Страница 5 из 8
Не говоря уже о том, что она также боялась быть запертой в комнате с незнакомкой.
Она оставила девушку сидеть на её провисающей постели, и отправилась за двумя чашами воды и чистыми повязками, которые будут потом извлечены из её зарплаты, когда Нолан заметит пропажу. Но это не имело значения. Незнакомка спасла её жизнь. Это было наименьшее, что она могла сделать.
Когда Ирэн вернулась, чуть не уронила горячие чаши. Девушка сняла капюшон, плащ и тунику.
Ирэн не знала, чему удивляться первым.
Девушка была молода, возможно, на два-три года моложе Ирэн, но чувствовала себя уже старой.
Девушка была красивой, с золотистыми волосами и голубыми глазами, которые сияли в свете свечей.
Лицо девушки было бы еще красивее, если бы оно не было покрыто синяками и ссадинами. Такими ужасными синяками, в том числе был и чёрный глаз, который, несомненно, был опухшим.
Девушка смотрела на неё, тихая и неподвижная, как кошка.
Ирэн не могла задавать вопросы. Особенно когда эта девушка расправилась с тремя наёмниками в считанные минуты. Даже если боги покинули её, Ирэн всё еще верила в них; они всё еще были где-то, всё еще наблюдали. Она верила, потому что как еще можно объяснить её спасение? И мысль о том, чтобы быть одинокой — по-настоящему одной — была слишком тяжёлой, даже когда её жизнь скатилась с пути.
Вода немного разлилась из чашей, когда Ирэн положила их на крошечный стол рядом с кроватью, пытаясь скрыть дрожащие руки.
Девушка ничего не сказала, пока Ирэн осматривала её рану на руке. Рука была стройной, но тяжёлой из-за мышц. У девушки шрамы были повсюду — маленькие, большие.
Она ничего не объясняла. И, как поняла целительница, девушка носила шрамы так, как остальные женщины носили свои прекрасные драгоценности.
Незнакомка не могла быть старше семнадцати или восемнадцати лет, но… Адарлан заставил их быстро повзрослеть. Слишком быстро.
Ирэн приступила к промыванию раны, и девушка тихонько зашипела.
— Извини, — быстро сказала Ирэн. — Я положила туда несколько трав в качестве антисептика. Я должна была тебя предупредить.
Ирэн постоянно хранила их с собой, вместе с другими травами, знания от которых получила от матери. На всякий случай. Даже сейчас Ирэн не могла отвернуться от больного нищего на улице и часто шла на звук кашля.
— Поверь, бывало куда хуже
— Да. — сказала Ирэн. — Поверь, я понимаю.
Эти шрамы и её измученное лицо говорили об этом сами за себя. И объясняли капюшон. Но тщеславие или защита заставляли её носить его?
— Как тебя зовут?
— Это не твоё дело, и это не имеет значения.
Ирэн прикусила язык. Конечно, это было не её дело. Девушка также не назвала имени и Нолану. Тогда это означало, что она путешествовала из-за тайного задания.
— Меня зовут Ирэн, — сказала девушка. — Ирэн Тауэрс.
Лёгкий кивок. Конечно, это девушку тоже не волноваало.
Тогда незнакомка сказала:
— Как дочь целительницы оказалась в этом чёртовом городе?
Ни доброты, ни жалости. Просто обычное, если даже не скучное, любопытство.
— Я направлялась в Антику, чтобы присоединиться к академии лекарей, но у меня закончились деньги. — она окунула тряпку в воду, выжала её и возобновила промытие раны. — У меня есть работа здесь, чтобы оплатить поездку по морю, но… Ну, я никогда не уходила. Думаю, оставаться здесь стало… проще. Проще.
Девушка фыркнула.
— В этом месте? Это, конечно, проще, но легко ли? Думаю, мне бы хотелось голодать на улицах Антики, чем жить здесь.
Лицо Ирэн запылало.
— Это… я…
У неё не было оправдания.
Глаза девушки сверкнули к ней. Они были окаймлены золотом. Даже с синяками девушка была завораживающей. Она была словно дикий огонь или летняя буря, сотрясающая Залив Оро.
