Страница 14 из 17
Восходя же на гору Храма, они начинали пение 150 псалма:
Во время пения последней строфы они входили во двор Храма. Навстречу паломникам выходили левиты, сопровождая шествие пением 30 псалма:
После приветственного псалма во время паломничества на Пятидесятницу верные отдавали священникам начатки плодов земли, произнося при этом торжественное исповедание веры (Втор 26, 3-10). Во время паломничества на праздник Пасхи отцы семейств приносили в жертву пасхального агнца.
Во времена Нового Завета агнца приносили в жертву в 14-й день месяца нисана. После полудня, между третьим и пятым часом жители Иерусалима и паломники убивали агнца в Храме. Приносили его отцы семейств. Во время пасхального жертвоприношения левиты пели так называемый «аллель» (Пс 113–118). Эти псалмы начинаются словом «Аллилуйя», отсюда и их название «аллель». В них вспоминается исход из египетского рабства (Пс 114). К пению левитов присоединялись отцы семейств, после каждой строфы воспевая «аллилуйя». Во время исполнения 117 псалма все участвующие в обряде, вероятно, пели припев: «Ибо вовек милость Его» (Пс 118, 1–4.29).
Убитого агнца ели каждый в своем доме, в семьях, на пасхальной вечере. Во время вкушения вечери также пелся «аллель». Первая его часть – после наполнения второй чаши; отец семейства говорил так называемую «пасхальную аггаду», в которой детям объяснялось значение пасхальной трапезы (Исх 12, 26; 13, 8). Отец также рассказывал, что символизирует пища (опресноки, горькие травы, пасхальный агнец). При этом он вспоминал великие дела Божии в истории Израиля, в особенности освобождение из египетского рабства. Эхо этих великих событий мы слышим в Песни Богородицы, которую можно назвать «Аллелем Марии». Именно во время исхода из Египта Бог явил «силу мышцы Своей» (Лк 1, 51), «низложил сильных с престолов и вознес смиренных» (Лк 1, 52). «Аггада» для Марии была уроком истории спасения. Отец семейства заканчивал «аггаду» призывом: «Воспоем Богу: аллилуйя!». После чего пелся «аллель», который был прославлением Бога и размышлением о великих делах Божиих, совершенных в истории Израиля. Вторая часть «аллеля» пелась в конце вечери, во время испития четвертой чаши. По некоторым раввинистическим источникам, по окончании вечери пелся еще так называемый великий «аллель», 135 псалом. Это – особый псалом; он построен в форме литании: вторая строка каждого стиха – припев, повторяющийся во время чтения всего Псалма:
Это – прекрасное славословие Богу Творцу (Пс 136, 4–9) и Владыке истории (Пс 136, 10–25). Прославление переходит в благодарение, как и в Песне Богородицы (Пс 136, 26). Отголоски этого псалма слышны в гимне Марии. В припеве повторяется существительное eleos, дважды встречающееся в Песне Богородицы (Лк 1, 50.54). Бог именуется Господом, Kyrios (Пс 136, 1; Лк 1, 46). В псалме воспеваются великие чудеса (thaumasia megala), сотворенные Богом; это – синоним «величия», которое прославляла Мария (Лк 1, 49). Эти соответствия неслучайны. Св. Лука показывает, каким образом благочестие избранного народа воспитывало духовность Марии. Участие в паломничествах, присутствие на храмовом богослужении, ежегодные пасхальные трапезы с «аггадой» отца семейства имели живой отклик в душе Марии. Мы не поймем Марию, если оторвем Ее от Ее народа, от его благочестия и обычаев. Молитва Марии вне этой среды повисает в пустоте.
Павел VI назвал Марию «Наставницей в благочестии» (МС 47). Наши размышления показали истинность этого определения. Особо это касается молитвы Марии. Она – подлинная Наставница в молитве.
