Страница 14 из 19
Кстати, а почему Кайден кинжал в левом сапоге держит, он же правша? Я с интересом оглядела растянувшееся на моей кровати тело.
– Так ты у нас обоерукий, что ли? – я улыбнулась, а Кайден промолчал. Сон держал его крепко.
Снять куртку было уже сложнее, но, повозившись, я справилась, и повесив ее на гвоздик в углу, перешла к самому интересному. К рубашке.
Распустила завязки на запястьях, шнуровку на шее, и так ослабленную мною при попытке расспросить Кайдена, и призадумалась. Как бы мне так изловчиться, и стянуть с него рубаху?
– Знаешь, ты мог бы мне помочь! – укоризненно сообщила я спящему подопечному и принялась за дело.
Само собой, Нольвенн именно этот момент выбрала, чтобы вернуться домой. Любой другой момент был бы недостоин Нольвенн!
– О! Разврат? – радостно и плотоядно воскликнула магичка.
– Да! Не видишь, я тут разнузданной страсти предаюсь! С бесчувственным телом, – пропыхтела я, стоя одним коленом на кровати и пытаясь протянуть еще чуть-чуть вверх задранную на лучнике рубаху. Дело продвинулось до лопаток, и намертво застопорилось.
– Странный выбор, подружка! – продолжала глумиться Нольвенн.
– А когда они в сознании, я стесняюсь! – с непередаваемым сарказмом отозвалась я и с силой дернула ткань. Она опасно затрещала, но не поддалась.
Нет, ну надо же было намахать такие плечи!
Я свирепо взглянула на Кайдена. Ну, почему он не разделся сам?! Я устала, я взмылилась, и мне откровенно неловко оттого, что рядом находится его голый живот, расчерченный гладкими сильными мышцами.
Нет, хватит с меня, оставлю в рубахе – пусть спит как есть! Я попыталась стянуть ее назад, к штанам – и чуть не взвыла от досады. Ткань скрутилась в плотный жгут, и теперь расправить ее, придавленную к постели спиной лучника, не представлялось возможным.
Нольвенн, застывшая посреди комнаты, с азартом наблюдала за неравной битвой, но помогать и не думала. Только с советами лезла:
– Да срежь ты ее!
Я с сомнением посмотрела на рубашку:
– Жалко! Хорошая же, почти новая. И с вышивкой вон…
Нет, будь Кайден ранен – я бы ничуточки не сомневалась, но портить целую вещь, только потому, что кое-кто напился?! Против этого протестовала вся моя натура. Лучше я сейчас попробую его приподнять…
– Нольвенн, помоги! – не выдержала я.
– Нет уж! – яростно замотала головой подруга, и я призадумалась, а подруга ли она?
– Нет-нет-нет, и не проси! Это твоя оргия, не моя! – и с этими словами она демонстративно уселась на свою кровать, явно приготовившись наслаждаться зрелищем дальше.
– Вот верно в народе говорят: «Не имей сто подруг, а имей сотню слуг!», – обиженно буркнула я, и попыталась обхватить Кайдена за плечи, чтобы приподнять. Не-а, никак. Вялое тело вываливалось из рук.
– Кажется, в народе говорят как-то не так! – захихикала магичка, достала из сумки яблоко и с хрустом в него вгрызлась.
– Ну, так у них, наверное, и подруги не такие! – огрызнулась я.
Мне немедленно тоже захотелось яблока. Кисловатого, твердого, сочного. Рот наполнился слюной. Я сдула выбившуюся из косы прядку, прилипшую к носу, и укоризненно взглянула на Нольвенн. Та лишь насмешливо приподняла черные брови. Учись, мол, целительница. Познавай, как горек твой хлеб.
Я возмущенно фыркнула и вернулась вниманием к Кайдену. В шнуровке на груди виднеется шнурок с кругляшом какого-то амулета, из сильных, но не сложных, рубаха задрана почти до самых подмышек. Хорош!
Какой-то он все же неподъёмный, на практикуме по целительству «условно раненые» из числа проштрафившихся школяров все же полегче были. Хотя они и не такие здоровенные. А этот вымахал!
Я снова попыталась приподнять Кайдена за плечи, и в этот раз даже кое-чего добилась. Правда, не того, на что рассчитывала – потому что лучник, не просыпаясь, дернул меня за руку, повалил на себя, и обеими руками обхватил сверху, как будто стальными обручами сковал. Я ошпаренной кошкой рванулась из этих объятий, и он разжал руки, выпустил.
