Страница 21 из 46
Терн оскалил зубы:
– Не предатель. Лактонец. Не моя вина, что я на них похож.
Стела снова сжала его руку.
– Да, Черныш, – подтвердила она громко. – Но если так скажет кто-нибудь, кроме меня, то сделает это с выбитыми зубами. Мы разделили ихор. Он – Стая.
Стая. Слово прозвучало для него песней, но, чтобы оно ею стало, придется сказать больше – он понял это, глядя на суровые, пристально изучавшие его лица.
– Значит, вот оно как теперь? – заговоривший человек был ниже Каллена, и неширок в плечах, и худощав. Доспехи тоже были легче, метки выжжены в вываренной коже. Между ними со Стелой имелось сходство. Он указал на Терна коротким копьем, на острие которого тоже виднелись метки, горевшие скрытой силой. – Отныне ты будешь решать, кто Стая, а кто – нет?
Стела уперла руки в боки:
– Давай, дядюшка Кит, целься в меня копьем. – Слово «дядюшка» прозвучало с издевкой. – Пусть все посмотрят, как я засуну его тебе в сраку.
Кит замялся. Он зыркнул в поисках поддержки, но добился немногого. Мало кто в лагере хотел участвовать в этой ссоре. Все потупились, хотя исподлобья с интересом следили за спорщиками. Каллен продолжал сверлить Терна испепеляющим взглядом, но даже он не желал напрямую сцепиться со Стелой.
Та подалась вперед, и Кит отшатнулся.
– Терн – Стая.
Миг продержавшись, Кит опустил глаза:
– Если хочешь сделать его меченой шкурой, это меня не касается.
– Мы его посвятим, – согласилась Стела. – Но после он может искать свой собственный путь. Когда люди увидят, на что способен Терн, то иные, возможно, и сами назовут себя Чернышами.
Терн насупился, а Стела подмигнула:
– Всяко лучше, чем Свинодуями.
Терн невольно рассмеялся.
– Мы все должны найти свой путь.
Человек в рясе рачителя шагнул к Терну. Стела до боли стиснула ему руку, но мужчина лишь поклонился:
– Добро пожаловать, Терн. Я брат Франк.
Стела ослабила хватку, и остальные меченые дети обмякли по ее примеру. Возможно, Каллен с Китом и не могли бросить вызов Стеле, но этот человек мог.
– Ты тот самый, кто пишет Новый Канон.
Франк отмахнулся:
– Слова принадлежат Арлену и Ренне Тюк. Я их только переношу на бумагу.
– И растолковываешь их смысл, – добавила Стела.
Франк вторично поклонился Терну:
– Прошу прощения за то, что назвал тебя предателем. Рачители Создателя приучили меня судить, но Арлен Тюк указал нам путь лучший. Все, кто стоит в ночи плечом к плечу, – братья и сестры. Все мы Избавители.
Лагерь пришел в движение. Люди начертили в воздухе метки, эхом повторив его слова:
– Все – Избавители.
– Поначалу госпожа Лиша разбила нас на три отряда, – рассказывала Стела, пока они с Терном шли через лагерь. – Самые сильные упражнялись, чтобы когда-нибудь примкнуть к лесорубам. Госпожа выдала им особо помеченные копья – короткие, чтобы лучше Втягивать. Мы называем их «насосами для потрохов», потому что ткнешь таким демона в брюхо – и копье перекачивает в тебя магию. Насосами командует Каллен.
Терн чуть повернул голову, рассматривая звено Каллена, а Стела указала на другую бригаду:
– У Кита собрались более хилые – большинство метили в лесорубы, но их отбраковали. Мы зовем их «костями», потому что госпожа встроила в их копья осколки демоновых костей. Это покрывает разницу в силе, и еще остается. А в моей группе остались те, кто не питал иллюзий насчет своей годности для истребления демонов. – Стела кивнула на третью команду, состоявшую в основном из молодых женщин, одетых так же скудно, как она. – Слишком слабые, чтобы махать топором или заряжать арбалет вроде того, что носит Уонда. – Она воздела измеченную руку. – Госпожа оказала нам самую большую честь. Покрыла метками кожу.
– Госпожа Лиша сделала вам татуировки? – удивился Терн.
Стела мотнула головой:
– Нарисовала их воронцом, но потом уехала. Когда краска начала бледнеть, я попросила Эллу Лесоруб взять иглу и наколоть их навечно, пока не сгинули.
