Дивергенция Любви

- Нет, - за всех ответил говорливый. - Все предельно ясно.

- Что же. Тогда позвольте пожелать вам удачи.

Аудитория медленно опустела. Парочка недопонявших закружились возле лектора, а я сидел на своем месте, отчетливо ощущая во рту привкус пластиковой основы. Казалось, что эта лекция оставила в душе что-то похожее. Непонятное, большое и противное на вкус. Я родился в апреле и в моем дне рождения есть четыре четверки. В роддоме матери сказали, что у меня, наверняка, будет развитая интуиция. Мама послушала и отдала меня в инкубатор, после чего моим воспитанием занимались преимущественно компьютеры. Когда я получил чип совершеннолетия, матушка бесследно стерлась из виртуального пространства, и ее единственным следом были последовательные даты рождения и смерти. Но я действительно стал обладателем хорошей интуиции. Может, чертовы даты помогли, а, может, программа обучения. Компьютеры уже тогда начинали верить в приметы. Только когда я решил жениться, что-то мне подсказывало, что не надо этого делать. Подсказывало, но не больше. Потому что я все-таки сделал выбор и прошил в своем чипе фамилию жены. Тогда я был счастлив. Первая неделя была просто сказочной, вторая чудесной. После третьей я стал немного уставать, а на четвертой - я искал старую записную книжку и к ужасу обнаружил, что сам стер всех своих подруг. Да. Секс с женой и роботом - это совершенно разные вещи. Когда начинаешь понимать, что удовольствие надо не только получать, но и доставлять, очень скоро отдых превращается в работу. Работа в рутину, а жизнь - в ссылку. Я долго думал, чем семейная жизнь отличается от тюремного заключения. Долго думал и, признаться, надеялся, что найду хотя бы одно отличие, но, увы. Я даже склонился в пользу тюремного заключения. Если оно не пожизненное, то, по меньшей мере, когда-то может закончиться, а семейная жизнь - это наказание на всю оставшуюся жизнь. Пока смерть не разлучит нас. Бац. Точка. Конечно, я сначала хотел развестись и начать новую жизнь. Но что такое? Что стало с моими подругами? Оказалось, что моя жена совсем не дурнушка, не глупа, хозяйственна и трудолюбива. Так зачем менять то, что у меня есть на то, что, несомненно, хуже. Никакого смысла. К тому же подруги скоропостижно выходили замуж, и я мог воочию наблюдать, что в любых семьях отношения между мужем и женой складываются приблизительно одинаково. Деньги и секс - вот все, что необходимо женщине. И дурнушка, и глупышка, и расчетливая леди хотят одного и того же. Любовь, вот что могло меня спасти.

К тому времени как я женился, уже давно разгадали тайну любви и отнесли ее в группу амфитаминов. Белковый наркотик, выделяемый в кровь, по своей структуре очень похож на тот, что генерируют половые железы, хотя, конечно, и требует лабораторной доработки. Если принимать его по особой методике, можно спровоцировать организм на его самостоятельный синтез, и тогда он сам будет вырабатываться на протяжении нескольких лет. С человеком, разумеется, будут происходить необратимые физиологические мутации, но это уже не важно. Важно, что мне будет совершенно все равно. Будет приятна ненавистная работа, смог на улице, озоновая дыра в небе, а насмешки жены я буду принимать за знаки внимания и каждый вечер буду дарить цветы и млеть, если она их примет. Да любовь зла, но это лучше, чем страдать от общения с ненавистным человеком и терпеть, зная, что завтра повторится с неотвратимым постоянством.

Моя интуиция? Что же с ней? Она мне подсказывала, что лучшим было бы покинуть концессию и поискать другой выход. Очень тяжело принять такое решение после двухсот уколов. Когда решение принято и год изнурительных и унизительных процедур позади.

Нет. Я пойду и отыграю восемьсот оргазмов, а дальше хоть трава не расти.

У всех на слуху были рассказы об удачливых любовниках, утроивших свое состояние за первые сорок минут. Чем же я хуже? Да ничем.

Я вышел из класса, где уже никого не было.

- Дилинговый зал направо, - сказал мужчина, читавший лекцию.

- Спасибо я найду.

