Бумажные шары

Ножны были вырезаны из сандалового дерева, инкрустированы перламутром и покрыты тёмным лаком. Кэндзи Бенгерида не стал чрезмерно украшать их, соблюдая древнюю традицию оружейников, делавших ножны для бусанчи простыми.

Йоши-Себер любовался кинжалом, следя за тем, как на стали играют лучи солнца. Гравировка, помимо ритуальных стихов, изображала гербы императорского дома и личный герб третьего сына — дракона, сжимающего тулвары.

— Это великолепная работа, мастер Бенгерида! — проговорил Йоши-Себер, проводя пальцем по тупому краю кинжала.

— Благодарю, Ваше Высочество, — кузнец поклонился.

— Жаль, что такая вещь послужит лишь однажды, — мрачно пошутил Йоши-Себер, и Кэндзи Бенгерида сдержанно улыбнулся в ответ.

— У меня есть один вопрос, Ваше Высочество, если позволите, — оружейник поклонился.

— Прошу.

— Что случилось с тулваром, который я выковал для вас?

— Его больше нет.

Кэндзи Бенгерида задумчиво схватился за косичку на конце бороды. Йоши-Себер видел, что его ответ не удовлетворил кузнеца.

— Вы не сказали бы так, если б потеряли его, или если бы тулвар у вас украли, верно? — спросил оружейник.

Йоши-Себер отрицательно покачал головой.

— Он пал в бою с демоном. Боюсь, его душа была при этом исторгнута.

Кэндзи Бенгерида на мгновение прикрыл глаза, выражая скорбь.

— Делать его было истинным наслаждением, — проговорил он. — Это оружие напоминало мне вас: так же разило точно в цель.

— Увы, мне не всегда это удавалось, — печально отозвался Йоши-Себер. — Именно поэтому я здесь, господин Бенгрида.

— В схватке с вершащими судьбы проигрывают даже лучшие, — оружейник низко поклонился. — Да простит Ваше Высочество мне эти слова.

Йоши-Себер провёл пальцем по идеально отполированному лезвию — на этот раз по заточенной стороне. На коже проступила капелька крови.

— Лучшие сами вершат свои судьбы, — сказал он. — Так мы и узнаём в конце жизни, кем были.

Йоши-Себер покинул дом Кэндзи Бенгериды, щедро расплатившись с ним, и двинулся в сторону Кхамруна. Он хотел умереть, глядя на императорский дворец — место, где он родился и где убил родного брата. Где лелеял мечты о будущем и где совершил роковую ошибку.

Он не считал, сколько времени занял путь.

Наконец, Йоши-Себер оказался на утёсе, возвышавшемся над бухтой. Гавань не пестрела парусами и флагами, как прежде. Она была почти пуста.

Йоши-Себер знал, что увидит город в огне. Война началась, и армии баронов уже несколько дней осаждали столицу. Они взяли первые укрепления, проникли во внешний город и теперь продвигались к холму, на котором стоял императорский дворец, где заперлись с остатками гарнизона и личными гвардиями временщики.

Йоши-Себер с болью смотрел на поднимавшийся к небу дым, похожий на зловещую ауру той отравы, что заполнила воды Янакато. Он знал, что империя не погибнет. Династии сменяют друг друга, власть переходит из рук в руки, территории теряются и обретаются вновь. Это не раз было и не раз повторится. Такова история.

Йоши-Себер расстелил коврик, достал из седельной сумки кинжал Кэндзи Бенгериды, плоскую коробку с принадлежностями для касишики, которую приобрёл в пути, и, опустившись на колени, аккуратно разложил всё перед собой.

Затем вынул из кармана Око, активировал и осмотрелся. Существо, следившее за ним, притаилось в зарослях. Йоши-Себер усмехнулся: скоро оно доложит Кабаину, что его бывший Коэнди-Самат умер, совершив касишики. Такое неотступное внимание со стороны Повелителя Демонов в каком-то смысле даже льстило. Всё-таки, «вершитель судеб», как назвал его Кэндзи Бенгерида.

