Призванная быть любимой

Вышла в гостиную. Блондин сидел на полу, плёл корзину. В кресле спал Сириус.

– Ты покушал?

– Нет.

– Почему, ведь всё давно готово? – спросила я, а он в ответ лишь небрежно пожал плечами. – Пошли, я разогрею.

Мы поужинали. Ададжи ушёл топить баню, а я мыла посуду и бесцельно смотрела в окно. Было грустно и немного страшно: неужели никогда я не избавлюсь от этой боли? Связи тянули и болели, как будто мало мне было своих мучений.

С этими безрадостными мыслями я искупалась и пошла спать. Засыпала со страхом, что опять мои кошмары повторятся. И этот страх был не напрасным. Теперь в моём сне они тонули, захлёбывались, а я не могла их удержать. И, похоже, я опять кричала от страха и отчаяния. Проснулась оттого, что кто-то меня легонько тряс за плечо. На постели сидел обеспокоенный блондин.

Он подал мне стакан воды.

– Рассказывай, – как всегда в своей категоричной манере потребовал Ададжи.

– Нечего рассказывать, – не менее грубо огрызнулась я, но сердце болело уже не иносказательно, а вполне физически, поэтому я непроизвольным жестом потирала грудь.

– Так не может продолжаться. Они тебя измотают. Связи крепки, ты должна быть с мужьями, – как-то почти с сожалением сказал блондин.

– Нет. Этого не будет, я потерплю, всё забудется и пройдёт.

– Ты не понимаешь. Вы связаны священным обетом. Твоим мужьям тоже плохо, но тебя мучают шесть связей, если они натянутся ещё сильней – ты умрёшь.

– Я лучше умру, чем вернусь к ним! – запальчиво прокричала я.

– Подумай о детях, что носишь. Ты здесь третий день и уже сильно истощена энергетически. К концу недели ты просто не сможешь встать.

– Но что делать, должен же быть какой-то выход? К ним я не хочу, но даже если бы и решилась, я не знаю, где они, – почти с отчаянием проговорила я.

– Я могу тебя подпитывать энергетически, но для этого мне нужно тебя касаться довольно долго. В идеале – спать рядом, – нехотя сказал Ададжи.

– Просто спать?

– Просто спать. Или тебе этого мало? – с усмешкой спросил мужчина.

Я не стала отвечать на скабрёзность, всё-таки если он действительно может помочь, я готова не только спать рядом, но и держаться с ним за руки целый день, лишь бы избавиться от невыносимой боли. Поэтому я подвинулась к стенке и отогнула одеяло.

– Ты не против спать рядом со мной? – спросил он ошарашенным тоном.

– Если ты не пошутил насчёт помощи, то нет, не против.

Мужчина немного помялся, но залез под одеяло. Спала я в хлопковой сорочке, поэтому соседство Ададжи хоть и смущало, но не вызывало опасений. В конце концов, я действительно очень устала и просто провалилась в сон.

Ададжи белый вихрь

Три дня как она появилась в нашей деревне. Маленькая, расстроенная, еле стоящая на ногах. Мужчины позвали мою мать, уже как две сотни лет бывшую матриархом деревни.

Не успела Делана подойти к ней, как птичка лишилась сознания.

Я осторожно поднял её и отнес в свой дом. С трудом стерпел насмешки матери по поводу собственных желаний в отношении девочки. Мне не важно, что они будут насмехаться надо мной, я и так объект постоянных шуток. Да, я не хочу её отдавать кому бы то ни было. Мать сильный лекарь и немного видит. Она осмотрела девочку. Пташка беременна. Не просто беременна – двойней от нага и человека. А ещё есть шесть связей от священного обета. Она Призванная?

Боги этого мира явно ко мне не благоволили: мало мне было родиться белым ирлингом, это просто анекдот с крыльями, белыми. Но она моя. Я ведь это сразу почувствовал, я уловил её запах. У нашего народа есть особенность: мы ощущаем запах только того, кто может стать твоей парой. Женщины могут чувствовать запах нескольких мужчин, но мужчина только одну.

И вот я сижу возле неё, спящей в моей кровати, ощущаю самый волшебный аромат, который не надеялся уже почувствовать – запах моей пары, но как её привлечь? Шестеро мужей, и все аристократы, что я могу ей предложить? Свой домик в деревне возле разрушенного храма? Учитывая мои особенности, шансов ей понравиться и так почти нет. Но всё же надежда робким птенцом живёт в моем глупом и уже почти разбитом сердце.

И вот она проснулась, зовёт мать. Я вышел проводить и замер в ожидании. Но нет, чуда не случилось: смотрит на меня с раздражением и досадой, как и все. Боги, как жить?!

С детства привык защищаться от насмешек грубостью, поэтому и сейчас не сдержался, нахамил. Куда уж хуже. Спросила, где можно помыться. Проводил её в сайшу, на пороге замер, представляя, как она, обнажённая и хрупкая, моется в моей лохани. Реакция моего тела была однозначной и резкой. О Пресветлая, это пытка. Убежал поскорее, пока девочка не заметила мою эрекцию.