Чему Она учит нас? В предыдущей главе мы отметили, что молитва Марии была полна восхваления Бога и любви к человеку. Песнь Богородицы – этот гимн в честь Бога, и в то же время его отличает чуткость к проблемам общества. Мария объединяла в себе благочестие народа, общины, семьи (паломничества, Храм, Пасха) и личное благочестие, размышление в глубине сердца. Она радовалась о Господе, пела, ежегодно ходила в паломничество в иерусалимский Храм как обычная набожная израильтянка, и в то же время Она сохраняла в сердце слова об Иисусе, как израильский мудрец, размышляла о словах Торы и великих делах Бога, сотворенных в истории избранного народа. С одной стороны, Она любила традиционное благочестие Своего народа, а с другой – Она могла возвыситься до уровня мудрых Израиля, созерцая в сердце слово Божие.
Св. Лука отчетливо и сознательно подчеркивает связь благочестия Марии, выражающуюся в участии в паломничествах, с размышлениями в сердце. Это видно из построения отрывка (Лк 2, 41–52); он начинается упоминанием о путешествии в Иерусалим (паломничество – Лк 2, 41); Мария в молилась и пела вместе с паломниками. В центре отрывка – описание обретения Иисуса, разговор с Ним и непонимание родителей (Лк 2, 46сл); отрывок заканчивается упоминанием о сохранении в сердце слов Иисуса (Лк 2, 51). Стих 52 – лейтмотив, повторяющийся в Лк 1–2 (ср. Лк 1, 80; 2, 40, 52). Логика Луки такова: паломничество в Иерусалим (Лк 2, 41), разговор с Иисусом (Лк 2, 48), непонимание (Лк 2, 50) вели Марию к сохранению слов в сердце Своем и к размышлению о них (Лк 2, 51). Начав с молитв и пения, через беседу с Иисусом, Мария пришла к размышлению и созерцанию.
Мария присутствует в тайне Церкви как живой и непреходящий ее образ (RM 44). Чему может научиться у Нее современная Церковь? Двум важным вещам.
Первый урок Марии: нет и не может быть противоречия между истинным народным благочестием и благочестием настоящих мудрецов; между набожностью общины (паломничества, псалмы) и личным благочестием, выраженном в беззвучных размышлениях в глубине сердца. Богородичный идеал – гармония этих двух видов благочестия и молитвы. Пение и молитвы общины верных, обогащенные размышлениями, углубляют набожность народа Божия, сохраняя ее от обрядоверия и магии; размышление и созерцание мудреца, обогащенные народным благочестием, становятся живее и непосредственнее. Как углубить всеобщую и стихийную набожность размышлениями о словах Иисуса, созерцанием? Как оживить и осовременить благочестие интеллигенции? Мария – единственный указатель пути. Такому богородичному благочестию учит обновленное после II Ватиканского Собора богослужение, в котором очень последовательно осуществляется принцип соединения молитвословия, пения, слушания слова Божия с минутами тишины, размышления и созерцания. Пренебрежение этими предписаниями и упразднение молчания из богослужения не только обедняет, но и попросту убивает благочестие.
Второй урок: пример Марии, «размышляющей в сердце», напоминает Церкви во все времена о том, что ей не надо забывать о созерцательном измерении христианской жизни – непрестанном памятовании и размышлении о словах Евангелия. В начале существования Церкви апостолы, занятые попечением о бедных, оставили было молитву и служение слова (Деян 6, 1–3). Однако вскоре они заметили это и исправили положение (Деян 6, 4). Служение слова, согретое молитвой, оказалось действенным.
Церкви во все времена угрожает эта опасность – опасность излишней активности, суетливости, болтливости, это также одна из величайших опасностей современной Церкви. К счастью, эту угрозу видят благоразумные и ревностные пастыри, богословы и проповедники. Они взывают: куда идешь, Церковь? Остановись, успокойся. Кардинал К. М. Мартини, предстоятель миланской епархии, опубликовал пастырское послание (сентябрь 1980 г.), вызвавшее удивление и даже шок. Послание было озаглавлено: «О созерцательном измерении жизни». Этот пастырь осмелился обратиться к известным своей предприимчивостью ломбардцам: «Мы призываем всех крещеных в нашей епархии серьезно подойти к этой теме и поддержать инициативы, направленные на то, чтобы обратить внимание на эту сторону христианской жизни». К шумным итальянцам он обратился с посланием о «молитве молчания»: о молчании, о слушании слова, поклонении, размышлении. По мнению кардинала, христианская жизнь, лишенная созерцательного измерения, ущербна.