— Позволь мне дать тебе несколько советов, — горько сказала девушка. — Как одна работающая девушка другой. Жизнь не легка, независимо от того, где ты находишься. Ты делаешь выбор, который, по твоему мнению, правильный, а потом несёшь за него ответственность. — эти замечательные глаза мерцали. — Итак, если ты собираешься быть несчастной, ты также можешь отправиться в Антику и быть несчастной в тени Торре-Кэсме.
Образованная и, может, часто путешествующая, девушка знала название академии целителей. И произнесла это отлично.
Ирэн пожала плечами, не осмеливаясь задавать ей множество вопросов. Вместо этого она сказала:
— У меня нет денег, чтобы уезжать сейчас, в любом случае.
Это получилось более резко, чем она предполагала, — более резко, чем разумно, учитывая, насколько эта девушка смертельна. Ирэн не пыталась догадаться, кем она работает, кем она могла быть — наёмницей или нет.
— Тогда укради деньги и уйди. Твой директор заслуживает того, чтобы его кошелёк опустел.
Ирэн отстранилась:
— Я не воровка.
Мошенническая усмешка:
— Если тебе что-то нужно — возьми.
Эта девушка не была похожа на дикий огонь. Она и есть дикий огонь. Смертельный и неконтролируемый. И немного безумный.
— Более, чем достаточно, людей считают так в эти дни, — сказала Ирэн. Как Адарлан. Как те наёмники. — Я не хочу быть одной из них.
Улыбка девушки исчезла:
— Значит, ты скорее сгниёшь здесь с чистой совестью?
У Ирэн не было ответа, поэтому она ничего не сказала, когда положила тряпку в миску и вытащила маленькую баночку целебной мази. Она хранила её для себя, для ссадин и царапин, которые она получала во время работы, но эта рана была достаточно маленькой, чтобы пожертвовать ею. Как можно мягче, она нанесла мазь на рану. На этот раз девушка не дрогнула.
Через мгновение она спросила:
— Когда ты потеряла свою мать?
— Более восьми лет назад.
Ирэн сосредоточилась на ране.
— Трудно было стать одарённым целителем на этом континенте, особенно в Фехарру. Король Адарлана не оставил большую часть людей и королевскую семью в живых.
Ирэн подняла глаза. Дикий огонь в глазах девушки превратился в обжигающее синее пламя. Такая ярость, подумала она с дрожью.
Такая кипящая ярость. Что с ней сделали, что она чувствует всё это?
Конечно, она не спросила. И она не спросила, как девушка узнала откуда она. Ирэн поняла, что её золотистой кожи и каштановых волос было, вероятно, достаточно, чтобы отметить, что она из Фенхарру, если небольшой акцент не выдал её.
— Если бы тебе удалось попасть в Торре-Кэсме, — сказала девушка, её гнев исчез, словно она загнала его глубоко внутрь, — что бы ты делала потом?
Ирэн взяла одну из повязок и начала перевязывать рану. Она мечтала об этом годами, придумывала тысячу разных вариантов, пока вымывала грязные кружки и подметала полы.
— Я вернусь. Не сюда, я имею в виду, но на континент. Вернусь в Фенхарру. В наши дни есть много людей, которым нужны целители.
Она сказала последнее предложение тихо. Насколько она знала, девушка могла поддерживать короля Адарлана — могла бы сообщить городскому охраннику о ней. Ирэн видела такое раньше, слишком много раз.
Но девушка посмотрела на дверь со сделанным вручную Ирэн засовом, на чулан, который она называла своей спальней, на старый дряхлый плащ, накинутый на наполовину сгнивший стул у противоположной стены. А затем, наконец, обратно к ней. Это дало Ирэн шанс рассмотреть её лицо. Увидев, как она легко справилась с этими наёмниками, тот, кто навредил ей, должен быть ужасен.
— Ты действительно вернёшься на этот континент — в империю?
В её голосе было такое тихое удивление, что Ирэн посмотрела в её глаза.
— Это будет правильно, — всё, что могла сказать Ирэн.
Девушка не тветила, и Ирэн продолжила перевязывать её руку. Когда она закончила, девушка набросила тунику, проверила руку и встала. В тесной спальне Ирэн чувствовала себя намного меньше, чем незнакомка, даже если их разница в росте была всего пара дюймов.
Девушка взяла свой плащ, но не надела его, когда сделала шаг к закрытой двери.
— Я могла бы найти что-то для твоего лица, — выпалила Ирэн.