В противоположном углу комнаты, повалившись на кровать, давилась хохотом Нольвенн. Метнув в нее испепеляющий взгляд, я опасливо изучила своего подопечного с надежного расстояния.
Нольвенн, откашлявшись от яблока (выходит, не только хохотом она давилась!) соскользнула со своей постели, то и дело принимаясь снова хихикать, изъявила готовность помочь.
– Я за подмышки приподниму, а ты рубашку одернешь! – скомандовала магичка, заходя к Кайдену в изголовье.
– Ага, а почему это я, а не ты? – трусливо пискнула я, и Нольвенн снова расхохоталась.
– Уж больно он у тебя рукастый! И хваткий. И вообще, твой пациент – тебе на острие атаки и вставать!
Я с грустью констатировала, что пациент действительно мой, и, чувствуя себя приговоренной к смерти через удушение в объятиях, приблизилась к Кайдену.
В этот раз операция прошла без сучка, без задоринки, рубашка, не придавливаемая больше лопатками лучника, послушно одернулась, и я смогла выдохнуть с облегчением.
Спать буду с Нольвенн, твердо подумала я, сидя рядом с подругой на ее кровати и отбирая у нее изрядно покусанное яблоко.
Так и порешили.
– Давай его разрисуем! – шепнула мне на ухо магичка, когда мы уже улеглись.
– Нольвенн, нам же не по шесть лет! – возмутилась я. И подумав, добавила: – Да и нечем, – напрочь смазав этим все впечатление от предыдущего заявления.
И еще долго, устроившись в обнимку на узкой койке, мы шептались и пихались локтями, как в далеком-далеком детстве могли бы возиться с сестрами, которых ни у нее, ни у меня не было.
* * *
Я проснулся от едкого запаха дыма. Вдохнул – и закашлялся, не находя в себе сил сделать повторный вдох. Кашель душил, скручивал легкие, я скатился с кровати на пол, вспомнив о том, что чем ниже, тем легче дышать, и обжег ладони о раскаленный камень.
Школа горела.
Языки пламени карабкались по стенам, облизывали окна, в мгновение ока пожирали мебель, превращая ее в обугленные головешки. Магическое пламя, поглощающее массивные стены из толстого серого булыжника так же легко, как и деревянную мебель.
Глаза нещадно слезились, кожа, казалось, лопалась от жара, а в ушах стучала кровь, перебивая рев пламени, но я упрямо пополз к окну. В голове настойчиво билось желание жить и осознание, что выбраться через дверь я уже не успею. Третий этаж – на смерть не разобьюсь, а сломанные ноги – куда лучшая участь, чем быть сожженным заживо.
Тем не менее, когда я, пошатываясь, поднялся, оперся на подоконник, не обращая внимания на языки огня, укусами касающиеся рук и лица, земля показалась чрезмерно далекой, будто я стоял на вершине огромной скалы.
Да защитит меня Эзус!
Я даже не спрыгнул – скорее вывалился из окна, почти теряя сознание от забившего все, до самого горла, дыма. И оттого приземлился не на ноги, а на спину, только чудом не сломав позвоночник. Вскинул глаза на пылающую громаду школы и обомлел – на ее месте полыхал Зубастый Замок.
В момент осознания этого дикого, противоестественного факта голова взорвалась оглушительным шепотом. Он ввинчивался в мозг, причиняя невыносимую боль. Я катался по траве, зажав уши и орал, срывая голос, но не мог перекричать, заглушить этот шепот, как раньше. Он утягивал за собой… а над головой раздался страшный треск, и я понял, что еще несколько мгновений – и меня погребет под горящими развалинами. Навсегда.
– Кайден… Кайден… Кайден… – шепот вдруг переплавился в звенящий беспокойством голос. Чистый, звонкий, обрушившийся на замок ледяным водопадом. Я вздрогнул, когда искрящаяся волна докатилась и до меня, скрывая с головой…
И проснулся.
Первым, что я увидел, когда открыл глаза, была Шела.
Целительница сидела на краю кровати и старательно меня тормошила. Плечи с силой, неожиданной для такой хрупкой на вид девицы, тряхнуло еще пару раз, прежде чем она заметила, что ее старания таки увенчались успехом.