Живущий Правдой

Хармхаб нащупал пустой чехол. В пылу боя не заметил, как расстрелял весь запас стрел.

– Мальчишка! Где мальчишка?

Сети нигде не было.

– Где этот шакалёнок со стрелами?

– Здесь! – пропищал Сети, подавая полный чехол.

Хармхаб вложил стрелу, натянул туго лук, но последние нехсиу уже растворились среди скал.

– Я же тебе сказал: держаться рядом? – разозлился Хармхаб

– Меня оглушили, – прохныкал Сети.

Только сейчас Хармхаб заметил, что голова мальчика залита кровь. Красные запёкшиеся сгустки покрывали бритую макушку и стекали по левому виску на шею. Даже на плече видны были коричневые подтеки. Хармхаб отбросил лук и щит, нагнулся, чтобы осмотреть рану. Мальчишка взвизгнул от боли.

– Не ной! Голова цела. Слегка камнем задело. Подумаешь, кожу поцарапало. Лекарь! – позвал полководец. – Мальчишку перевяжи.

Долина оказалась просторной, но не такой зелёной, как виделось с гор. Редкие стебли жёсткой травы островками торчали среди камней. Ключ пробивался тоненькой струйкой из скалы. Земля провалилась, образовав небольшую лужицу, по краям которой отпечаталось множество следов животных. Ручеёк пытался пробиться дальше в долину, но через несколько шагов пропадал. Всю влагу впитывала в себя иссушенная зноем земля.

– Привал! Разрешил Хармхаб. Он слез с колесницы и тут же устало опустился на землю. Колено разнылось, словно кто-то пытался вывернуть ногу.

Лекарь снял повязку и озабоченно покачал головой.

– Делай примочку, да поживее, – накинулся на него Хармхаб. – И отвар какой-нибудь обезболивающий дай. Может, заговор от боли прочитаешь.

– Какой же тут заговор, – причитал лекарь. – Вон как ногу разнесло.

– Пройдёт. Что там с мальчишкой, – вспомнил полководец.

– Голову разбили. Но череп не проломлен. Отойдёт. – И вздохнул: – Жалко ребёнка.

– Я таким же был, когда стоял в рядах лучников и подавал стрелы. Никто нас не жалел, – возразил Хармхаб. – А подзатыльники получали за каждый малейший проступок.

Воины взволновались, зашумели. Все смотрели куда-то вверх на скалы. Хармхаб вгляделся, прикрыв ладонью глаза от солнца. Высоко на выступе он увидел чернокожего нехсиу. Тот кривлялся, показывал неприличные жесты. В руке он держал отрезанную голову одного из воинов Кемет и периодически смачно плевал в лицо. Стрелы едва долетали до наглеца. После каждого неудачного выстрела он громко смеялся и еще больше распалялся. Нехсиу мог долго бы так кривляться, пока бы не устал, но вдруг за его спиной неожиданно вырос человек. Он двигался быстро и бесшумно. Сильный, поджарый, осторожными быстрыми движениями напоминал хищного зверя, крадущегося к добычи. Бронзовая кожа лоснилась маслом, защищавшего кожу от горячих лучей. Человек осторожно окликнул наглеца. Тот медленно обернулся и получил сокрушительный удар в челюсть. Насмешник долго кувыркался по склону, обдирая локти и колени об острые камни. В конце концов, оказался в руках воинов Кемет.

– Кто это? – удивился Хармхаб, указывая на человека – хищника.

Тем временем таинственный мститель кошачьими прыжками с уступа на уступ спустился в долину под громкие приветствия воинов. На обнажённом мощном торсе красовались старые глубокие шрамы, оставленные звериными когтями. На мускулистой шее покачивался золотой амулет с крылатым солнцем. Из всей одежды – набедренная повязка из простого выбеленного льна. Обут в недорогие, но прочные сандалии. На поясе кривой нож с костяной рукоятью. За спиной, побелевший на солнце, дорожный мешок.

– Да это же Хуто! – узнал его Хармхаб и искренне обрадовался. – Здоровья и силы хранителю лука и стрел правителя. Какая причина привела столь высокого сановника в этот проклятый край.

Хуто неуловимым движением снял с плеча дорожный мешок и склонился перед военачальником. Скуластое смуглое лицо с прямым носом ничего не выражало. Взгляд спокойный, сосредоточенный.

– Живи вечно, Непобедимый! Не стоит вспоминать мои титулы. Это я там, в Уасте высокий сановник, Здесь Хуто – простой охотник.

