Эшвин (ЛП)

— Нет.

Зик клацнул зубами.

— По крайней мере, подумай об этом. Это даже не будет мне дорого стоить. Она, вероятно, заключит сделку для одного из друзей Гейба. И тогда тебе не придется беспокоиться.

О, его, должно быть, парализует чувство вины. Невыносимо.

— Я знаю, что ты был там с ним, Зик.

Его красивое, дружелюбное лицо просто… замкнулось.

— Это здесь ни при чем.

— Неправда. — Грейс перегнулась через небольшую деревянную стойку, разделявшую их, и обхватила его предплечье, достаточно сильно, чтобы впиться пальцами в напряженные мышцы.

— Ты был его семьей тоже, как и все остальные. Может быть, более важным, чем я, потому что он выбрал тебя. Он был бы рад, что ты сделал это.

Зик осушил свой стакан и схватил бутылку. Молча он налил еще дважды и выпил тоже. Он не выглядел пьяным, но Грейс начала задаваться вопросом.

— Он хотел бы, чтобы о тебе позаботились. Это все, что он когда-либо хотел.

— Ты ничем ему не обязан, если это все, о чем ты думаешь.

Он грохнул рукой по столу так сильно, что бутылка закачалась.

— К черту это, Грейс! Речь не об этом. Я о… — его пальцы сжались в кулак, и он выдохнул грубо. — Не бери в голову. Неважно.

Джейден ушел. Даже мысль об этом вызвала боль в ее груди. Произнесенная вслух, она стала бы реальной. Постоянной, неотвратимой реальностью.

Но, конечно, это было правдой. Джейден был мертв. Если души существуют, то его уже не было. Даже его тело уже было разрушено, сожжено на традиционном костре, как было принято в Секторе 1.

Ее брат был мертв. В соответствии с другими обычаями Сектора 1, здесь был Зик. Непостижимый, стоял он перед ней, и столько в нем пылало жизни, и гнева, и боли.

— Джейден ушел, Иезекиль. — Ее голос был на удивление ровным, и она качнулась вперед. — Это адски больно, но нет ничего, что любой из нас мог бы с этим поделать. Это просто есть. И мы не можем это исправить. Мы просто должны перешагнуть через это.

— Я знаю. — Зик провел пальцами по волосам, и обычно торчащие колючками белокурые пряди сегодня, казалось, сникли, как и он сам. Широкие плечи опустились, и он снова потянулся к бутылке. Но вместо того, чтобы налить еще, Зик нашел крышку и осторожно завинтил ее.

— Если тебе что-нибудь нужно, спроси, хорошо? Ради него, если ты не хочешь делать это для себя.

Ей ничего не было нужно, ни от Гидеона или других Всадников, и уж тем более ни от Зика. Она не могла себе позволить.

— Ему нравилось здесь. Когда мы уехали из Седьмого, я не совсем понимала, где мы окажемся в конечном итоге. Но в ту же минуту, как Джейден ступил в Храм, он почувствовал себя дома.

После минутного колебания Зик протянул руку, и его пальцы прикоснулись тыльной стороной ладони к щеке Грейс.

— Даже если тебе ничего не нужно, ты не одинока, договорились? У Джейдена была дюжина братьев, так что у тебя они тоже есть.

Ее живот снова стянуло. Слова резанули, но, по крайней мере, Зик не заметил. Он никогда не замечал. Ни ее нервозности, ни лучистых глаз или того, как она краснела, когда оказывалась в десяти футах от него.

Знание о том, что он понятия не имел, как она безумно влюблена в него, позволяло сохранить хоть какую-то гордость, но даже это сейчас ускользало. Часть ее хотела зацепиться за слова, чтобы попросить Зика остаться. Они могли бы уговорить бутылку и беседовать всю ночь, пока солнце не выглянет над горизонтом на востоке, чтобы потоком хлынуть через окна.

Но если бы Зик остался, это было из жалости, потому что он испытывал сочувствие к одинокой девушке, которая только что потеряла последнего из своей семьи. И единственное, что могло быть хуже, это знать, что он не думает о ней вообще.

— До свидания, Зик.

Девушка выдавила слова, прежде чем передумала.

— И спасибо за бурбон.

