Страница 42 из 82
- Я же говорил, что мы сейчас живем под пустынным солнцем! - сердито огрызнулся Сандер. - Неужели ты сама этого не заметила?
Потрясенный Кавинант повернулся к Линден:
- Он говорит правду?
Сандер резко поднял голову. Его взгляд заметался между Кавинантом и Линден.
- Да, - сквозь зубы ответила она. - Это правда. Кавинант доверял ее обостренным чувствам. Повернувшись к гравелингу, он примирительно сказал:
- Теперь мы знаем, что вы нуждаетесь в воде. Но давай это тоже оставим. Он успокоился, собрав последние остатки сил. Дрожащий голос напоминал о беспомощности, но Кавинанта это не смущало. - Расскажи, как тебе удается использовать Солнечный Яд? Каким образом ты воплощаешь его в различные формы?
Судя по выражению лица, Сандер не хотел обсуждать эту тему. Но взгляд Кавинанта принуждал его к ответу, и какой бы волей ни обладал гравелинг подкаменья Мифиль, он не мог возражать герою древних времен, о котором ему так много рассказывал отец. Покорно вздохнув, Сандер расстегнул куртку и благоговейно вытащил из внутреннего кармана осколок небольшого камня размером с половину его кулака.
- Я гравелинг и поэтому ношу с собой Солнечный Камень. Из-за странного блеска гладкий осколок в его руке казался прозрачным, хотя таковым и не был. Он выглядел как рваная дыра в ладони Сандера.
- О черт! - воскликнул Кавинант. - Его сердце радостно забилось. Он увидел перед собой твердый кусочек надежды. - Оркрест!
Гравелинг взглянул на него с удивлением:
- Как? Ты знаешь о Солнечном Камне?
- Сандер, - произнес Кавинант, сдерживая возбуждение, - если ты попытаешься убить нас, используя этот камень, люди деревни понесут огромный урон.
Гравелинг раздраженно покачал головой:
- Не надо сопротивляться неизбежному. Мы бросим вам в лица гнилянку - тот сорт дыни, который помог вас поймать. Вы не почувствуете никакой боли.
- И все же боль будет! - вскричал Кавинант. - Боль в твоем сердце, Сандер! - Его слова целились в брешь, которая на миг приоткрылась в обороне гравелинга. - Я - последняя надежда Страны, и ты единственный в подкаменье знаешь об этом. Как жаль, что умер твой отец! Он нашел бы способ убедить тебя следовать за нами.
- Довольно! - Крик Сандера был полон душевных мук. - Вы услышали то, что я хотел сказать. По крайней мере, вам теперь ясно, что мы не забыли о правилах вежливости. Если я что-то могу для вас сделать, говорите быстрее. Мне пора возвращаться к своим обязанностям.
- А что ожидает Марида? - строго спросил Кавинант. Вскочив на ноги, Сандер сердито взглянул на пленника:
- Он убийца и нарушитель Заповедей! Его поступок нанес вред нашему подкаменью! Марид будет жестоко наказан за свое преступление!
- Вы собираетесь казнить его? За что? - Голос Кавинанта задрожал от волнения. Он выпрямился и гневно шагнул навстречу гравелингу:
- Разве ты не понял, что я сказал? Он невиновен! Им овладел Опустошитель. Марид - жертва, а не преступник!
- Возможно, ты прав, - со злостью ответил Сандер. - Кроме того, он мой друг. Но твои слова не имеют смысла для жителей деревни. Мы не знаем ни о каких Опустошителях, а Заповеди есть Заповеди. Марид будет наказан.
- Черт возьми! - вскричал Кавинант. - Неужели ты сделаешь это?
- Да уж дурака валять не стану! И поверь, моя рука не дрогнет! Огонь вины умрет. После того как Марид проснулся, он сам попросил меня избавить его от горьких мук раскаяния. Дождь навел на него безумие, и оно стало причиной преступления. Однако злодеяние все равно остается на нем. Он получит то, что заслужил.
Кавинанту хотелось схватить гравелинга за плечи и как следует встряхнуть. Но крепкие веревки еще глубже врезались в запястья. Подавив стон, он мрачно спросил:
- Как ты его накажешь?
- Мы его свяжем. - Тихая жестокость в голосе Сандера звучала как самобичевание. - Ночью Марида отведут на равнину и оставят там. Солнечный Яд не знает жалости!
Не желая показывать своего горя, он уклонился от взгляда пленника.
Слова о Солнечном Яде по-прежнему оставались для Кавинанта загадкой; Решив на время отложить вопрос о судьбе Марида, он спросил:
- А что будет с Калиной? Неужели ты убьешь собственную мать?
Руки Сандера задрожали, словно он хотел вцепиться Кавинанту в горло.
- Надеюсь, это твой последний вопрос, - язвительно сказал гравелинг. - Мы делаем все возможное, чтобы вылечить Калину. Я не позволю пролить кровь своей матери, пока смерть не начертит на ее лице знак окончательного приговора. Может быть, ты хочешь мне помочь?
При виде такого горя Кавинант забыл о своем гневе и негодовании. Покачав головой, он тихо попросил:
- Развяжи Линден и возьми ее с собой. Она целительница. Возможно, она...
- Нет! - перебив его, воскликнула Линден. Несмотря на категоричный отказ, в ее голосе чувствовалось отчаяние. - У меня даже нет с собой сумки. Женщине необходима госпитализация! Хотя о чем я говорю... Пусть он сам принимает решение.
Кавинант с изумлением повернулся к ней. Он не мог понять, почему она отрекалась от собственных принципов. Еще недавно Линден рвалась из рук и кричала: "Я могу ей помочь!" Однако теперь от этого порыва не осталось и следа.
- Неужели ты ничего не можешь сделать? Ее лицо скрывала прядь упавших волос.
- Это ожог третьей степени. Для лечения нужны особые условия, медикаменты и специальное оборудование. - Она говорила медленно, словно создавала из слов щит для своей души, уставшей от противоречий. - Если он таким образом собирается избавить ее от страданий, это его личное дело. Не мешай ему. Пусть поступает как хочет. - Она без перехода обратилась к Сандеру:
- Мы хотим есть.
Тот смущенно почесал подбородок.
- Линден Эвери, я с радостью дал бы тебе многие вещи. Но еда не входит в их число. Мы не тратим пищу на мужчин, детей и женщин, намеченных в жертву. Калине, моей матери, тоже не будут давать еды, пока я не докажу людям, что ее рану можно вылечить.
Линден даже не соизволила взглянуть на пристыженного гравелинга.
- Кроме того, нам нужна вода. Прошептав проклятие, Сандер повернулся к двери и отдернул занавес. Прежде чем уйти, он обернулся и сказал:
- Воду вы получите.
Они услышали, как Сандер окриком подозвал кого-то: