Страница 3 из 82
- Значит, начинаете въезжать, - заметил он. - Тогда позвольте поздравить вас с новосельем. Надеюсь, вам кто-нибудь помог затаскивать сюда эти вещи.
Она села напротив него и учтиво выпрямилась, словно беседа носила официальный характер.
- Нет. Пришлось все делать самой. - А кого она могла попросить о помощи?
Доктор Биренфорд начал было по-дружески укорять ее, но Линден небрежно махнула рукой.
- Нет проблем. Я к этому уже привыкла.
- И очень плохо! К таким вещам привыкать не надо. - Взглянув на нее, он неодобрительно покачал головой. - Вы приехали к нам по рекомендации солидного медицинского учреждения, и вашу работу оценили выше всех похвал. Я думаю, вы могли бы ожидать от нас какой-то помощи.., хотя бы по части-переноски мебели.
Его тон был наполовину шутливым, но она чувствовала серьезность вопроса, повисшего в воздухе, - вопроса, который уже не раз возникал во время их ознакомительных бесед. Однажды Биренфорд напрямую спросил ее, почему она, имея такие прекрасные рекомендации, согласилась на работу в захолустном госпитале. Его не устраивали поверхностные ответы, которые она заготовила для собеседования, и ей пришлось выложить кое-какие факты. "Мои родители жили почти в таком же городке, как этот, - сказала она ему в тот раз. - Они едва дотянули до пятидесяти. Если бы за ними присматривал хороший семейный врач, они и сейчас могли бы радоваться жизни".
С одной стороны, Линден говорила правду, с другой - бессовестно лгала. Она боялась заглядывать в корень этого противоречия, и скрытая истина заставляла ее чувствовать себя беспомощной и старой. Если бы ее мать своевременно диагностировали, операция по удалению меланомы гарантировала бы девяносто процентов успеха. А если бы за депрессией отца наблюдал специалист, тоска не довела бы его до самоубийства. Но Линден знала и другое - ничто не могло спасти ее родителей. Они умерли, потому что устали от неудач и больше не хотели подставлять себя под удары судьбы. Когда она думала об этом, печаль сжимала ее до треска в костях.
Линден приехала сюда не только для того, чтобы помогать людям, похожим на ее родителей. Она хотела доказать, что, в отличие от них, ее жизнь будет более осмысленной и эффективной. И еще ей хотелось умереть.
- Впрочем, это к делу не относится, - смущенно пробормотал Биренфорд, так и не дождавшись ответа. Печальное молчание Линден расстроило его. - Я рад, что вы здесь. Мне бы хотелось вам чем-нибудь помочь. Может быть, надо что-то передвинуть?
Линден по привычке покачала головой, но вдруг вспомнила о газетном обрывке. Вытащив из кармана измятый листок, она передала его доктору:
- Кто-то подсунул это под дверь. Вы не знаете, что за послание я получила?
Биренфорд осмотрел треугольник, прочитал шепотом написанную фразу и тоскливо вздохнул.
- Рассматривайте это как профессиональный риск. Сорок лет я добросовестно и честно посещаю городскую церковь. Но поскольку мой оклад дипломированного специалиста позволяет мне вести приличную жизнь, некоторые наши горожане... он криво усмехнулся, - ..настойчиво пытаются обратить меня в свою веру. К сожалению, они заменяют праведность невежеством, а невинность - тупостью и ленью.
Пожав плечами, он вернул ей газетный обрывок.
- Это место не зря называют глубинкой. В такой глуши люди начинают делать странные вещи. Чтобы не считать себя отвергнутыми и обделенными, они превращают свою депрессию в добродетель. Обычные дела становятся либо апостольским подвигом, либо сатанинским грехом. Боюсь, вам тоже придется столкнуться с людьми, которые будут тревожиться о вашей душе. В этом маленьком городке ни у кого нет права на личную жизнь и уединение.
Линден рассеянно кивнула. Захваченная внезапным воспоминанием о матери, она почти не слушала Биренфорда. Стоя на коленях, мать рыдала от горькой жалости к себе и обвиняла дочь в смерти отца...
Линден нахмурила брови и отбросила видение прочь. Ее отвращение к подобным воспоминаниям было настолько сильным, что она с радостью согласилась бы на их хирургическое удаление из мозга. Однако доктор Биренфорд, заметив необычный всплеск эмоций, пытливо вглядывался ей в глаза. Чтобы не выставлять напоказ свою израненную душу, она поспешно натянула на лицо дежурную улыбку и холодно спросила:
- А я что-нибудь могу для вас сделать, доктор?
- Конечно, - шутливо ответил он, стараясь не замечать ее раздражения. - Вы можете называть меня Джулиусом. Я собираюсь обращаться к вам по имени, поэтому вы можете платить мне той же монетой.
Она пожала плечами и уступила:
- Хорошо, Джулиус.
- Прекрасно, Линден.
Доктор улыбался, но смущение в его глазах не исчезало. Через секунду, словно бросаясь напролом сквозь трудности предстоявшего разговора, он торопливо сказал:
- На самом деле я пришел к вам по двум причинам. Конечно, мне следовало бы познакомить вас с нашим городом, но я решил, что это мероприятие может и подождать. У меня есть для вас неотложное поручение.
"Поручение? - подумала Линден. Слово побуждало к невольному протесту. - Я только что приехала сюда. Целый день таскала коробки. Устала, как черт, и еще толком не расставила мебель".
- Сегодня пятница, - дипломатично ответила она. - Я полагала приступить к работе с понедельника.
- Это дело не имеет отношения к госпиталю. Мне очень жаль, но.., не имеет. - Взгляд Биренфорда коснулся ее лица, как рука, протянутая за помощью. Рассматривайте мои слова как личную просьбу. Мне это дело не по зубам. Я так долго жил бок о бок со своими пациентами, что больше не могу принимать объективных решений. Наверное, я просто устарел - не хватает знаний современной медицины. Одним словом, мне необходимо ваше мнение.
- А по какому вопросу?
Линден делала все возможное, чтобы ее голос не звучал угрюмо. Но в душе она стонала от злости, зная наперед, что выполнит любую просьбу доктора. Он обращался к той части ее сердца, которая не умела отвечать отказом.
Биренфорд нахмурился.
- К сожалению, я мало что могу вам рассказать. С меня взяли слово.
- Да ладно вам, доктор. - Она была не в том настроении, чтобы играть в расспросы. - Я тоже могу дать вам какую-нибудь клятву.