел клин пятнистых коровок, оставляя радужный реверсионный след.
Но Жмоту было не до красот, он зевал, тёр глаза и потягивался на ходу. Пытался разогнать дрёму энергичной ходьбой. Спать хотелось, несмотря на две кружки крепкого чая и контрастный душ. Потому что почти всю ночь он рыскал по Оазису в поисках Рубильника. На первом уровне всего семь столовых, пять пельменных, три блинных и одна пирожковая. Жмот побывал везде. Нигде Рубильника не видели, а обычно он до утра просиживал в забегаловках, потягивая пиво и приторговывая самодельными папиросами. А вот в эту ночь отчего-то на работу не вышел. Ничего, Жмот ещё вернётся. Он будет очень осторожен в этом походе, чтобы непременно вернуться и потолковать с Рубильником.
Жмот остановился и пощупал языком новые зубы. Их нарастили на старых корнях буквально за двадцать минут перед выходом в Поле. На лифте они дольше поднимались-опускались, чем зубы Жмоту лечили. Но интересно было на уровне у доцентов, очень интересно.
- А мы не слишком быстро передвигаемся? Разве так не опасно? - спросили за спиной.
Повернувшись, Жмот презрительно осмотрел свой отряд. Бородатый - Саша, щуплый - Паша. Ну и Таня. Ничего такая. Брюнетистая. Зря только в Поле штаны обтягивающие надела. Снарягу Жмот у них перед выходом, конечно, проверил, половину барахла выбросил. Кое-что добавил. Патронов там досыпал, батончиков соевых, по паре аптечек сунул (шестьдесят два рубля штука). А вот вооружились доценты вполне грамотно. У Саши была отличная снайперская винтовка, Таня взяла компактный и скорострельный автоматический дробовик, а Паша нёс на плече такой же как у Жмота древний, но очень надёжный «АК-74». Они ещё себе мачете на пояса прицепили, но Жмот приказал эту херню оставить.
- Когда будет опасно, я скажу, - ответил Жмот. - А что значит «быстро»? Вы уже притомились, отдохнуть желаете?
- Нет, не в этом дело, - решила объяснить Таня. - Просто не надо разве дорогу проверять? Там же аномалии могут быть, ловушки всякие ...
Жмот не ржал так с тех пор, как пьяный Рубильник в сортире «Тополька» дверную ручку изнутри оторвал и выйти не мог, бедолага. И долго жалобно орал: «Помогите!». Отсмеявшись, полярник поинтересовался: