Человек, которого нет

То-то я убивался об это.

На случай, если такое опять случится, надо придерживаться определенного протокола. После работы на одну из этих тем обязательно ежедневно записывать отчет о состоянии. Иначе не отследить, потому что после таких вопросов все мысли, ощущение времени, ощущение себя - все слипается в один ком, и там только тьма, туман, липучка, меня нет, я не я.

Харонавтика: "Защита информации. Машина и корабли"

Сессия N32, 21 декабря 2013

- Знаешь, такой туман... - говорил Лу. - Да, все эти недели, после прошлой сессии и до позавчера. Я и вспомнить толком не могу, как оно началось, как происходило. Видны отдельные моменты, но я не могу выстроить из них последовательность. Я помню, что было. Я только не помню, что за чем. Помнишь, в начале лета мы пытались восстановить хронологию того периода, когда я здесь только проявлялся, мы даже записали что-то, но у меня по-прежнему нет цельной картины, там все путается. События помнятся как отдельные эпизоды, без последовательности. Одно из другого логически вывести можно, можно восстановить кусочки последовательности. Но потом они как будто приходят в противоречие с другими кусочками.

- Я думаю, - вздохнул он, - кто бы тогда ни был здесь, я или она, это был очень несчастный и очень потерянный человек.

- Но поразительно, что я точно так же не могу вспомнить эти недели. Помню туман, "меня нет", "кто я?" и отдельные события, рассыпанные в беспорядке. До того момента, когда партнер сказал, что это может быть следствием обработки. И вот с этой минуты я все помню последовательно и четко.

- Я придумал такую схему: если в сессии мы хоть краешком дотрагивались до определенных тем, я начинаю превентивно записывать ежедневные отчеты о своем состоянии.

- Это хорошая мысль, - сказала М.

- Надо делать это превентивно, потому что, если я провалюсь в "меня нет", я потом не вспомню, как оно началось и когда. И уж точно не начну записывать, пока не проморгаюсь... А так записи помогут постфактум проследить динамику.

- Дело не в динамике, - сказала М. - С помощью этих записей, возможно, получится извлечь информацию, к которой не удается пробиться другим путем. Здесь может быть вход.

Лу испытал очень резкое изменение физического состояния. Он мгновенно похолодел и замер, как парализованный.

- Ты побелел.

- Это было очень резко, мгновенно.

- Когда я сказала "вход".

- Доступ к информации...

Лу остановился и прислушался.

- Знаешь, там "нет" вот такими огромными буквами. Никак и никогда. Доступ к информации? - НЕТ.

- Подожди, не надо туда... углубляться.

Лу действительно затягивало туда, но он постарался удержаться. М. что-то говорила ему еще, он отвечал, но потом не мог вспомнить, о чем они говорили.

Потом М. спросила:

- Хочешь пойти туда?

- Нет.

Ему и так было достаточно ясно, что к чему. Не стоит зря дергать за такие рычаги...

Но ему стало радостно и легко, спокойно, уверенно. На эту штуку можно положиться. Он был не один там. С ним была хорошая, надежная защита. Вот так он и справился, в том числе и с помощью этой штуки. Лу улыбался и говорил об этом с удовольствием.

Потом понял, что все-таки хотел бы пойти туда: уже отдышался от первого впечатления, и теперь стало интересно.

Но времени оставалось не много, и ему еще предстояло слушать лекции по экзистенциальной психологии с полудня до семи. Учитывая его реакцию на некоторые связанные с этим моменты, решили отложить исследование на более подходящий момент.

Зато поговорили о психиатрах и о том, как можно было бы представлять этот кейс врачу, в его системе координат. Если представить, что ничего этого не было на самом деле, то нужно было бы сказать, что травма, пережитая женщиной, настолько глубока, что пройти туда, в тот период, никак невозможно, просто выбрасывает из этой зоны, когда подходишь поближе.

М. сказала:

- Когда мы пытались восстановить хронологию того периода, когда "ушла" она и "появился" ты, я замечала что-то похожее на то, что было сегодня, такой же "отказ системы".

Лу не согласился.

- Я помню туман. И трудно соображать. Но такого обмирания, холода и паралича я не могу вспомнить. Для меня это точно разные состояния. Туман и потерянность помню, обмирание - нет. Я был ледяной сегодня. Я бы заметил, если бы так же было во время того разговора.

В оставшиеся полчаса они говорили о "мустанге" и поездках к Хорхе.

<...>

И хотелось приложить руки к груди, закрывая ее середину, чтобы удержать там? Или спрятать то, что там?

"У меня есть секрет, моя тайна, от которой я счастлив".

Выписки:

"...сохранив себя, свою личность, свое "упрямство духа", как он называет способность человека не поддаваться, не ломаться под ударами, обрушивающимися на тело и душу".

Дмитрий Леонтьев, предисловие к книге Виктора Франкла "Сказать жизни "да"

Записки сумасшедшего: По краю спирали

Суббота, 21 декабря 2013

В настороженности, поскольку трогали темы "информация" и "кто я".

Все время проверяю, как ранку, как шатающийся зуб: не теряюсь ли?

Но там все ровно и спокойно. Я знаю, кто я.

***

Да, возвращаюсь мыслями к сегодняшней сессии и варианте "кейс для психиатра".

От ума поступает мнение, что, скорее всего, я и есть психологическая защита и какой-нибудь силный анимус, вставший на защиту и все такое.

Но мне всё равно.

Я чувствую себя спокойно и прочно. Я есть, я знаю, кто я.

Суббота, 21 декабря 2013

<...>

Мое личное дело.

***

Я все еще чувствую себя прочно, хотя понимаю, что меня не может быть.

***

А также мелькнула мысль, что вряд ли я теперь дождусь провала в "меня нет", если известно, что из записей в этом состоянии можно попытаться извлечь информацию.

Но это будет тоже показательно.

Опс, обложили со всех сторон... Не проваливаться тоже опасно?

Понедельник, 23 декабря 2013

Как любопытно.

Я рассказываю себе, что меня нет, в совершенно ровном эмоциональном состоянии. Все четко, никакой размытости и потерянности. Доводы мои железны, дух мой бодр.

Доводы мои таковы.

Вспоминаю ее времена, до того, как "руль" перешел ко мне. Она всегда страстно любила играть, уходить с головой в истории, в воображаемые обстоятельства и воображаемых людей. В этих играх они с подругой были не просто кукловодами, от головы просчитывающими сюжетные ходы, они полностью вовлекались и проживали свои придуманные истории. И вот, когда было действительно плохо, совсем, игра стала ее убежищем. Когда на книги денег не стало и телевизора не было, заёмные истории уже не могли дать анестезии. Они играли, играли при любой возможности. Она - особенно, вообще вся пыталась туда уйти. Ну и вот, разве ей это не удалось? Разве ей не это удалось?

Разве я не объяснял той же Маше-философу в Ярославле, что женщина не вынесла той жизни и соорудила из себя нечто такое, кого-то такого, с кем не может случиться то, что случилось с ней, свою максимальную противоположность - существо мужского рода?

Нет, я это так не чувствовал. Я вывел это логически из представлений о том, как может вывернуться психика. Это была "версия для печати", годное, успокаивающее собеседника объяснение наружу того, что не было понятно даже внутри. Заодно и возможность показать свой ум и психологическую начитанность, да.