Двойники

- А где Министр?

- Дверь к нему слева в темноте.

- Вы можете сообщить, что его ищут?

- Не знаю.

- Вы не знаете, у себя ли он?

- Дверь заперта, и она долго не открывалась.

- Заперта изнутри?

- Вопрос о том, кто внутри, а кто снаружи, очень скользкий.

- Но он не выходит?

- Да, его давно не встречали.

- Он умер у себя в кабинете?

- Вы чересчур категоричны в своих предположениях.

- Тогда он жив?

- Наверное, говорить так тоже будет преувеличением.

Ян задумался.

- Полагаете, что он выполняет должностные обязанности и его нельзя признать мёртвым?

- В какой-то мере, да. Он никак не показывает себя, но люди считают, что Министр постоянно трудится и зорко следит за всем, а мнение большинства так просто не выбросишь, какую бы глупость они не говорили. Им нравится так думать, и спорить с ними бессмысленно. Но в любом случае Министерству не нужен руководитель. Всё существует само по себе, и поэтому он справляется со своей ролью. Я могу легко это доказать. В доказательствах, как вы знаете, удобнее использовать неопределённые понятия.

- Для компромисса можно сказать, что он удалился, - продолжил незнакомец, - утверждать, что столь крупный чиновник способен умереть, означает принизить его статус. Даже заместители более-менее бессмертны, а уж он и подавно.

- Удалился, не выходя из кабинета?

- Совершенно верно!

- Но зачем он так сделал? Ему не нравилась работа?

- Возможно, он не захотел нести ответственность за то, что происходит, и устал от бесконечных оскорблений.

- Но кто его оскорбляет?

- Подчинённые, кто же ещё. Любимое развлечение толпы - стоять на коленях перед начальником и вопить о его величии, заявляя таким нехитрым способом, что он примитивен настолько, что счастлив от этого зрелища. Просьбу подняться они не понимают. Однако не волнуйтесь. Привыкнуть и найти здесь удовольствие несложно. Не человек получает власть, а власть получает человека. Они изменят вас по своему образу и подобию, даже если раньше вы никогда не были одним из них, а это бывает крайне редко. Толпа выбирает своих, а не тех, благодаря кому она может перестать быть толпой. Считается, что повелитель достаточно большой и могущественной толпы уже и не повелитель толпы, а нечто большее, хотя он в любом случае является её частью. Но я, наверное, выразился не совсем честно. Отношения начальника с народом - это танец. Не игра, а именно танец. Звучит старый патефон, и вы медленно вальсируете в грязном кабинете, среди поломанных стульев и разбросанных бумаг, смотрите друг на друга с любовью и отвращением, прижимаетесь небритыми щеками и изо всех сил стискиваете объятия, опасаясь, что кто-то решит остановиться и прекратить. Чем дольше длится танец, тем сильнее вы похожи, и скоро сами не поймёте, кто из вас кто, но не признаетесь в этом даже себе. Взаимопроникновение, выражаясь научным языком.

Незнакомец поморщился.

- Поэтому вы направились слишком далеко и не в ту сторону. Можно зайти в любой кабинет, отыскать там с десяток лиц, неотличимых от министра, и задать им свои вопросы. Если хотите понять власть, поймите маленьких смешных людей неподалёку.

- А вы видели Министра? Он вообще когда-нибудь существовал? - спросил Ян.

- Через долгое время воспоминания неизбежно сливаются с вымыслом, поэтому точно сказать не могу. Может, я его выдумал? Так же, как и себя? И вас? Но нет, вы реальны.

- Спасибо, - немного обрадовался Ян. - Мне такого никто не говорил.

- Он существует, - поразмыслив, сообщил мужчина, - хотя конечно меньше, чем наполовину.

Потом растерянно добавил:

- Если начальник существует менее чем наполовину, тогда насколько существует его секретарь?

- Не знаю, - ответил Ян. - Надо вычислять.

Они замолчали, каждый о чём-то раздумывая. Незнакомец вышел из-за стола, приблизился, и Ян заметил странную усталость на его лице.