– Как ты нас нашёл? – Хармхаб пригласил его присесть за накрытый стол, вернее, перед куском ткани, что слуга расстелил прямо на земле. Угощение состояло из засохших ячменных лепёшек, кусков наструганного сушёного мяса, да горсти фиников.

– Хуто в юности обошёл все земли Куши и Вават. Мне знакома каждая тропинка в этих горах. – Он достал из мешка флягу из пористой глины и протянул Хармхабу. Пиво каким-то чудом не прокисло и приятно охладило горло полководца.

– Не поверю, что ты соскучился по проклятой Куши. Тоскливей этих гор я ничего не видел. Даже в красной пустыне веселей.

– Кто-то любит красную пустыню, кто-то боготворит Оазисы Жизни38, а для меня горы Куши – родной дом, – не согласился Хуто. Лицо его оставалось каменным. – Но я прибыл не развлекаться охотой. Из донесений, что приходят от тебя, я понял: у Хармхаба дела идут неважно. Пришлось отпроситься у правителя, и отправился в Бухен, затем по твоему следу – в горы. Может от меня, как от воина толку мало, но как разведчик – пригожусь.

– Сам видишь, – сокрушённо покачал головой Хармхаб, – война затянулась. Я теряю воинов. Громкими победами похвастаться не могу. Скверно! – Он надкусил лепёшку, поморщился.

– Не все так мрачно, – не согласился Хуто. – Я только что из Бухена. В городе спокойно. Беженцы возвращаются на свои земли. Хеви собирает неплохую дань.

– Обидно то, что я – непобедимый полководец Кемет, не могу справиться с кучкой дикарей.

– Возможно, – согласился Хуто, отставляя в сторону флягу и принимаясь грызть сушёное мясо. – Но племена нехсиу уже не та кучка дикарей, которых громил Небпехтира Яхмес, и даже не те, что покорились Менхеперура Тутмосу. Ты встречался с воинами из племени Большого Слона?

– Да. Одного сам лично зарубил.

– Большой Слон все и затеял.

– А ведь когда-то он воспитывался в Доме Ликования среди сыновей дворца. Служил у меня чезу лучников, – негодовал Хармхаб. – Получал награды.

–Не переживай. У нехсиу силы не безграничны. Большой Слон обещал другим вождям скорую победу и богатую добычу. Однако война подходит к третьему разливу, но богатой добычи нет. Некоторые вожди перестают верить Большому Слону. Возмущаются: им было намного выгодней дружить с Кемет, торговать, нежели воевать против неё.

– Твои слова вселяют надежду. Если так, то с нехсиу скоро покончим.

– Возможно. Но твои враги есть и внутри страны. Не забывай про Дом Ранофре.

– Что еще нужно этим собакам? Они вновь показывают зубы?

– Сам Ранофре не при чем. Ты его отстранил от командования колесничими Амуна, при этом достойно наградили. Он остался доволен. Теперь Ранофре праздно проводит время в загородном дворце среди олив и сикомор, в окружении любящих обнищавших родственников. Другое дело – Небнуфе.

– Вот ты о ком! Шелудивый пёс приполз на брюхе к хозяину и скулил, вымаливая прощения. Теперь он вновь рычит? – Аппетит совсем пропал.

– Небнуфе завоевал большое доверие у правителя. За его спиной, надо признать, большие дела для блага Кемет. Да и Дом Ранофре поддерживает этого скорпиона.

– Как на это смотрит Эйя? Неужели простил ему все?

– Эйя решил, что Небнуфе достаточно наказан. После смерти правителя Эхнейота, когда братьев обвинили в заговоре, Небнуфе лишился всех домов и земель. Оба брата его погибли. Кстати, одного ты лично прирезал.

– Так, кем он сейчас служит? – Хармхаб отхлебнул еще немного пива из фляги Хуто.

– Ему доверили корабельное дело. Он следит за судоходством по Хапи. Еще он поставлен старшим над строителями храмов – очень ответственная и высокая должность.

– Этот скорпион подослал ко мне убийцу, – пожаловался Хармхаб.

– Я знаю. Встретил Амени. Он поведал мне о нападении на твой лагерь. Но только убивать тебя никто не собирался. Небнуфе хотел все сделать хитрее.

– И как же?

– Хармхаб терпит поражение за поражением. Воины гибнут сотнями. Результата никакого. Что могут сказать о таком полководце?

38

Оазисы Жизни – Фаюмский оазис. Отделён от долины Нила грядой холмов и песками Ливийской пустыни. Представляет собой тектоническую впадину и находится на 43 м ниже уровня моря.