Гансауль и Хак

   Чертовы скалы, чертова каменная кишка - чуть больше сотни шагов в длину от обрыва до "баррикады" и десяток шагов в ширину, от одной отвесной стены до другой. Попали, так попали! Немного полегчало, Хак даже смог подняться и доковылять до обрыва. Измочаленные концы канатов тоскливо свесились вниз, там, в глубине огромной горной трещины, широкой полосой растянулись обломки подвесного моста и разлепешенные тела особо шустрых безликих. Высота приличная, метров двадцать, выжить нереально. Когда-то внизу, видимо, журчал ручей - тут и там россыпи песка средь камней, но сейчас сухо. До противоположного края метров двадцать, никаких идей насчет переправы. Хак выпрямился, похромал обратно, да уж, отмудохали на славу, все тело ноет. Костёр давно догорел, дров больше нет, да и зачем Гансауль вообще разжигал? Хотя да, от огня всегда теплее на душе, да и вроде не так жрать хочется. Хотелось... Сейчас же хоть камни грызи - в животе несмолкаемый вой. Гансауль с задумчивым видом бродит вдоль рукотворной стены, какой вопрос его мучает неизвестно, а вот Хака... Хака интересует, какая же сволочь слепила эту баррикаду? За стеной что-то глухо загремело, Гансауль медленнно вытянул меч из ножен, покосился на Хака. Тот в ответ лишь пожал плечами. Снова звякнуло, уже громче, Хак не выдержал, рявкнул во всю глотку, чтоб не только за стеной услышали, но и в самом Канагуне:

    - Эээй, есть там кто живой?

    Полминуты звенящей тишины, и донесся приглушенный крик:

    - Кто вы?

    - Мы... - Хак обернулся к Гансаулю,  - мы... это... путники, вообщем. 

    - Идем в долину Гелфаста, с Фараем поболтать! - могучий голос Гансауля отразился от каменных стен, загулял эхом. 

    На гребне стены показался невысокий, но круглобрюхий, как бочка, мужичок. На широких плечах меховая безрукавка, чёрной кожи штаны и сапоги. За правым плечом рукоять меча, из-за левого выглядывает колчан с десятком хвостов стрел, в коротких, но мускулистых руках лук. Он долго и внимательно рассматривал незнакомцев, наконец, обернулся назад и махнул рукой. Появился ещё один, этот худой, как гвоздь, тащил волоком что-то. Подтянул к краю, пихнул ногой, и веревочная лестница развернулась по стене, приглашающе хлопнула концом по камням у ног Хака. 

    - Поднимайтесь... но без глупостей. 

    Хак оглянулся на Гансауля, тот лишь кивнул, и парень полез наверх. О, какой же это оказалось пыткой, избитое тело ныло и не желало слушаться, пальцы отказывались сжиматься на перекладинах. Хак глухо матерился, он уже и не чаял подняться, эта чертова стена бесконечна, словно сложена до небес. Но... все-таки выбрался! Бледно-зеленый от дикой боли, мокрый от пота, словно купался в одежде. Толщина стены впечатляет - он повалился поперек гребня на камни, не в силах даже дышать, но не достал до противоположного края. Значит, стена толщиной больше, чем в его рост, это ж сколько сюда камней натаскали, с ума сойти можно! Вот и Гансауль поднялся наверх, с тревогой глянул на друга, но Хак кивнул, дескать, всё нормально, не обращай внимания.

    - Меня зовут Ячва. Советую говорить только правду - как это вас сюда занесло и зачем? - круглобрюхий убрал лук в колчан, но руки подрагивают, готовые в любой миг выхватить меч. Худой тоже косится настороженно, а здоровенный тесак на поясе угрюмо поблескивает металлом. 

    - Мы на безликих нарвались, бились сколь могли, но пришлось бежать, его вон - Гансауль кивнул на распластавшегося Хака - помяли изрядно. Я свернул к мосту, безликие увязались следом, пришлось мост... того... - Гансауль рубанул ладонью, - ну и попались в этот каменный мешок! А идём, как говорил, в долину Гелфаста, Фарая повидать надо. 

    Ячва вновь с любопытством оглядел обоих, покосился на худого:

    - Чего стоишь, рот раззявил? Подымай лестницу! 

    Худой бросился исполнять, Ячва же указал на ступени, что тянулись с одного края той стороны стены до самой земли:

    - Спускайтесь, я провожу вас к Старшему. Пусть он решает, как с вами быть.

    Ячва развернулся и пошагал вниз, Гансауль двинул за ним, немного отдышавшийся Хак поплелся следом. Проход тянулся вдаль, в сотне шагов делая крутой поворот. Уже на подходе к изгибу троицу догнал худой, на горбу свернутая лестница, он недовольно заворчал на товарища:

    - Ячва, а чаво я-то все тяжести таскаю, а ты налегке бродишь? Я тебе что - осёл что ли горный?!

    - Цыть, козявка! Старший кого главным в дозор поставил? То-то же! 

    Повернули, и Гансауль с Хаком невольно замедлили шаг, рассматривая раскинувшуюся долину. Горы образовали огромную каменную чашу, проход лежит по уровню выше долины, потому-то она и открылась вся. Яркая зелень полей, лугов и лесов, аккуратные белые домики ровными рядами, ветряные мельницы без устали машут крыльями. Огромное стадо лениво разбрелось по берегу озера, и не счесть, сколько голов. Донесся звон металла, словно два войска схлестнулись в схватке, но это в кузницах кипит работа, дюжие кузнецы с помощниками без устали укрощают пылающий металл. Хаку на миг почудилось, что перед глазами ожила средневековая стратегия, любил играть в них... там, на Земле... Ячва с ухмылкой покосился:

    - Что - впечатляет?

    Гансауль кивнул:

    - Я то слышал, что здесь камня на камне не осталось, а тут...

    Ячва гордо выпятил грудь, словно это лишь его рук творение. Тропа побежала вниз, наткнулась на каменный укреп, обогнула и снова продолжила спуск. В укрепе - выложенном из камней полукруге метра полтора высотой с подобиями окон-бойниц, их поджидали четверо - трое безусых юнцов и седой, загорелый до черноты жилистый старик. Юноши тискают в руках топоры, старик вышел вперёд, ладонь красноречиво поглаживает рукоять меча, что в ножнах на поясе. Он удивленно вскинул брови, завидев чужаков, Хака насторожила такая реакция - с чего бы вдруг?! Старик же пролепетал чуть слышно: "Сбывается!" Ячва обернулся к спутникам, посмотрел так, словно увидел впервые. 

    - Не может быть! Я и не подумал. Постой, Гранч, их же... должно быть трое?

    Старик усмехнулся:

    - А пес?

    Гансауль не вытерпел:

    - Вы о чем вообще?!

    Старик открыл было рот, но Ячва перебил:

    - Идём к Старшему, пусть он сам все расскажет.