Теперь Терн обратил внимание на то, что весь лагерь почтительно уступает дорогу и место меченым шкурам. Те были мельче, но двигались как хищники, даже среди своих.
– С тех пор дети выросли, – сказала Стела. – А это вдовы и наследники шарумов, павших в новолуние.
Она махнула в сторону палаток и колодца красийской группировки. Боя не было, но все ее члены, даже мужчины, скрывали лица за ночными покрывалами. При близком рассмотрении Терн заметил, что у некоторых была светлая кожа северян, но манеру одеваться и обычаи они переняли у красийцев.
– Потом к нам примкнул брат Франк, он начал обучать сестер и братьев.
Стела показала на отряд поменьше, сплошь в простых бурых рясах.
От красийцев отделилась высокая женщина. Она помахала им рукой. В волосах, ниспадавших из-под повязки, виднелась седина, а глаза – полны мудрости, но двигалась она не по-стариковски. Она была сильна.
Стела подвела к ней Терна и поклонилась:
– Терн, это Джарит, первая жена наставника Каваля. Она возглавляет Стаю шарумов.
Женщина изучила Терна, пытаясь различить черты лица под слоем грязи и сока свиного корня.
– Как тебя зовут? – спросила она по-красийски.
– Терн асу Релан ам’Дамадж ам’Топец, – ответил Терн.
– Дамадж – имя каджи, – заметила Джарит. – Но к нам ты себя не относишь?
– Родился и вырос в Топи, – сказал он.
Джарит кивнула:
– Я помню, как пропал твой отец. Каджи искали его в городе и Лабиринте, не зная, погиб ли он на когтях алагай или пал от клинка маджахов. Кто мог подумать, что он сбежал на север?
– Вы знали отца?
Джарит покачала головой:
– Нет, но мой муж был величайшим наставником из племени Каджи. Я многому научилась в его доме.
– Когда Уонда Лесоруб уехала с госпожой Лишей, Джарит и ее внучка Шаливах стали учить нас шарусаку, – сказала Стела.
Услышав это, появилась девочка лет десяти. Она больше смахивала на дочь Джарит, нежели на внучку, но Терн знал, как убавляет годы магия. Он оглядел людей вокруг колодца, теперь понимая, сколь многие красийцы были еще детьми. Двое юношей носили бурые одеяния братьев, дополненные ночными покрывалами.
– Рачитель обратил вас, как отца, – сообразил Терн.
– Мы продолжаем молиться Эвераму, – сказала Джарит.
Терн кивнул:
– Отец говорил, что Эверам – это Создатель, а Создатель – Эверам.
Джарит улыбнулась:
– Твой отец был мудр. Рачители не обращали нас, а мы не обращали их. Все мы видели, как Арлен Тюк исторг из небес молнию, когда в Ущерб явился Алагай Ка. И если еще оставались сомнения, они рассеялись, когда на домин шарум Арлен Тюк низверг Ахмана Джардира. Сын Хошкамина был лже-Избавителем. Шар’дама ка – сын Джефа, и мы должны быть готовы ответить на его зов.
Терн буркнул что-то невнятное, не имея четкого ответа. Он кивнул в сторону восходившего солнца:
– Зачем ваши люди скрываются за покрывалами?
– Эверам требует скромности в Его свете, – ответила Джарит. – Арлен Тюк показал, что только перед Най мы должны обнажаться и с гордостью Ей противостоять.
Терн сплюнул:
– К недрилам никакой жалости.
– Честное слово. – Стела в который раз сжала его руку, и он затрепетал всем существом. – Идем. У нас есть дело, коль скоро вечером тебя посвятят.
– Какое дело? – спросил Терн.
Они подошли к белокурой девушке, которая заплетала волосы. Она выглядела не намного старше Стелы. Из одежды на ней, как на всех меченых шкурах, было несколько полосок кожи; по телу, рукам и ногам вились татуировки.
– Это Элла Лесоруб, – представила ее Стела. Не прекращая перебирать косу, девушка оценивающе взглянула на Терна. – Элла – наш лучший кольщик.
Та улыбнулась:
– Сначала мыться и бриться. Мне нужен чистый холст.
Стела разогнала перед собой воздух.
– Первое дело в моем списке. Мыло найдется?
– Сомневаюсь я, – сказал Терн.
После купания он чувствовал себя странно. Стела нашла жесткую щетку и отскребла его кожу до последнего дюйма под смех и подзуживание меченых шкур. Кожу покалывало, она была сухой и шершавой на холодном утреннем воздухе.