Йоши-Себер убрал артефакт, обнажился по пояс, открыл коробку и одну за другой откупорил четыре склянки с краской и одну — с чистой водой. Положил перед собой лист бумаги. Его предстояло покрыть иероглифами, которые запечатлеют предсмертное стихотворение принца Янакато. Йоши-Себер взял в правую руку кисточку, обмакнул её в первую баночку и каллиграфическим почерком принялся выводить красные колонки, едва касаясь листа.

Йоши-Себер придирчиво осмотрел результат и остался удовлетворён. Было в смысловой незавершённости стихотворения что-то важное для него, точно отражавшее состояние ума и сердца. Кроме того, оно напоминало дзисэи великих воинов прошлого, которые он изучал под руководством Куригато ещё в детстве, готовясь к жизни стратега.

Отложив стихотворение, Йоши-Себер начал рисовать на груди красного дракона, свернувшегося в кольцо. Закончив с этим, ополоснул кисточку и взял из следующего пузырька чёрную краску. Несколькими быстрыми плавными движениями он нанёс на живот иероглифы, означавшие «смирение» и «искупление». Краска имела правильную консистенцию и потому не потекла. Йоши-Себер с удовольствием отметил, что рука его нисколько не дрожала. Он не хотел умирать и не был уверен, что смирился. Но убийство Видари требовало искупления. Нужно отвечать за свои действия, а позор для принца немыслим — так его воспитывали.

Отложив кисточку, Йоши-Себер некоторое время смотрел на две оставшиеся баночки с красками. Он должен был принять решение. Взгляд упал на листок со стихотворением. Что бы ни сделал Йоши-Себер, его поступок станет логическим завершением дзисэя.

Третий принц Янакато сложил руки, закрыл глаза и, опустив голову, принялся молиться. Он старался очистить сознание и не думать о Миоке Такахаси, Видари, Самэнь, Гинзабуро и Куригато. Он ждал просветления, но оно не снисходило на него.

Йоши-Себер оставался неподвижным в течение часа, когда услышал, что кто-то идёт. Это одно уже свидетельствовало, что ему не удалось достичь необходимой концентрации.

Шаги были неторопливыми, шаркающими. Человек тяжело дышал: очевидно, подъём не дался ему легко. Йоши-Себер с досадой обернулся. Меньше всего ему хотелось, чтоб его сейчас беспокоили.

Прошло полминуты прежде, чем на утёсе показался Сабуро Такахаси. В руке колдун держал палку, на которую опирался, через плечо у него висел туго набитый мешок. Лицо старика блестело от пота.

Йоши-Себер не мог поверить собственным глазам: как отец Миоки оказался здесь, да ещё именно теперь?!

— Добрый вечер, Ваше Высочество, — проговорил Сабуро Такахаси, поклонившись. — Могу я отнять у вас немного времени? — его взгляд скользнул по покрытому иероглифами торсу Йоши-Себера и переместился на бусанчи. Удивление на лице старика сменилось пониманием.

— Думаю, у меня есть несколько минут, — ответил Йоши-Себер.

— Прошу прощения, что появился в такой неподходящий момент, — проговорил, подходя ближе, Сабуро Такахаси. — Кажется, я едва не опоздал?

— Да, у вас есть последняя возможность поговорить со мной, — сказал Йоши-Себер, думая о том, как старик нашёл его.

Неужели вернулся к прежним занятиям магией?

— Я воспользовался своими навыками, чтобы отыскать Ваше Высочество, — будто прочитав его мысли, проговорил Сабуро Такахаси. — Это было нетрудно. Правда, я не знал, что могу не застать вас в живых.

— Будем считать, что вам повезло, — сказал Йоши-Себер. Он понимал, что старик появился не просто так. — О чём вы хотите спросить меня?

Сабуро Такахаси устало опустился на землю, положив посох рядом. Вытер лицо ладонью.

— Почему вы не поехали той дорогой, что я указал?

— Миока рассказала мне правду, — ответил Йоши-Себер, с сожалением поглядев на старика.

— Какую? — нахмурился Сабуро Такахаси.

— Что источника не существует. Мы напрасно подвергли бы себя риску. Мне жаль, но ваша надежда была ложной, — Йоши-Себер старался говорить как можно мягче, но не собирался лгать: он считал, что Сабуро Такахаси имеет право знать правду. — Целебный источник — всего лишь легенда. Миока сказала, вы и сами это понимаете, просто…