Папа и море

Мама сидела, уткнув нос в ладони, и ждала. Похоже, всё идёт как надо. Наверное, со временем она привыкнет к тому, что о ней заботятся, и ей даже понравится. Похоже, она задремала.

…Оказалось, что папа стоит рядом и держит в лапах фонарь.

– Ну вот, – сказал он. – Теперь можешь спать спокойно. Я буду на страже всю ночь, так что тревожиться не о чем. А следующей ночью будем уже ночевать на моём маяке. Как только рассветёт, я выясню, что с маяком, и мы переберёмся туда. Понять бы, почему он не горит… Не холодно в палатке?

– Тут прекрасно, – ответила мама, заползая под поставленный палаткой парус.

Малышка Мю, как обычно, уже бегала где-то сама по себе, но это тоже было в порядке вещей – уж кто-кто, а Мю не пропадёт. Значит, всё хорошо?

Муми-тролль видел, как мама поворочалась на влажном матрасе, укладываясь поудобнее, вздохнула и заснула. Это было самым необычным за сегодняшнюю ночь: мама заснула на новом месте, не распаковав сумки, не постелив остальным и не раздав всем карамельки. Даже сумка её валялась на песке. Это беспокоило и будило любопытство: значит, всё это не просто приключение, а настоящие перемены.

Муми-тролль приподнял морду и выглянул из-под паруса. Папа сидел снаружи с фонарём в лапе. Длинная тень его была внушительной, да и весь папа выглядел внушительнее обычного. Муми-тролль свернулся поплотнее и подтянул лапы к тёплому животу. И погрузился в сон, и сны покачивались и были синими, как ночное море.

Понемногу наступало утро. Папа остался наедине со своим островом и с каждым часом ощущал его всё более своим. Небо светлело, скалы высились перед папой, испещрённые уступами, по которым можно вскарабкаться наверх, и на самом верху он увидел наконец маяк, чёрный на сером. Он оказался больше, чем папа представлял, и это был тот самый ночной час, когда тому, кто бодрствует в одиночестве, всё начинает видеться безнадёжным и опасным.

Папа погасил фонарь, и берег погрузился во тьму. Он ещё не был готов встретиться с маяком лицом к лицу. С моря дул утренний ветер, было холодно. Где-то за островом кричали морские птицы.

Папа смотрел на маяк с берега, и тот казался всё выше и выше. Он походил на модель маяка – ту, папину, так и не законченную. Теперь папа видел, что крыша не такая островерхая, как он представлял, и на верхней площадке нет перил.

Папа долго вглядывался в тёмный заброшенный маяк, и постепенно тот начал уменьшаться и умещаться в прежние мысли и представления о нём.

«Всё равно он мой, – подумал папа и зажёг трубку. – У меня есть собственный маяк. Я приведу в него свою семью и скажу: „Здесь мы будем жить“. Как только мы попадём внутрь, ничего плохого с нами случиться уже не сможет».

Мю сидела на ступеньках маяка и смотрела, как наступает утро. Остров проступал внизу из сумрака, он был похож на большую серую кошку, которая потягивается и выпускает когти. Лапы вытягивались в море, а хвостом был длинный узкий мыс далеко позади. Кошка топорщила шерсть, но глаза её были закрыты.

– Ха! – сказала малышка Мю. – Это не простой остров. Он уходит в море не как они обычно уходят. Тут ещё такое начнётся, попомните мои слова!

Она свернулась поудобнее и стала ждать. Из моря выкатывался солнечный диск. Остров обрёл тени и цвета, втянул когти, очертания сделались чёткими. Всё засияло, и белые морские птицы закружили над мысом. Кошка пропала. Но тень маяка пролегла через остров до самого берега широкой тёмной лентой.

Они появились снизу, как крошечные муравьи, – папа с Муми-троллем тащили всё, что смогли утащить, они пробрались сквозь ольховые заросли в тень маяка и оттуда показались ещё меньше. Три белые точки остановились, подняли морды и вгляделись ввысь.

– Какой же он большой! – с дрожью проговорила мама.

