Эшвин (ЛП)

— Koрa, есть вещи… — Круз подался вперед, положив локти на колени. Его лицо вдруг стало смертельно серьезным. — Черт. Я даже не знаю, с чего начать. Вы возненавидите меня после того, как я это скажу.

— Я не ненавижу людей. Этого нет в моей программе, помнишь?

Круз рассеянно потер ладонью по лицу.

— Вы же никогда не видели его во время войны, не считая самого последнего сражения. Во время битвы он… неуравновешенный. Наполовину безумный. Однажды он пришел ко мне и спросил, где вы были. Он хотел забрать вас в безопасное место и спрятать…

— Я знаю.

Она провела слишком много времени, пытаясь представить себе такое место. Сначала оно казалось наполненным всевозможными вещами, которые — Эшвин знал — ей хотелось бы иметь, позже — утилитарной тюрьмой, потому что, как выяснилось, он и вовсе не знал ее.

— Я выстрелил в него. Вот как сильно он испугал меня своим состоянием. В тот миг мне показалось, что я распрощаюсь с жизнью, поэтому я сказал ему… — Мужчина глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза. — Я сказал ему, что страх приносит боль. И что если он попытается забрать вас куда-нибудь в таком эмоциональном состоянии, он причинит вам страдание.

Теперь она понимала сердитый поток самообвинений, скользящий в его словах. Если бы не Круз, возможно Эшвин и не решился бы ей признаться.

— Это не твоя вина. Ты можешь быть виноват только в том, что принимал на веру все сказанное.

— Вы до сих пор считаете, что все, что они говорили нам, неправда?

Это был откровенный вопрос, не так ли?

— Я хочу так думать, — призналась она. — Но в этом-то и заключается проблема. Я не уверена, действительно ли я считаю, что права, или мне просто очень нужно в это верить.

— В этом всегда было нелегко убедиться. — Круз откинулся на спинку стула. — Когда я оказался с Рейчел в первый раз, меня всего корежило изнутри. Все дерьмо, которое База и Эдем вдолбили мне о сексе… это была полная хрень. Я не хотел причинять ей боль, я просто не знал, как не причинить ей боль. И тем не менее, причинил — в этом моя вина. Я не хотел пугать Эшвина так сильно, но он ломанулся обратно на Базу и в течение шести месяцев подвергался рекалибровке. Я даже не знал, что смог так нагнать на него ужас. Именно в этом заключается моя вина.

Все было настолько безнадежно запутано, что она могла плутать в темноте вечность, пытаясь разобраться, что все это значит. Либо Эшвин совершил ошибку, которая никогда больше не повторится, и не из-за того, что ситуация была настолько уникальной, а потому, что он узнал об этом. Либо она провела последние несколько лет своей жизни в полном, абсолютном отрицании реальности.

Кора знала, какой вариант хотела бы предпочесть. Но не была уверена, может ли доверять себе дальше.

Возможно, она не должна, пока нет…

— Как насчет тебя? — спросила она. — Как ты думаешь: все, что они говорили тебе на Базе, было неправдой?

— Обо мне? Я знаю, что они были неправы. Об Эшвине? — Круз поднял обе руки. — Он бы первый сказал вам, что сделал эффективный, целесообразный выбор. Но если вы посмотрите на него… Он не знает, как заботиться о людях, но очень старается. Иногда мучаясь сам, иногда скрывая секреты. Иногда совершая государственную измену и занимаясь шпионажем. И даже зная это, я не могу сказать, что вы сможете его чему-то научить, Кора. Любой, кто возьмет это на себя, на всю жизнь не сможет застраховаться от случайной боли, какими бы благими ни были его намерения.

Об этом же самом она разговаривала с Мариселой и Дэл на следующий день после того, как получила свою татуировку. Старый вопрос. Однако она ни на грамм не приблизилась к ответу.

Но Кора начала думать, что на самом деле вопрос состоит не в том, причинит ли Эшвин ей боль или нет, а в том, что будет в промежутках между этим. Если этого того стоит. Если он того стоит.

И ответ всегда был «да».

«««§» ««

С наступлением темноты Эшвина, наконец, отпустил панический страх.