- Власть - удовольствие простое. Очень простое. Вроде игры в солдатиков или в шахматы, когда на доске только твои фигуры. Чтобы счастливо повелевать толпой, нужно быть таким же, как толпа. Радость от золотых побрякушек чувствуют лишь бродяги. У люмпенов и элиты столько общего, что они могут без отвращения верить в эту игру. Придумать какую-нибудь теорию для оправдания нетрудно; сложнее не замечать её нелепости. Поэтому будь тем, кого презираешь, тем, кто далеко внизу. Другого пути к счастью нет. Не переживайте, ощущение собственного величия почти скрывает ощущение собственной ничтожности.

- Извините, - ответил Ян, - но мне кажется, что вы и есть Министр, который прячется под маской своего секретаря.

- Кое-кто действительно так считает, - сказал мужчина. - Я с этим ничего не могу поделать. Мы очень похожи. А ещё возможно, что реальность соответствует смутному и загадочному ощущению, которое возникает, когда пытаешься представить фразу, говорящую о том, что верно и то, и другое.

- А сами вы что думаете?

- Моё мнение о том, кто я, лишь одно из многих, - махнул рукой незнакомец. - Оно никого не убедит, над ним будут смеяться. Произносить его незачем. История человека, как и его лицо, скорее прячет, чем говорит. Внешнее - ловушка для глупцов. Настоящего никто не увидит, а если и увидит, то не отличит от притворства. Лицо ближе к маске, чем к лицу. "А" скорее не "А", чем "А". Если не верите, взгляните в зеркало.

Ян молчал. В лампе неслышно дрожал огонёк, на столе замерли причудливые тени.

- Пожалуй, не стоит ни о чём спрашивать. Я зря сюда пришёл.

- Возможно, - также помолчав, ответил незнакомец. - Решайте сами. Вы, я вижу, расстроены.

- Не знаю, - сказал Ян. - Наверное, я чего-то такого и ожидал. Я устал от поисков и вопросов, а вот к странным ответам как раз привык. Сдаваться я не намерен, но всё сложнее объяснять себе, почему я этого не делаю. Сомнения пока находятся за дверью, то есть рядом, но всё-таки за дверью. Хотя иногда мне кажется, что они в чём-то правы, я их слушаю, и это позволяет не совершить совсем опрометчивые поступки. Я всё-таки не сумасшедший. Сумасшедшие нервно реагируют на события, а я стараюсь принимать реальность, как и положено людям. Получается, конечно, далеко не всегда. Кто-то перемешал страшное и обыденное, а зачем он так сделал, не сообщил. Но даже если я и сумасшедший, то немного, в разумных пределах. Хотя вам, наверное, всё это неинтересно.

Человек посмотрел вниз.

- Я хочу лишь забыться и ни о чём не думать. Я не могу вам помочь. Вы напрасно сюда пришли... а я напрасно здесь нахожусь.

Он опять развёл руками и улыбнулся.

- Заходите ещё.

6.9.

Через час почта принесла новую судебную повестку. Очень лаконичную, без места и исполняемой роли.

Видимо, из-за незначительности дела заседание проводилось в маленьком захламленном кабинете. К приходу Яна был незанят единственный стул в глубине сцены, куда он и прошёл, поскольку ничего другого не оставалось.

Помимо него, там находились ещё несколько человек. С краю стояла железная клетка, а в ней сидел молодой парень и что-то торопливо записывал. Это выглядело настолько странно, что Ян не выдержал и обратился к одному из своих соседей.

- А кто это в клетке?

Мужчина хихикнул и прошептал:

- Секретарь суда.

- А зачем его туда посадили?

- Для создания нужной атмосферы. Вина, наказание, всё это очень торжественно, мистично, и дополнительные загадочные элементы не помешают. Кого же ещё сажать в клетку? Преступника? - он почему-то смущённо посмотрел на Яна, - но это заезженный штамп, судью - тоже совсем простой образ, его за минуту расшифрует даже клерк третьего класса, а вот с секретарём в клетке придётся повозиться. Вы понимаете, что это означает? Нет? И я не понимаю! А он тем временем сидит! Замечательная находка! По-настоящему новое слово в юриспруденции.

Тут за трибуну вальяжно прошёл толстый мужчина. Он налил в стакан воды из графина и заговорил.