– Большой? – переспросил папа. – Да он просто гигантский! Это, наверное, самый огромный маяк на всём свете. И подумать только, это последний остров архипелага, за нами уже никого, только открытое море. Мы остались с морем один на один, все остальные населённые острова – далеко позади. Разве это не прекрасно?

– Да, папа! – воскликнул Муми-тролль.

– Можно я немножко понесу корзину? – спросила мама.

– Нет-нет-нет, – запротестовал папа. – Ты ничего не понесёшь. Ты просто войдёшь в свой новый дом – подожди, тебе полагаются цветы, так положено, подожди немного… – Он нырнул в осиновую рощицу и принялся собирать их.

Мама огляделась. Какая скудная земля! И сколько камней, повсюду огромные валуны. Ох, нелегко будет разбить здесь сад.

– Что это за ужасный звук? – шёпотом спросил Муми-тролль.

Мама прислушалась.

– И правда, пугающий звук, – согласилась она. – Но это просто осиновые листья, они всегда так шелестят.

Меж камней росли тонкие осинки, их трепал морской ветер, и листья их непрерывно хлопали. По осинкам то и дело пробегала дрожь.

Днём остров стал другим, равнодушно отвернулся от них. Он больше не вглядывался в них так, как тёплой ночью, он устремил свой взгляд далеко в море.

– Вот, держи, – сказал маме папа. – Они, правда, крошечные, но распустятся, когда поставишь их на солнце… Пойдёмте. Понемногу здесь протопчется приличная тропа к берегу. А на берегу построим причал. Сколько дел! Подумать только, теперь можно всю жизнь обустраивать остров, доводить его до ума, пока он не достигнет совершенства, вот чудо-то… – Он подхватил корзины и заспешил сквозь вереск к маяку.

Перед ними высились обрывистые древние скалы, они карабкались вверх уступ за уступом, серые, испещрённые расщелинами.

«Какое здесь всё большое, – подумала мама. – Или просто я такая маленькая…»

Лишь тропинка была такой же маленькой и неуверенной, как она сама. Они вместе пробирались меж скалами и вместе пришли наконец к вершине, где ждал, стоя на тяжёлом бетонном постаменте, маяк.

– Добро пожаловать домой, – сказал папа.

Взгляд скользил всё выше и выше; маяк – белый, гигантский, уходящий в бесконечность – просто не умещался в сознании. Над его вершиной вилось и кружило целое облако испуганных ласточек.

– Что-то мне нехорошо, – слабым голосом проговорила мама.

Муми-тролль взглянул на папу. Тот торжественно поднялся по ступеням маяка и протянул лапу к двери.

– Закрыта на замок, – сообщила за его спиной малышка Мю.

Папа повернулся и в недоумении взглянул на неё.

– Закрыта на замок, – повторила Мю. – И ключа нет.

Папа дёргал дверь. Он угрожал и уговаривал. Он стучал, пинал и в конце концов отступил на шаг и оглянулся.

– Вот гвоздик, – сказал он. – Он совершенно точно предназначен для ключа. Вы тоже его видите! Как же можно закрыть дверь и не повесить ключ на гвоздь? Особенно когда ты смотритель маяка!

– Может, под лестницей? – предположил Муми-тролль.

Под лестницей тоже не было.

– Помолчите, – сказал папа. – Помолчите все. Я должен подумать.

Он взобрался на скалу и уселся лицом к морю.

Остров обдувало спокойным юго-западным ветром. Потеплело, день был прекрасный, идеальный день для того, чтобы вступить во владение маяком. От досады папе вдруг захотелось есть, и он никак не мог собраться с мыслями. Ключ должен был быть на гвоздике или под лестницей. Рядом ни одного выступа – ни дверных косяков, ни оконных карнизов, всё гладко.

Папа устал думать, к тому же он всё время помнил, что семейство молча стоит за спиной и ждёт. В конце концов он прокричал через плечо:

– Мне надо вздремнуть!

Когда ищешь ответ на какой-нибудь вопрос, всегда полезно поспать. Во время отдыха голова лучше работает. Папа свернулся в клубочек на скале и надвинул на глаза шляпу. И с облегчением погрузился в темноту и сон.