Ложь.

Это была ложь, но небольшая. Каждый час, проходящий в ожидании новостей о Коре, скручивал его мышцы от напряжения все сильнее. Хуже того, сплетни и слухи, казалось, распространялись здесь гораздо эффективнее, чем на Базе. Эшвин получил несколько сердитых взглядов от слуг, которые особо рьяно защищали Кору, но Всадники сплотились вокруг него с такой агрессивной уверенностью и непреклонной поддержкой, что он оказался не готов к этому.

Koрa помогла бы. Всего несколько минут, даже несколько секунд. Просто увидеть ее. Положить голову ей на колени, чтобы бы погладила его волосы и сотворила особую магию, облегчающую шквал эмоций, который пришел с сильными чувствами. Или не чувствами вообще.

Но Koрa была далеко, и Всадники не помогали.

Они пытались. Рейес предложил снова врезать ему, и изнурительный спарринг оставил Эшвину достаточно синяков. К сожалению, в его мозгу слишком сильна была сохраняющаяся ментальная связь между Корой и болью. То, что должно было приносить удовлетворение, только еще больше подталкивало его к краю.

Бишоп и Гейб попытались поговорить с ним. Зик принес ему обед от самого лучшего, по его утверждению, поставщика тако в Секторе, а затем начал подробно излагать, как выбрал пятерку лучших, и не умолкал, пока Эшвин не съел угощение. Ана в основном смотрела на него, что Малхотра оценил. Ему нравилось знать, что кто-то был абсолютно на стороне Коры.

Даже хмурый Ивэн сделал попытку, внезапно вывалив внушительную коллекцию огнестрельного оружия на стол перед Эшвином с просьбой помочь все почистить. Это был успокаивающий ритуал, со знакомым запахом оружейного масла и мягким клацаньем затворов.

Но Малхотра мог почистить пистолет даже во сне. Что непроизвольно заставляло его размышлять обо всех возможных вариантах осложнений, от процедуры Koры и до причин, по которым она все еще может оказаться в опасности.

И он не сможет защитить ее, если она не захочет больше его видеть.

Дикон просто передал ему ледяное пиво, а затем опустился рядом с ним.

— Интересно, когда дерьмо попадет на вентилятор…

Малхотра залпом осушил половину бутылки, наслаждаясь холодной горчинкой. На любителя, конечно, но он начинал ценить вкус новой жизни.

— Какое дерьмо? Какой вентилятор?

— Большое. По обоим пунктам. — Дикон злобно зыркнул на него. — Приказы могли измениться. Ты выбрался из этой клоаки сегодня без единой дырки, потому что не было никаких серьезных разборок. Просто очередной ход в середине игры.

Малхотра потер большим пальцем по холодному стеклу бутылки.

— Я не думаю, что это произойдет в ближайшее время, если не случится другого переворота. Генерал Рэн сегодня сказал мне кое-что…

Дикон хмыкнул.

— Ты знал дедушку Гидеона?

— Я никогда не встречался с этим человеком.

— Я тоже, но читал файлы.

Дед Гидеона начинал свою карьеру в качестве Пророка достаточно искренне, проповедуя религию любви и сострадания, чтобы бороться против все более пуританских структур Эдема. Но его влияние со временем возросло, несомненно, как и соблазн злоупотребить этим.

Эшвин понимал, как легко в наши дни распространяется ложь, как легко оправдать то, что ты в любом случае намерен сделать. И как тяжело прозреть. Он отдал этому целую жизнь и теперь иронически поздравил себя, потому что был так занят оправданием, что позволил себя одурачивать.

— Это то, чего они боятся, — тихо продолжил Эшвин. — Беженцы массово присоединяются к религии Гидеона. Его власть и влияние настолько быстро расширяются, что он может быть просто не готов к этому. Он не стал бы первым человеком, который пал жертвой искушения.

— М-мм. — Дикон помолчал, потом взмахнул бутылкой в ​​направлении Эшвина. — Ты знаешь, почему ты мне не нравишься?

— Я пришел сюда под надуманным предлогом, чтобы нанести вред людям, которых ты поклялся защищать?