* * *

Компьютеры почти не претерпели изменений за последние полвека. Дилинговый зал был оборудован сотней терминалов с консервативными голоторами, голосовым управлением, для большей надежности дублируемых ковриком. Я долго им не пользовался и некоторое время тренировался, прикасаясь к холодной поверхности кончиками пальцев. Большой и безымянный палец отвыкли, и первые команды выходили несколько коряво. За этим занятием меня и застал Мартынов.

- Осваиваетесь? - спросил он.

- Да, немного.

- Не терпится в бой?

- Признаться да. - согласился я.

- У вас еще есть время подумать.

- Вот уж не думал, - сказал я, - что вы будете меня отговаривать.

- Другого не стал бы, но вы мне симпатичны, Целуев.

- Этому вас в бизнес школе научили? - подмигнул я.

- Ай, бросьте. Просто вам не мешало бы пару месяцев подумать, еще раз все взвесить.

Я протянул чип, глядя ему в глаза:

- Нет у меня двух месяцев.

- Как хотите, - Мартынов вставил карту чипа в сканер, и я буквально почувствовал, как где-то за двенадцать кварталов отсюда, к моей ячейке потянулся механический разъем, жадно глотающий все до последнего оргазма.

- Считывание завершено. Ваш Депозит сто девяносто четыре оргазма.

- Почему? - возмутился я.

- Сбербанк берет три процента за перевод. Варвары, конечно, но ничего не поделаешь.

- Это только за то, чтобы перевести любовь?

Мартынов пожал плечами. Я почувствовал, как мои щеки вспыхнули, представив, что это три посещения оргазмолога, но взял себя в руки, и сказал:

- Ладно. Сейчас у нас будет много любви.

- С какой пары хотите начать? - спросил Мартынов.

Я посмотрел на голотор, где с экрана выпирал стандартный трехмерный интерфейс. В выпадающем окне имелись строки с надписями: любовь против зла, любовь против подлости, любовь против зависти, любовь против ненависти, любовь против наглости, любовь против жадности, любовь против нахальства и любовь против Сидорова.

- А это еще что такое? - спросил я, показывая на последнюю позицию.

- Не знаю, - сказал Мартынов, - может, ошибка системы.

- Ничего себе? - удивился я.

- Да и у нас такое бывает.

- Так с чего вы посоветуете начать?

- Я бы посоветовал, - сказал Мартынов, - торгуйте против зла.

- А почему?

- Самая ликвидная позиция. Если захотите закрыться, всегда сможете купить любовь. Зло оно всем нужно, а, скажем, на наглость можете и не найти желающих.

- Хорошо. Будем торговать против зла.

Я вошел в директорию и теперь видел только майкрософтовские окна. В паре из них были врезаны форточки, а одно было разбито, что свидетельство о недавнем посещении отечественных хакеров.

- Ну и программа, - присвистнул я.

- Скоро привыкните, - пообещал Мартынов.

Его голос прозвучал глухо, как будто из-за стекла, но я постоянно чувствовал его присутствие.

- Зло котируется в один и две десятых.

- Недавно выросло, - сообщил Мартынов. - В Нью-Йорке взорвали Всемирный Детский Дом.

- И что это значит?

- Пока не выяснили, кто это сделал, будет держаться на этом уровне. Как только все поймут, что это ЦРУ - будет плавно падать.

- А когда это поймут?

- Минут через сорок, - сказал Мартынов. - Ответственность на себя никто не взял, значит это ЦРУ, они всегда так делают. Террористы тратить взрывчатку попусту не станут. А любовники, они как дети. Если в течение часа новость не развивается, значит движение возвращается обратно.

- Так мне покупать?

- Этого я сказать не могу. Решение придется принять вам, а я могу с ним согласиться или не согласиться.

- Буду покупать, - сказал я. - То есть продавать зло.

Выведя диалоговый ящик, я достал из него вкладку "ордер на продажу".

- Продать один лот зла за любовь по текущей цене. Компьютер?

Компьютер ответил мне стандартным баритоном. Это была мужская модель, и я почувствовал себя немного уверенней. Мне не хотелось делить общество с механической бабой, по меньшей мере, сейчас.