Он понял намек и направился к двери.

— Береги себя, Грейс.

— Ты тоже.

Она не смотрела ему вслед. Вместо этого Грейс засунула бутылку бурбона подальше, сгребла со стола золото Милагрос вместе с дорогой тканью, и подняла свое одеяло. Потом завернулась в него, как в броню, и начала планировать свой следующий шаг.

Сектор 1 всегда был мечтой Джейдена, а не ее. Может, стоит просто уйти, чтобы найти какое-то другое место, где она сможет чувствовать себя увереннее? Разве это не лучше, чем жить чужой жизнью, позволяя прошлому просто решать за нее, лишь из-за того, что она оказалась слишком напугана, и не готова решиться на какие-либо реальные изменения?

Три месяца. Она даст себе три месяца, чтобы смириться с потерей Джейдена, а потом выяснит, куда ей двигаться дальше.

Глава 13

Эшвин подошел к двери кабинета Гидеона с мрачным предчувствием, ощущавшимся пеплом на языке.

Ему следовало бы испытывать удовлетворение в этот момент. Насколько он понимал текущую ситуацию, Гидеон Риос вызвал его, чтобы официально предложить вступить в Братство Всадников. Он должен чувствовать себя победителем. Ощущение торжества на вкус казалось сладким и легким.

Как Кора.

Теперь у него появилась потребность постоянно чувствовать ее вкус, который исчез слишком быстро. Эшвин думал о сотне мест, где ему хотелось бы попробовать Кору. Нагнуть над узким столом в своей комнате. Прислонить к стене. Разложить на камнях вокруг костра, чтобы ее белокурые волосы светились в солнечном свете. Прижать к одному из тысяч деревьев в саду, удерживая за руки, чтобы она оставалась в вертикальном положении, когда он брал бы ее языком. Пока девушка не начнет издавать эти беспомощные, мяукающие тихие звуки, которые царапают его нутро. В бассейне, под лунным светом, где он мог задержать дыхание достаточно надолго, чтобы заставить ее кончить.

В своей постели.

В ее постели.

В каждой проклятой постели этого огромного поместья.

Это навязчивое, беспомощное страстное желание было причиной пепла на его языке. В животе ощущался слабый трепет. Он играл в игру с Гидеоном. И Эшвин не знал, кто из них окажется победителем.

Он не был уверен в том, что хотел, чтобы кто-то из них выиграл.

Эшвин постучал костяшками пальцев по полированной двери из орешника и в ответ почти сразу же услышал глухой голос Гидеона.

— Войдите!

Интерьер офиса Гидеона был таким же непростым для понимания, как и человек, сидевший за широким полированным столом. Как и в большей части его роскошного дома, освещение в значительной степени зависело от естественного света из огромных окон, занимавших обе стены. Три массивные кованые люстры в виде широких треугольников свисали с высокого потолка, мягкий свет от свечей рассеивался красочными шарами из цветного стекла.

Аналитик с Базы мог написать только одну страницу о люстрах в тех сообщениях, которые он передал. Отказ от электрического освещения выдавал определенный страх людей полагаться только на технологии — общая черта у мужчин и женщин, которые пережили Вспышку, но это считалось все более эксцентричным с каждым новым поколением. Использование свечей и затейливого цветного стекла говорило о роскоши даже тем, кто не доверял энергосистемам; солнечные батареи стоили в долгосрочной перспективе гораздо дешевле, чем драгоценные, трудно заменимые свечи.

Вероятно, они были сделаны из сального воска. Один из братьев младшей ветви семьи Риос занимался очень прибыльным бизнесом поставки животного жира с ранчо. Без сомнения, процент от продукта шел Гидеону Риосу, десятина, которую платили все в этом Секторе.

Гидеон Риос легко мог оказаться самым богатым человеком в радиусе ста миль. Его богатство конкурировало с состояниями бывших продажных советников в Эдеме, а также с большинством других лидеров Секторов.

И он сидел за простым деревянным столом, в обычной хлопковой рубашке, потягивая воду из фаянсовой чашки, и улыбался так искренне, что Эшвин почти поверил в то, что для Гидеона не было ничего важнее беседы с человеком, посланным шпионить за ним.