Страница 26 из 85
Я аж подавилась. Ага, ну конечно, глянулась.
– Не думаю. Да и вы частично в курсе моей ситуации. Мне не до мужчин, – хмуро сказала я.
– Молодой красивой девице всегда должно быть до мужчин. А те самые за тобой ещё ой как побегают, – с каким-то прямо предвкушением сказала женщина.
Двое немолодых брюнетов накрыли на стол. Мы с удовольствием уплетали печёные овощи, вкусное отварное мясо и различные салаты.
Наконец, утолив голод, мы с Деланой уселись в кресла, а мужчины убирали со стола. Мне стало совестно.
– Делана, если вы позволите, в благодарность за всё, что вы для меня сделали, могу я хотя бы помочь убраться? – спросила я, слегка покраснев.
– Ишь чего удумала. Их, мужиков, вона сколько, а ты, беременная, убираться! Ни за что! – резко отозвалась Делана.
– Но чем-то я могу быть полезна? Мне некуда идти. Своих мужей больше не хочу видеть, но ведь надо как-то жить дальше. Значит, надо найти себе занятие и приносить пользу, – возразила я.
– Ты девок ждёшь, двоих. Первые за сто лет девчонки. Они надежда этого мира. А ты про пользу говоришь. Да и женщин у нас мало, а через неделю праздник полёта пера. Вот и будешь песни петь да из перьев украшения с другими делать.
Была бы я умной, спросила бы, что это за обычай, но я так зациклилась на собственных переживаниях и обрадовалась возможности быть полезной, что сразу согласилась. Ну а что: не знаю, какие мастерицы местные женщины, но и у меня руки откуда надо растут. В нашей многодетной семье украшения были только те, что делали мы сами. И петь я всегда любила, даже училась вокалу пару лет назад от скуки. Правда, силы голоса у меня было маловато, но зато слух идеальный.
– Скажите, а может, домик какой-то заброшенный есть, ну или сарайчик? – решила я спросить заодно.
– Даже боюсь уточнять: и зачем это он тебе запонадобился?
– Ну, понимаете, я сильно стесняю Ададжи. Может, я приведу в порядок это строение и буду сама жить, чтобы никому не мешать, – смутившись, сказала я этой строгой женщине.
– Одна жить?! И откуда в твоей пустой голове такие мысли родются? А кто ухаживать за тобой будет? Али ты сама воду таскать с пузом да дрова колоть будешь? Может, и дичь подстрелить могёшь? – после каждого гневного вопроса я всё сильнее вжимала голову в плечи. – А Ададжи потеснится, ему лишь польза. Хоть так жизнь с бабой в одной хате поведает. А коли не нравится он тебе, так ты с им построже, а то ишь, лица разные он корчить будет! И не обсуждается, – разошлась Делана.
Меня позабавило то, как женщина на эмоциях мешала современную речь и простонародную, бабулю мне мою напомнила. В порыве чувств я крепко обняла её и расплакалась, как плакала на бабушкиных коленях, когда мальчишки задирали.
– Поплачь, девка, поплачь, слёзы – они душе облегчение, а то вон извелась вся. Ну, рассказывай уж, – мягко говорила Делана, поглаживая меня по волосам.
– А что уж тут рассказывать, предали они меня, все.
– И как же смогли, клятву ведь на светлом камне древнюю принести должны были?
– Так и принесли, наверное, только предавать по-разному можно. Один детей погубить хотел, боялся, что наги его опередят, чуть дочь свою не отравил. Второй знал об этом, но молчал. Третий вообще меня убить собирался, чтобы к эльфийке своей уйти, а наги многое знали, но хотели подставить остальных, чтобы только втроём со мной остаться. Вот такая вот любовь, а я, дура, о семье мечтала. Хотя какая это семья, когда мужиков шестеро, а я одна. Вот и не хватало им чего-то, раз с ума сходили. А Богиня – сложится, говорит, но, видимо, не стою я их любви.
– Ты, девонька, хорошая, только молодая да глупая. Но эти недостатки проходят так быстро. А Пресветлая ошибаться не может. Ты иди, отдыхай, силы набирайся. Ададжи, поди, заждался.
Я с сомнением посмотрела на женщину и пошла к выходу из дома. Каким бы ни был этот бесконечный день, он подарил мне это место, которое будет моим домом, пока боги этого мира не решат иначе.
У двери действительно ждал блондин с Сириусом на руках и нечитаемым выражением на красивом, но высокомерном лице. Мы молча направились домой.
Соаш из рода водных змеев
Что же мы натворили… Она ушла. Тихо высказала всю свою боль и скрылась в портале. Шайш, обезумев, бросался то на Ворса, то на Алексета. Сдержали его с трудом. По отдельности нас она никого не простит, это ясно, надо искать её, валяться в ногах, ползать перед ней брюхом по земле, но вымолить прощение.
Мне без неё не жить, да и всем нам. Алекс тихо плакал, проклиная себя. Ворс не произнёс ни слова, даже не защищался, когда Шайш дотянулся до него с кулаками. Рей тихонько скулил и раскачивался, сидя на земле.
Как невыносимо больно было видеть её маленькие поникшие плечики, её глаза, из которых ушла вся радость.