Страница 6 из 14
Тем временем Станислав Модестович смахнул с себя невидимые чары, улыбнулся и спросил о моих планах на сегодня. Я ответила, что пока не строила никаких планов, скорее всего, просто пойду на набережную Сены и сяду на кораблик. Очень люблю кататься по Сене от Эйфелевой башни. Кораблики на этом причале все оборудованы русским переводом. Экскурсии имеют прекрасное музыкальное сопровождение и дарят ни с чем не сравнимое удовольствие общения с Парижем.
– Так Вы уже бывали в Париже? – Константин Модестович скорее констатировал сей факт, чем задавал вопрос. – И что еще Вам здесь нравится?
– Все! – искренне ответила я. – Я очень люблю этот город. Возможно, погуляю по Булонскому лесу до здания Конгресса. Полюбуюсь оттуда Триумфальной аркой и пройдусь по Елисейским полям.
– Я свободен до среды, т.е. еще два дня, – сообщил мой собеседник.
– Как до среды, – перебила я его, – ведь среда сегодня. Вы хотели сказать, что вы свободны до следующей среды, то есть целую неделю?
– Вы ошибаетесь, мон ами. Сегодня понедельник. – Его «mon ami» почему-то раздражало меня.
Я задумалась… Если сегодня понедельник, а занятия у меня в среду, то у меня два дня в запасе. Правда у меня почти нет денег: насколько я помню, в кошельке лежит 1200 рублей и пятьдесят долларов. И вновь меня стали одолевать вопросы. Как я поселилась в гостинице без паспорта, и кто будет оплачивать мое в ней проживание? Что мне теперь делать? Мысли теснились роем, одна перебивая другую. Восхищение волшебным камнем сменялось крайней тревогой.
Главное сейчас – точно узнать число и день недели. Потом можно будет поговорить со Станиславом Модестовичем и объяснить ему все. Впрочем, нет, этого делать все-таки не стоит… Что-то настораживало меня в этом, казалось бы, обаятельном человеке.
– Вы меня не слушаете, Натали? Можно я буду Вас так называть? А Вы зовите меня Стасом, хорошо? – эти слова дошли до меня как будто сквозь туман.
– Ах да, конечно, – заверила я Стаса.
– Ну, вот и чудесно. Значит, встречаемся в холле через 20 минут и идем на пристань, на кораблик?
Я кивнула и пошла к выходу из ресторана. Он сопровождал меня до коридора. На каком этаже мой номер? Кажется, на втором, но ведь № 13 должен быть на первом. Вспомнив номер своей комнаты, я еще больше погрустнела. 13– цифра нечистая! Да и в отелях она обычно не встречается. Поднявшись на второй этаж, я сразу уткнулась в дверь своего номера.
Ключ торчал прямо в двери. Он был самым обыкновенным, с золотым набалдашником, на котором красовалась цифра 13. Я вытащила ключ и вошла в номер. У меня не было не тапок, ни зубной щетки, ни даже сменного белья. Я сбросила костюм и прошла в ванную комнату. Не смотря на то, что мой номер был 13, аппаратменты меня порадовали.
Для Парижа помещение было просто невероятным! Всем известно, что гостиничные номера этого города не отличаются большой площадью. Обычно они очень скромные и маленькие, ванны отсутствуют, а душевые комнаты соединены с туалетными. Париж больше всего экономит на площадях. А тут – огромная ванная с зеркальным шкафчиком для полотенец, халатами и тапочками. На полочке лежат не только шампуни и мыло, но и зубная паста, и запечатанная зубная щетка. На вешалке – белый пушистый халат.
Туалетная дверь рядом, и кроме унитаза в комнате размещен еще душ, а на полочке – тоже полный комплект гигиены. «Видимо, это очень дорогая гостиница», – подумала я и взмолилась:
– Господи, сохрани меня от разоблачения.
Приняв душ и войдя в комнату, я обнаружила светящийся экран телевизора, на котором стояло число, день недели и время завтраков, обедов и ужинов. Видимо, в мой счет включено трехразовое питание.
Я повеселела, оделась, поправила волосы, слегка подкрасилась (хорошо хоть сумка у меня с собой). Затем решила заглянуть в кошелек. Увиденное потрясло меня. Вместо 1200 рублей в нем лежали 1200 евро и 50 моих родных долларов. Да уж, действительность превосходит любые фантастические романы, прочитанные мною. Вообще-то я никогда не увлекалась фантастикой, даже в детстве читала ее редко. Может быть, поэтому осмыслить все происходящее было выше моих сил.
«Нет, – подумала я, – это не фантастика, а скорее мистика».
– Но это тоже интересно, не правда ли? – спросила я свое отражение в зеркале.
Решив воспользоваться столь прекрасной мистикой и хотя бы два дня пожить в сказке, я достала свой «кристалл», поцеловала его, погладила. Он вдруг окрасился в голубовато-зеленоватый цвет и завибрировал, массажируя мои пальцы, и как бы отвечая на ласку. Затем на фоне этого цвета появилось лицо моего нового знакомого, удивленно поглядывавшего на часы. Я невольно тоже взглянула на часы и поняла, что прошло не 20, а целых 50 минут. Схватив сумку и еще раз поцеловав кристалл, я бережно положила его в кармашек сумки и помчалась в холл.
Стас не выразил возмущения моим опозданием и спросил разрешения взять меня под руку. Выходя из гостиницы, он отметил, что за время отсутствия я сильно помолодела.
– Это начал действовать воздух колдовского города, – пошутила я.
Целый день мы доставляли себе радость свидания с Парижем, и когда под вечер уселись в баре здания Конгресса полюбоваться вечерним Парижем, мой спутник страшно довольный проведенным временем разоткровенничался со мной. Оказалось, что Стас родом из Варшавы, поляк по национальности, но уже много лет живет в Москве, лишь время от времени навещая свою родину. О Варшаве он говорил с любовью и гордостью. Чувствовалось, что именно это место на Земле – его святыня. Москва ему тоже нравится, но очень многое его раздражает как в самом городе, так и в его жителях. Меня почему-то это очень задело. Всегда критикуя свой народ дома и зная многие его отрицательные стороны, я вдруг почувствовала неприязнь к Стасу за его высокомерие и про себя обозвала его высокомерным польским выскочкой, которому моя Родина дала столько благ. А он, неблагодарный, смеет с пренебрежением рассуждать о русских в подобном тоне. Вслух же я отметила, что и среди поляков много людей недалеких и несовершенных, и единственное, чем они отличаются, так это своим польским гонором.
Стас тут же спохватился и уже был сама любезность, превознося храбрость, силу и терпение русского народа. Оказалось, что фирма, где он работает, обслуживает информационные связи между Россией и Западом. Контрольный пакет акции фирмы принадлежит Российской Федерации. Но его заискивающий тон уже не мог растопить лед недоверия к нему. Я уже поняла, что он человек неискренний, а значит с ним нужно быть поосторожнее.
Тем временем в баре заиграла музыка, запела Эдит Пиаф, и Стас стал очень грустным. Он сказал, что 5 лет назад потерял жену и дочь, которые попали в автокатастрофу, путешествуя по Португалии. Родители его умерли еще в 1980-х годах, а родители его жены живут в Канаде и связь с ним не поддерживают, считая его виновников гибели их дочери и внучки. Так что теперь он совсем один в этом мире. Все еще находясь под впечатлением своих грустных воспоминаний, он предложил пойти пройтись по Елисейским полям.
К ужину мы успели как раз вовремя. Оказалось, что и Стас был на полном пансионе. Зал был полон. Ужин скорее напоминал банкет. Блюда сменяли одно другое. Прекрасные французские вина и десерты завершили наш триумфальный день.
Пожелав друг другу спокойно ночи, мы разошлись по номерам. И тут меня охватил ужас. Я вдруг подумала, что моя дочь сейчас совсем одна в пустой квартире и, наверное, сходит с ума от беспокойства за меня. Я заказала разговор с Москвой прямо из номера, но наш телефон не отвечал, никто не брал трубку.
Было уже достаточно поздно, а дочери все еще не было дома. Я не могла ни спать, ни ходить по номеру. Что делать, куда звонить? И вдруг я вспомнила о своем кристалле, погладила его и попросила показать мне дочь. Камень потемнел и «черно-белое кино» показало театр Сатиры и нас с Ликой, сидящих в 5 ряду на спектакле. Мы действительно ходили на этот спектакль в понедельник. Значит, прошлое камень показывает в черно-белых красках. Получается, что я одновременно нахожусь в театре в Москве и в номере гостиницы в Париже. Видимо, я раздвоилась. Но так не бывает! Ни в какой фантастике не встречалось ничего подобного.